Так, пойдем дальше. Если парни смогли по номеру машины вычислить владельца и его место жительства, значит, у них есть определенные связи. Не каждый сможет получить такую информацию.
С Ленкой еще проще. Она сама себя перед ними в гардеробе назвала. Тут особого ума не требуется. Видимо, как-то они вышли и на Костю, раз он примчался к Истоминой испуганным.
Осталась одна я. Могут, конечно, при желании и меня разыскать. Нет ничего невозможного.
И что получается? На нас охотятся, так, что ли? На всех четверых? Кино. Пора нанять себя, родную, расследовать дело чрезвычайной сложности. Пока на меня не начали охоту. Или уже начали, но пока безуспешно?
Я пока размышляла про себя, боясь озвучить свои догадки. Ленка этого вообще не выдержит. Она все еще всхлипывала, размазывая слезы по щекам и, как маленькая девочка, шмыгала носом.
Я внимательно осмотрелась. Порядок в квартире не нарушен, если не считать одного опрокинутого стула. Вроде бы все вещи на местах. Ну об этом лучше Ленке судить, вот только оклемается немного.
– Так, Елена Михайловна, – грубовато сказала я, – поплакала и хватит. Прежде чем вызвать милицию, нам надо продумать, что делать в данной ситуации и как себя вести. Во-первых, где у тебя лежит запасной ключ?
– В тумбочке в прихожке. Где ж ему еще лежать? А еще один у мамы.
В тумбочке запасного ключа не оказалось. Им воспользовались преступники, иного мнения быть не может. Однозначно, как любит выражаться известный политический лидер.
– Ладно, проехали. Сейчас ты еще раз, теперь уже со всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями, расскажешь про эпопею с ключом. Желательно, с указанием максимально точного времени.
– Я ч-что, к-каждую минуту на часы смотрела, что ли? – заикаясь от рыданий, спросила Ленка.
– Но ведь ты же помнишь, что из квартиры вышла именно в полдесятого. Так и продолжай в том же духе.
Вот что из этого получилось.
Двадцать один тридцать – вышла из подъезда. Спускалась по лестнице. Никого подозрительного не видела. Вполне возможно, что именно в данный момент преступники поднимались в лифте. Костя открыл на звонок, справедливо решив, что вернулась Елена с хлебом или вернулась, вспомнив, что забыла сумку или деньги.
А она в это время подошла к окошку ночной торговли, позвонила, купила хлеб. Деньги доставала из кармана.
Тут же около окошка встретила подругу из соседнего дома. Поболтала. Потом проводила ее до подъезда, снова поболтала.
Ленка утверждает, что поболтала совсем чуть-чуть. Зная ее талант к словоблудию, я предполагаю, что прошло не менее сорока минут.
Подошла к подъезду, обнаружила пропажу ключа, прошлась туда-сюда по тропинке в надежде на чудо – пыталась отыскать ключ. Никак не хотела смириться с его потерей. К поискам подключается неизвестный мужчина, светит ей сначала зажигалкой, потом спичками. Потом менты посветили фарами. Менты въехали во двор как раз тогда, когда у стоявшей возле дверей магазина автомашины сработала сигнализация. Поиски ничего не дали. Чуда опять не произошло. Но надежду Ленка не потеряла, ее осенило, что она могла отдать ключ продавцу вместе со свернутой десяткой, и вновь вернулась к окошку ночной торговли, попросила поискать ключ в кассе. Продавец перетрясла кассу, но безрезультатно.
Кто входил в подъезд или выходил из него, Истомина не видела: была увлечена и думала лишь об одном – о ключе.
Потом она поднялась в лифте на свой этаж и позвонила в собственную квартиру. Однако ей никто не открыл. Ни на стук, ни на звонки Костя не отреагировал. Вполне возможно, что он был уже мертв. Даже скорее всего.
Но на всякий случай я прокрутила ситуацию до конца, до самого Ленкиного решения пойти ко мне пешком.
Позвонить в службу спасения ей не удалось – уличный таксофон оказался неисправным, потом из мини-маркета через улицу она пыталась дозвониться мне. Потом Ленка отправилась в опорный пункт, где уже было закрыто. Туда она толкнулась в двенадцать ночи – посмотрела на часы. Потом во дворе появилась патрульная машина. Сработала сигнализация стоявшего у дома автомобиля. Ленка, наивная моя подруга, обратилась за помощью к ментам, попросила взломать дверь.
Если учесть все эти похождения в ночи, то можно предположить, что в первый раз она позвонила в собственную квартиру около одиннадцати часов.
Какие можно сделать выводы из этой информации? Скорее всего события развивались так.
С преступниками Ленке посчастливилось, видимо, разминуться, когда она отправилась в магазин. Они поднялись на ее этаж, позвонили в дверь. Костя, предположив, что вернулась Истомина с хлебом, открыл, не задумываясь. Его убили. И, возможно, поджидали мою подругу.
Звук сигнализации, возможно, подтолкнул преступников выглянуть в окно – окна Истоминой выходят во двор. А там как раз патрульная машина. Узнали ли преступники Лену, беседующую с милиционерами, неизвестно. Но думаю, их напугал сам факт, что во дворе милиция. И они смылись. Вполне возможно, что обыскать Ленкину квартиру они просто не успели.
Так что не появись в эту злополучную ночь во дворе представители правоохранительных органов, лежать бы Ленке рядом с Костей. Вот только за что? Зачем мы кому-то все понадобились? Если из-за перстня такой сыр-бор, то стоило ли искать нас всех? Одного Кости за глаза бы хватило. И еще. Преступники ведь могли просто прикрыть дверь, если спешили.
А впрочем, этого как раз на сто процентов утверждать нельзя. Ключик-то запасной почти на виду лежал. Если убийцы были заинтересованы в том, чтобы Ленка вошла в квартиру, не заподозрив их вторжения, чтобы потом повесить на нее всех собак, то их действия вполне логичны. Вряд ли милиция поверит, что они, испугавшись патрульной машины, кинулись искать ключ и закрывать дверь. Это будет сложнее всего объяснить оперативникам. Даже Кире. Он тоже иногда упертый бывает.
Короче, бред сивой кобылы. Единственно, что выглядит стройно, так это версия проникновения в жилище Истоминой и причина, по которой это жилище покинули.
– Давайте поищем перстень в квартире, – предложил Дима.
– Перстня, когда Костя пришел ко мне вечером, не было.
– Точно? Ты хорошо помнишь? Может быть, ты просто не обратила внимания?
– Да точно не было. Я даже спросила про него. А Костя ответил, что перстень приносит ему несчастье. Что, мол, как-нибудь в другой раз об этом расскажет.
Тогда вообще ничего не понятно. Если весь кровавый ребус из-за перстня… Словом, на сей момент единственно верное решение – вызвать милицию. И по возможности Кирю. Это его вотчина.
Но телефон Кири молчал. То ли поломка на линии, то ли ему надоели ночные звонки, и он отключил его сам. Тогда он просто свинья. Должен же сердцем, в конце концов, чувствовать, что друг в беде. Но выбора не было, пришлось звонить в дежурную часть.
Милиция приехала минут через пятнадцать после звонка.
Когда в квартиру шагнул этот хмурый, с желчным лицом оперативник, я поняла, что придется туго.
Врач-судмедэксперт констатировал наступление смерти ориентировочно в районе от двадцати одного тридцати до двадцати двух тридцати. То есть, как я и думала. Смерть наступила от удара тупым предметом, скорее всего именно разбитой вазой. Рана оказалась не совместимой с жизнью.
– Более точные данные я могу сообщить только после вскрытия.
Ленка рыдала и никак не могла внятно объяснить ситуацию. Я попыталась ей помочь, но «мухомор»-оперативник грубо оборвал меня. Стоит добавить, что водка, которой мы щедро напоили продрогшую Ленку, сыграла весьма плохую роль. «Мухомор» оказался непьющим по причине больной печени, и потому все, кто хоть на шаг отступал от трезвого образа жизни, вызывали в нем лишь отрицательные эмоции.
Его напарник, более молодой и более добродушный, объяснил мне все это на кухне, когда я его туда заманила с целью Ленкиной реабилитации.
– Вам с ним лучше сейчас не спорить. Завтра, когда более или менее прояснится ситуация, вашу подругу отпустят. Ничего с ней не случится. Одну ночь переночует у нас.
У меня волосы дыбом встали. Да если бы я знала, что все так получится, я бы Ленку спрятала, сама исчезла и позвонила бы в милицию анонимно. Но ведь я свято верила в то, что менты сначала свидетелей Ленкиной эпопеи поищут. Не так уж сложно найти ту патрульную машину. Да и мужика, ночного помощника, тоже. Не в лесу же живем.
– Она учитель, понимаете? Ну повлияйте на своего коллегу. Вы представляете, что о ней будут думать ее ученики? Это ж кранты ее авторитету у детей, – горячо убеждала я Антона – так звали молодого коллегу.
– То, что она – учитель, не оправдывает ее в глазах Архипыча, а совсем наоборот. По его мнению, все учителя должны быть монашками. Он вообще от запаха спиртного звереет. А ваша подруга, извините, не совсем трезвая.
Объяснения, что мы напоили Лену с целью спасения от воспаления легких, не помогли.
Отнюдь не положительную роль сыграло и то, что мы даже фамилию Кости не знали. А документов у него при себе не оказалось. Так что труп был, ко всему прочему, еще и неопознанным. Вот такой конфитюр.
