Уже начинало светать, и по голосам, раздававшимся под окнами спальни, я заключила, что мистер Джарвис и его помощники ищут подозрительные следы возле дома. Я напряженно размышляла. Куда делся Хэлси? На чем он уехал и когда? Безусловно, это произошло до убийства, но кто этому поверит? Если он или Джон Бэйли услышали, как грабитель лезет в дом, и застрелили его (поступок вполне оправданный с точки зрения закона), то почему они скрылись? Все случившееся казалось мне неслыханным, возмутительным и абсолютно необъяснимым.
Около шести часов в спальню вошла Гертруда, полностью одетая. Я нервно села на кровати.
— Бедная тетушка! — сказала она. — Какая ужасная ночь для тебя!
Девочка опустилась на край кровати, и я увидела ее усталое и измученное лицо.
— Что-нибудь удалось выяснить? — тревожно спросила я.
— Ничего. Машины в гараже нет, но Уорнер (это шофер) ночует в сторожке и ничего не может сказать по этому поводу.
— Ну ладно! — угрожающе проговорила я. — Попадись мне только Хэлси в руки, и я не отпущу его до тех пор, пока не скажу ему несколько теплых слов. Как только все здесь утрясется, я уезжаю на отдых в город. Еще одна ночь, подобная двум предыдущим, доконает меня окончательно. Безмятежный покой деревни… Чушь собачья!
После чего я поведала Гертруде о событиях прошлой ночи: о шуме и о фигуре на террасе левого крыла. Осененная запоздалой догадкой, я предъявила девочке перламутровую запонку.
— Теперь мне совершенно ясно, — сказала я, — что именно Арнольд Армстронг был здесь и позапрошлой ночью. У него, несомненно, был ключ от двери. Но непонятно, зачем ему понадобилось тайком прокрадываться в дом отца? Он спокойно мог войти сюда с моего разрешения. Однако именно позапрошлой ночью неизвестный гость оставил здесь этот маленький сувенир.
Гертруда бросила единственный взгляд на запонку и мгновенно стала белее, чем украшавший ее жемчуг. Она вскочила и судорожно вцепилась в спинку кровати. Я была потрясена не меньше девочки.
— Где… где ты… нашла ее? — наконец спросила она, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие. И пока я рассказывала, Гертруда стояла, устремив взгляд в окно. Я почувствовала облегчение, когда миссис Уотсон постучала в дверь и принесла мне чай с тостами. По ее словам, повариха лежала в постели полностью деморализованная, а Лидди, осмелевшая при свете дня, рыскала вокруг дома в поисках следов. Сама миссис Уотсон выглядела просто ужасно: иссиня-бледная и с перевязанной рукой. Она объяснила, что в волнении упала с лестницы и поранила руку. Естественно, убийство страшно потрясло ее, ведь она несколько лет служила у Армстронгов домоправительницей и хорошо знала мистера Арнольда.
Пока я беседовала с миссис Уотсон, Гертруда тихонько выскользнула из спальни. Одевшись, я спустилась вниз. Бильярдная и кабинет были заперты до прибытия коронера и следователей, а джентльмены из клуба отправились переодеться в более приличные костюмы.
Я слышала, как Томас в буфетной попеременно то горестно причитает по поводу смерти мистера Арнольда, то громким голосом перечисляет все зловещие приметы, ее предвещавшие. Атмосфера дома буквально душила меня, и, накинув шаль на плечи, я вышла на улицу. Завернув за угол восточного крыла, я столкнулась с Лидди в мокрой до колен юбке и в бигудях.
— Сейчас же пойди и приведи себя в порядок, — резко сказала я. — Ну и вид у тебя! И это в твоем-то возрасте!
Лидди держала в руке клюшку для игры в гольф, найденную, согласно ее словам, на лужайке. Ничего необычного в этой находке не было, но мне пришло в голову, что клюшка с металлическим наконечником могла быть тем самым предметом, который оставил следы на винтовой лестнице. Клюшку я взяла, а Лидди отправила домой переодеться в сухое платье. Ее смелость, появлявшаяся с восходом солнца, сознание собственной значимости и дрожь восторга от чувства причастности к страшной тайне раздражали меня сверх всякой меры. Расставшись с Лидди, я обошла дом, но ничего необычного не обнаружила. Особняк казался таким же мирным и спокойным при свете утреннего солнца, каким был в тот день, когда меня убедили снять его на лето. Ничто не указывало на то, что в этих стенах произошло убийство, окутанное тайной.
На одной из клумб с тюльпанами позади дома ранний дрозд яростно клевал какой-то блестевший на солнце предмет. Я быстро приблизилась к нему и наклонилась. Почти зарытый в рыхлую землю там лежал револьвер! Носком ботинка я счистила с него землю и, подняв, сунула в карман. Только оказавшись в спальне и закрыв ключом дверь на два оборота, я осмелилась вынуть оружие, чтобы рассмотреть его поближе. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать револьвер Хэлси. Я вынула его из вещей мальчика накануне и положила на туалетный столик. Ошибки быть не могло: имя Хэлси было выгравировано на маленькой серебряной пластинке на рукоятке.
Мне показалось, я вижу воочию, как стягиваются сети вокруг моего мальчика, ни в чем не виноватого. Я страшно боюсь огнестрельного оружия, но отчаяние придало мне смелости, и я заглянула в ствол. Там оставалось две пули. Мне оставалось только возблагодарить небо за то, что я нашла револьвер до того, как вокруг дома начал рыскать какой-нибудь востроглазый полицейский.
Я решила спрятать все имеющиеся в моем распоряжении улики — запонку, клюшку и револьвер — в надежном месте до той поры, пока у меня не появятся веские причины предъявить их следствию.
Запонку я положила накануне, в маленькую филигранную шкатулку на туалетном столике. Открыв шкатулку, я пошарила в ней. Запонка исчезла!
В десять часов утра бричка из Казановы привезла троих мужчин. Они представились как коронер и два городских следователя. Коронер сразу же прошел в запертое до сих пор крыло здания и с помощью одного из полицейских осмотрел комнаты и труп. Второй следователь, бросив взгляд на тело убитого, занялся обследованием прилегающих к особняку территорий. Только после того, как служители закона составили собственное представление о случившемся, они послали за мной.
Я спустилась в гостиную с уже готовыми в уме показаниями.
Я сняла Саннисайд на лето, Армстронги в это время находились в Калифорнии. Несмотря на толки слуг о каких-то загадочных звуках (тут шла ссылка на Томаса), первые две ночи прошли совершенно спокойно. На третью ночь мне послышался грохот на первом этаже, но, будучи в доме одна со служанкой, я не осмелилась спуститься вниз. Утром все замки оставались запертыми и не носили следов взлома.
Затем я со всей возможной точностью поведала о том, как прошлой ночью нас разбудил выстрел, как мы с племянницей спустились вниз и обнаружили мертвое тело. Я сказала, что имя убитого мне стало известно только после приезда мистера Джарвиса из клуба и я не имею ни малейшего представления о причинах, побудивших мистера Арнольда прокрадываться в дом собственного отца среди ночи, когда двери Саннисайда открыты для него в любое время.
— Мисс Иннес, у вас есть основания думать, что кто-нибудь из домашних застрелил мистера Армстронга в порядке самозащиты, приняв последнего за грабителя? — спросил коронер.
— Таких оснований у меня нет, — спокойно ответила я.
— Согласно вашей версии, по следам мистера Армстронга шел кто-то, кто застрелил его?
— Боюсь, у меня вообще нет никакой версии, — сказала я. — Но вот чего я не могу понять: почему мистер Армстронг две ночи подряд пробирался в дом собственного отца, словно вор, когда ему нужно было лишь обратиться ко мне, чтобы пройти сюда беспрепятственно?
Коронер не отличался особой разговорчивостью. Он сделал несколько пометок в блокноте, и, казалось, торопился вернуться в город ближайшим поездом.
Он назначил дознание на следующую субботу, дал мистеру Джемисону (более молодому и умному на вид из двух следователей) несколько указаний и, пожав мне руку и выразив сочувствие по поводу несчастного случая, отбыл в сопровождении второго полицейского.
Я уже собиралась облегченно вздохнуть, как вдруг мистер Джемисон, который до сих пор стоял у окна, быстро приблизился ко мне.
— Ваша семья состоит из вас одной, мисс Иннес?
— Здесь моя племянница.
— И, кроме вас с племянницей, никого?
— Еще мой племянник.
Мне пришлось облизать губы.
— О, племянник! Я хотел бы поговорить с ним, если это возможно.
— Его сейчас здесь нет, — я старалась говорить как можно спокойнее. — Я ожидаю его… с минуты на минуту.
— Но, полагаю, вчера вечером он был в доме?
— Нет… да.
— Он приехал один? Или с другом?
— Он привез с собой друга на воскресенье. Мистера Бэйли.
— Мистера Бэйли? Кажется, это кассир из Торгового банка?
— Об этом ему определенно сказал кто-то в клубе «Гринвуд».
— И когда же они уехали?
