начнет искать работу, выпивал чаю и уходил из квартиры, даже если шел дождь.
«Поболтаюсь сегодня, и все, – пообещал он себе, запирая квартиру. – Завтра начну искать работу».
В подошедшем лифте стояла соседка. Денис поздоровался, она поздоровалась в ответ. Эта соседка была из новых, по прежней жизни он ее не помнил. Соседке было лет тридцать – тридцать пять. Не красавица, не дурнушка. Запоминающимися у соседки были только глаза, очень темные, почти черные. По-хорошему, стоило начать за ней ухаживать, жениться и вступить наконец в мирную жизнь.
Мысль о женитьбе на соседке энтузиазма не вызвала.
На первом этаже Денис пропустил даму вперед, покосился на закуток консьержа.
– Денис! – позвал тот.
– Здрасте, – подошел к нему Денис.
Консьержу было под семьдесят. Он сидел здесь с незапамятных времен, бабушка, проходя мимо, любила поболтать со стариком.
Недавно кто-то из соседей предложил уволить консьержа, поскольку никакой пользы от него нет. В подъезде висела камера видеонаблюдения, дежурил консьерж обычно по вечерам, днем появлялся редко, и соседи имели право задаться вполне справедливым вопросом, зачем им нужно платить непонятно за что. Как ни странно, предложение поддержано не было. Большинство соседей отказываться от старика не пожелали, и Денис тоже. К консьержу привыкли. К тому же деньги, которые собирали для консьержа, были вполне посильны даже для пенсионеров.
– Лизавета из восемьдесят седьмой умерла, слышал?
– Слышал, – кивнул Денис. – И видел. Понятым был.
– Неужели руки на себя наложила?
– Бог его знает, – Денис пожал плечами. – Записку вроде не нашли.
Отчего-то накатила внезапная глухая злость. Не то на старого безобидного консьержа, не то на себя, не то на подлую жизнь.
– Несчастная женщина.
Денис промолчал.
– Я вот тебя что спросить хотел. В восемьдесят пятой поселился кто-то? Я вчера вечером в окне свет видел. Шел сюда, смотрю, свет в окне горит. Несколько раз выходил, смотрел, но больше света не заметил. Ты никого там не видел?
– Никого. Показалось вам, наверное, Александр Николаич.
– Может, и показалось, – с сомнением кивнул старик, ясно давая понять, что признать ошибку не готов.
Денис обернулся на стук открывшейся двери.
В подъезд вбежала девушка с маленькой собачкой на руках. Девушка улыбалась. Денис ей позавидовал, он не помнил, когда улыбался в последний раз.
Вновь бродить по исхоженным улицам было тошно. Денис постоял у подъезда, решил спуститься в метро, доехать до одной из новых, не так давно появившихся станций, но внезапно вернулся в подъезд и поднялся в квартиру.
Когда-то в восемьдесят пятой квартире жила семья: муж, жена и дочка. Дочка была лет на пятнадцать старше Дениса и в детстве казалась ему очень красивой. Потом она вышла замуж, начала жить отдельно. Потом умер муж, и осталась одна соседка. Бабушка с ней приятельствовала.
Лет пять назад соседка вместе с дочерью и ее мужем уехала куда-то на ПМЖ. В Израиль, кажется. Наверное, семья оставляла возможность вернуться, поскольку квартиру продавать не стали.
Денис бросил куртку на стул, скинул ботинки и в носках прошел в комнату. Достал из книжного шкафа деревянную бабушкину шкатулку. Той было лет сто, не меньше, крышка ссохлась, дала трещину.
В шкатулке лежало несколько бабушкиных колец и ключи. Их было несколько, к каждому аккуратная бабушка привязывала бумажку с надписью. Денис хорошо помнил, как бабушка показывала ему связку ключей от соседской квартиры. Те были с каким-то забавным брелоком. На прикрепленной к брелоку бумажке было написано «85».
Бабушка на соседку сердилась, отвечать за сохранность чужой квартиры ей не нравилось, но отказать старой приятельнице она не смогла.
Ключей от чужой квартиры в шкатулке не оказалось.
* * *
Ни одного пропущенного вызова за все время приема не было. Обычное дело, но Власта почему-то с недоумением посмотрела на телефон.
Сначала с недоумением, потом с грустью. Лизы не стало, а жизнь совсем не изменилась.
В машине было холодно, она включила печку.
Уборщица Зарина вышла на крыльцо клиники, смахнула со ступеней снег.
Власта отвернулась от Зарины, положила руки на руль. Снова достала телефон и набрала брата.
«Алло» Антона прозвучало недовольно.
– Дай мне телефон полиции, – попросила Власта.
– Тебе есть что им сообщить? – зло и ехидно поинтересовался брат.
– Сбрось телефон! – упрямо потребовала Власта.
Она редко злилась на брата. Она привыкла принимать его таким, каков он есть. Не осудила, даже когда Антон бросил больного ребенка.
– Сейчас сброшу, – равнодушно пообещал Антон и отключился, не дав Власте спросить, не общался ли он с полицейскими снова.
Эсэмэска пришла через несколько секунд. Власта подержала палец на высветившихся на экране цифрах, нажала на номер и быстро заговорила, услышав мужской голос.
– Власта Всеволодовна Золотарева. Я родственница Елизаветы Осокиной. Можно с вами поговорить?
– Можно, – сказал мужчина. – Нужно.
Полицейский пообещал дождаться Власту, но она все равно боялась, что не успеет, как будто увидеть полицейского было необходимо именно сейчас, а завтра или через несколько дней будет поздно.
Погода к торопливости не располагала. Оставив машину неподалеку от отделения полиции, она едва не упала, поскользнувшись на асфальте.
Спешила она напрасно, разговор ясности не добавил. И она не могла сообщить полицейскому ничего стоящего, и он ей. Впрочем, он едва ли собирался делиться с ней результатами следствия.
Полицейский Власте понравился. Лет сорока пяти, с умными и понимающими глазами.
Разговор ничего не дал, но из отделения она вышла с чувством выполненного долга.
Что еще можно сделать, Власта не представляла.
Сделать нельзя было ничего, но она опять поехала в квартиру Лизы. Нужно выбросить продукты и проверить, везде ли выключено электричество, объяснила себе Власта.
Не заставлять же маму снова приходить в квартиру, где обнаружен труп.
Антон делать этого не станет. Даже отговорок искать не будет, скажет, чтобы сама поехала и не дергала его по пустякам.
К подъезду Власта подошла вместе с Лизиной соседкой. Ее Власта немного знала, она была чуть старше их с Лизой и иногда останавливалась около коляски Игорька, когда Лиза и Власта гуляли с малышом.
К детской площадке Лиза сына не подвозила. Дети Игорька не обижали, их родители старательно делали вид, что с малышом все в порядке, но во всем этом была такая фальшь, что от детской площадки Лиза старалась держаться подальше. Обычно она садилась на стоявшую в конце двора лавочку.
Спящего Игорька от обычных детей отличало только наличие коляски. Четырехлетние дети в колясках не нуждаются.
Когда ребенок открывал глаза, разница становилась очевидной.
Соседка, проходя мимо, улыбалась Игорьку, пыталась с ним заговорить. Перекидывалась парой слов с Лизой.
– Простите, вы из восемьдесят седьмой? – тихо спросила женщина, входя в подъезд вслед за Властой.
– Да, – обернулась Власта.
– Меня
