Выйдя на улицу, он заметил двинувшуюся за ним «мазду». Первым его желанием было повернуть обратно. Он никогда не числил себя героем, и одно только представление о том, что именно с ним сейчас или чуть позже может произойти, приводило его в ужас, от которого ноги сделались ватными и хотелось немедленно сесть, а глаза сами собой искали щель, куда можно было бы забиться, спрятаться, по крайней мере на некоторое время. И только большим усилием воли он заставил себя идти дальше, уговаривая на свой страх и риск, что среди белого дня с ним ничего страшного не произойдет, а подобная встреча рано или поздно все равно должна состояться, хотя, честно говоря, он с удовольствием бы от нее уклонился. Но сейчас ему помогали несколько выпитых за столом рюмок водки.
Он шел, и ничего не происходило. Никто его не останавливал, никто его даже не окликал. Может, за ним просто хотят проследить? Ну тогда он не будет облегчать им задачу. К тому же он уже так намаялся под этим конвоем, промокшая от пота рубашка липла к спине, ноги устали, как будто он бежал на длинную дистанцию, что с облегчением свернул к двери первого попавшегося ресторана и сел за угловой столик, стараясь спрятаться в тени, хотя теней в затейливо освещенном зале почти не было — так, полутени.
Лениво просмотрел меню и вдруг почувствовал голод, как будто полчаса назад не встал из-за стола. Скорее всего, это было нервное, но только сейчас было не до подобных деталей. Сделав заказ, Пашков закурил и прошел через зал, осторожно глядя сквозь большое витринное стекло на улицу. Той «мазды» видно не было. Может, ему показалось? Нервишки разгулялись? Детектив доморощеный! Мало ли кто вслед за ним отъехал от дома. Даже не вслед, а так, просто случайность. Совпадение. А он перетрухал. Нервы. И мнительность сверх меры. Богатое воображение. Ну как же — писатель! Да какой писатель, если после новогодних праздников он ничего не написал. Даже в доме отдыха, где, кажется, и делать-то больше нечего, он валял дурака. Болтовня, пьянки… И еще страх, под воздействием которого воображение рисует самые невероятные картинки.
Сходил в туалетную комнату, не торопясь помыл руки, причесался, разглядывая в большом зеркале свое лицо, и вернулся в зал. Его заказ еще не принесли. Для ресторана время еще раннее, и кухня не успела выйти на рабочий режим. Хотя одна парочка в другом конце зала что-то жует. Интересно что. С аппетитом жуют…
В зал вошел еще один посетитель. Огляделся и неторопливым уверенным шагом направился в сторону Пашкова. Тот посмотрел на него, как кролик на удава. Таки попался. Или опять мнительность? Он отвернулся в сторону кухни, стараясь показать, что не интересуется вновь вошедшим. Но долго притворяться ему не пришлось.
— Здравствуйте, — прозвучал над его головой незнакомый голос, показавшийся крайне неприятным и даже угрожающим.
Пашков поднял голову и вопросительно посмотрел на мужчину. Лет тридцать. Прическа короткая. Свитер с глубоким вырезом. Интересно, откуда он будет доставать пистолет.
Но пистолета не было. По крайней мере пока. Мужчина отодвинул стул и сел напротив, положив локти на стол. Пашков, наоборот, откинулся на спинку стула и спросил:
— Что, свободных мест нет? Тогда я себе найду.
— Поговорить надо.
— Я вас не знаю. А вы, случайно, не ошиблись адресом?
— Не ошибся. Вас сегодня видели на похоронах.
Слово «вас» он произнес с некоторым напряжением, так, будто оно было ему непривычно.
— А я вас — нет.
— Это понятно. Вопрос есть. — Он замялся, как будто вспоминал плохо заученный текст. — Мы не хотели говорить с вами Там.
— О чем? И кто это «мы»?
— Ну… Это пока неважно. Короче! Вы работали вместе с Матвеем.
— В каком-то смысле работал, да. И что? — Пашков с любопытством на него посмотрел. Страх неожиданно отступил. Не то чтобы прошел совсем, но как-то отодвинулся на второй план. Когда-то в молодости он увлекался картами, из всех игр предпочитая не преферанс или бридж, а подкидного дурака, казавшегося ему проще, но отчего-то интереснее. Даже после того как он приобрел компьютер и записал несколько программ с карточными играми, они не вызвали у него ощущения азарта. А тогда, играя в дурачка, опасаясь опытных и говорливых соперников, сыпавших поначалу непонятными терминами, он это чувство азарта, увлеченности, безоглядной преданности игре испытывал сполна. И вот сейчас тоже. Этот неизвестный пока некто из угрозы, из предтечи неприятностей вдруг превратился в соперника, которого нужно всего лишь обыграть. Переиграть. Немножко обмануть. Тем более что тот предполагает наличие в своем рукаве двух козырных тузов, чего в честной игре не бывает. Но и мы, уж извините, тоже кое-что припрятали… Банкуйте, сэр!
Незваный собеседник явно оживился, предчувствуя легкую победу. Хотя какой он теперь собеседник? Противник!
— Да? Это хорошо, — довольно проговорил он. — У нас к вам тогда есть вопросы.
— Не очень понимаю пока… Но задавайте.
— Матвей нам… Короче, так. Он украл много денег. Мы их хотим вернуть.
— Ну снова здорово…
Подошел официант с подносом и принялся расставлять тарелки. С интересом посмотрел на Пашкова и спросил:
— А ваш товарищ будет заказывать?
— Он не мой товарищ. Я вообще, его в первый раз вижу.
— Я это… Ты там салатику принеси какого, и вообще. Ну?
Официант не заставил себя просить дважды и быстренько убрался, считая заказ принятым.
— Ты же с ним вместе работал, так?
— Нет. Не так. Я всегда работаю один. А он меня только консультировал. Но если вам так хочется… — Пашков с удовольствием съел кусок телятины и запил его красным вином.
— Ты чего гонишь-то, а? Или хочешь, чтобы мы тебя вызвали? Давай сделаем.
— Ах ты примитив какой! Ну держись!
— Вообще-то ваши товарищи меня уже спрашивали. И я им, — он подцепил гарнир и с видимым удовольствием отправил его в рот, — у-у… Я все рассказал.
— Чего рассказал?
— Да все. Под протокол.
— Какой протокол? — явно опешил противник, настолько явно, что хотелось смеяться.
— Я не знаю какой. Обратитесь к вашему начальству. Вы же оттуда?
— Ну… Конечно.
— Тогда я не понимаю, чего вы еще от меня хотите.
— Еще… Мы должны проверить. Как вы работали с Матвеем?
— Да просто, — продолжал разыгрывать из себя дурачка Пашков. — Я спрашивал, он отвечал. Конспекты, кстати, я уже отдал вашим… А вы не хотите поесть? Отличная телятина.
— Потом. Какие конспекты?
— Ну как же? Я же про него фактически писал.
— Куда?
— Как это куда? Книгу.
— Так ты писатель?
На какое-то мгновение Пашкову стало жалко этого человека. Сидит тут голодный, глотает слюну и вообще попал в дурацкую ситуацию. Даже не знает толком, с кем разговаривает. Кроме одного — денег, — перед его глазами ничего не светит. Или он тоже играет в подкидного? Тогда ему пора подкинуть маленького козыря — пусть радуется.
— А вы разве не в курсе? Странно. Ну тогда… Давайте я сейчас доем, и мы сходим в магазин. Там как раз продается та самая книга. Тут, рядом! Подождете? А может быть, вам все же что-нибудь заказать? Здесь хорошо кормят.
— Подожду.
— Ладно. А книгу я вам подпишу. Как вас зовут?
— Артем.
— Значит, Артему, — констатировал Пашков и занялся едой.
Он мог считать себя победителем в этом раунде.
Эх, Страна Советов! Советов с большой буквы и с маленькой. Когда десять и пятнадцать, и двадцать лет назад самые интересные книги, самые остросюжетные фильмы да и вся идеология была направлена на то, что все ее граждане не то что живут, а просто существуют исключительно для того, чтобы противостоять хитроумным врагам, когда все пропагандистские ресурсы страны были направлены на противодействие коварным иностранным разведкам, когда все самые изощренные приемы проклятых наймитов капитализма становились доступны рядовым гражданам для того, чтобы им разоблачать, когда в идеологической войне лучшие творцы одной шестой части суши придумывали настолько изощренные вещи, что по ним потом училось не одно поколение разведчиков и иже с ними, как, к черту, может противостоять государство настолько образованным своим гражданам?! Это не американцы, воспитанные на примитивных боевиках-стрелялках, гамбургерах и страшилках. Это не малообразованные негры из Мозамбика. И даже не сытые, но жадные по самой свой природе французы, сумевшие обозначить себя законодателями моды и чуть ли не всей мировой культуры. Ничего подобного! Все это воспитанное на американских боевиках поколение мыслит просто и прямолинейно: деньги, секс, кольт или его более совершенный заменитель — грубая и прямо направленная сила. И результат. Какой-то. В виде, например, дома с бассейном на теплых островах. Грудастой девки под боком. Или, как почти совсем недостижимая мечта, всеобщее уважение. Ха!
