Навязывать ей свое мнение я не стала. Сколько людей, столько и мнений. Истина! Судя по выражению Ольгиного лица, Костик вообще виделся ей в образе рыцаря, только без лат. И правильно. Во-первых, в латах героя не видно, а во-вторых, металл — вещь тяжелая, да и скрипит…
Кивком головы Костик указал нам с Наташкой на балконную дверь. Подруга тут же пояснила, что волноваться не стоит, мы ее закрыли. Опасности с воздуха нет. Мимика и жестикуляция актера массовых сцен стали настолько выразительными, что слов не требовалось. Вскочившая с дивана Ольга молниеносно распахнула перед нами дверь балкона. Предательница!
— Твой шеф не стоит такой суеты! — процедила я и удовлетворенно отметила, что в ее глазах плеснулся ужас. Слегка сбитый с толку Костик проявил намерение подойти ко мне, но я гордо шарахнулась на балкон. В силу укоренившейся привычки споткнулась о высокий порожек. Попав в добрые руки подруги, сразу расслабилась и присела, невольно усадив и ее. Ничего страшного, ибо в ногах правды нет. Убедившись, что с нами все в порядке, Ольга закрыла балконную дверь.
— Замуровали, — проворчала Наташка.
— У нас нет другого выхода, — взглянув на экран мобильника, тяжело вздохнула я. — Ползем налево до упора, дальше дублируешь мои действия. Мы не можем бросать мошенников на произвол судьбы. Костик либо вообще тупой, либо именно в данный момент находится в ограниченном радиусе действия соображения. Своего. Где радиус действия Чернова, пока не ясно. Кажется, актер тебя плохо понял. Или совсем не понял. Ну, в плане намеченной нами встречи с шантажистами. А может, решил — блефуем, чтобы не вымокнуть. Надо рекомендовать Ольге застеклить балкон.
— На фига? Я не собираюсь провести здесь лучшие годы своей жизни.
— Я тоже. Ползи за мной. Желательно на корточках.
Добравшись до старого кухонного стола, вписанного в левую сторону балкона, я легко на него взобралась и также легко перемахнула на соседний балкон. Ничего страшного, тем более что он застеклен, а с другой стороны стоит другой кухонный стол, только новый.
— Пусто! — донесся до меня ворчливый Наташкин голос. Прежде чем последовать моему примеру, подруга заглянула в Ольгин стол. — И тут пусто! — отметила она свое появление на чужом балконе. — И зачем сюда Ольгин котяра шастал? Экстремал!
— Этот вопрос потом обсудим. Только тихо!
Я попыталась открыть чужую балконную дверь — так, ради успокоения. Была уверена, что не открою. Меня вполне устраивала открытая форточка.
— Ну и что дальше? — уперла руки в бока Наташка. — Из одной камеры предварительного заключения в другую.
— Не скажи! — заартачилась я. — Эта с удобствами. Чувствуешь, что над нами не каплет?
Наташка не ответила, просто шмыгнула носом, покосилась на «плачущие» стекла и зябко поежилась.
— Пойдем тем же путем, каким к Ольге иногда лазили Татушка с Дармоедом. Котяра не в счет. Видишь мобильный стул? Они его с собой каждый раз таскали, чтобы было удобнее через форточку фрамугу открывать. Если, конечно, Ольга не оставляла балкон открытым. Я думаю, что Дармоед с Татушкой, прежде чем позвонить в Ольгину квартиру, постараются разведать в ней обстановку. Через балкон. А вдруг мы ждем их в хорошей компании ментов? Слушай, посмотри, за что я там зацепилась?
— За меня. Как-то ты рискованно перегнулась. Нырнешь головой в подоконник. Это тебе не омут.
— Добро пожаловать! — радуясь удаче, я распахнула фрамугу и пригласила сама себя в гости в совершенно пустую, подвергнутую частичному ремонту комнату. Наташка с прибытием не задержалась.
До намеченного времени встречи оставалось каких-нибудь час-полтора. Мы решили провести их с пользой — совершить обзорную экскурсию по жилищу.
Однокомнатная квартира казалась огромной. Кухня своими размерами вполне могла сойти за дополнительную комнату. Она сияла чистотой, свежестью евроремонта и уютной мебелью, чего нельзя было сказать о самой комнате, вызывавшей щемящее чувство тоски и обреченности. Сразу после появления в ней через фрамугу подумалось о теневой стороне грядущего ремонта собственной квартиры и мебели, которую не знаешь, куда передвигать.
В комнате был отремонтирован только потолок, а под ним творилось сплошное безобразие: серые ободранные стены с темнеющими пятнами шпаклевки, застеленный грязной бумагой пол… Дальше я не рассматривала, осторожно прикрыла дверь, отметив, что с собственным ремонтом можно и подождать. Наташка выскочила из комнаты еще раньше.
Татушка и Дармоед заявились на готовенькое — прямо к столу, который мы с Наташкой после некоторого колебания все-таки сервировали бумажными салфетками и галетами, удачно обнаруженными в одном из настенных шкафчиков. Кофе не заваривали, чтобы не спугнуть скромных хозяев его запахом.
Встреча прошла несколько скомканно. Вошедшая на кухню Тата отреагировала на наше приветствие отрывисто и глухо: «А-а-а!!!» и застыла на месте. Я ее понимала. Дармоед по-кошачьи метнулся назад к двери, но мне удалось его перехватить отчаянным криком: «Туда нельзя! Там опасно!» Заглянул он на кухню не сразу. Только после того, как я его заочно убедила в том, что место нашей с ними встречи значения не имеет. Если оно намечено не в отделении милиции или того хуже. Показавшись в арочном проеме, великий махинатор внимательно посмотрел на нас, затем бросил взгляд на окно и усмехнулся.
Пришельцы, надо сказать, освоились быстро. В основном говорила Тата, в коротких перерывах обращаясь взглядом за поддержкой к Дармоеду. О разоривших ее жестоких бандитах-конкурентах, о вынужденном бегстве от огромных долгов и связанных с этим жизненных трудностях, о надежде на то, что все-таки выплывет и обретет лучшую жизнь, об отсутствии намерений лишить частного детектива головы — она сама напросилась на удар ковшиком — не следовало ей оборачиваться. Ну и, конечно, о том, что они оба готовы заплатить требуемую сумму, если у нас есть определенные доказательства… В этом месте она немного помялась и тут же перевела разговор на то, что деньги им доставят с минуты на минуту.
— Пал Григорич? — переспросила я. И заметив, как парочка тревожно переглянулась, успокоительно махнула рукой. — Да ладно вам…
— Да! — подтвердила Наташка, давно порывавшаяся что-то сказать, но именно в этот момент передумавшая. — Да ладно вам… обоим. Ирина Санна, продолжайте.
— У Пал Григорича Коня была жена по фамилии Есаулова, по имени Надежда, которую до поры до времени раскручивал на деньги… Простите, не знаю, как вас называть, мне известна только кличка — «Дармоед» и…
Получив от Наташки пинок под столом, я умолкла. Пинок носил характер предупреждения — чтобы не поминала всуе настоящее имя находящегося в розыске Дармоеда. Подруга не хотела нести ответственность за наши общие лишние знания.
— Игорь, — с готовностью подсказал Дармоед.
— Можно и так, — покладисто согласилась я. — Так вот, Игорь… — Я указала на него рукой, как бы представляя его Наташке, — …в меру своих способностей методично разорял Надежду, окончательно потерявшую голову.
— Не удивительно, — осклабилась Наташка. — По сравнению с Ко нем…
Я метнула на подругу сердитый взгляд и продолжила:
— Денег не хватало. Пал Григорич по натуре человек прижимистый, и «чувства» Игоря к его жене стали остывать. Есаулова потребовала у мужа увеличения размера дотаций, он отказал. Она пригрозила разводом и разделом имущества, включая претензии на выплату ей суммы долевого участия в бизнесе. Наверное, Игорь надоумил?
Дармоед с ответом не торопился, и молчание несколько затянулось. Вместо него ответила Татушка:
— Не жалейте Есаулову. Надежда еще та штучка! Нажила капитал, похоронив трех мужей. И все они были скончавшимися от прободения язвы желудка крокодилами. Вначале она вообще не собиралась забирать свою долю. Ее муженьку принадлежала только четвертая часть суммы уставного капитала и имущества фирмы. Остальное, доставшееся ей по наследству от мужей, внесла она. Есаулова сама хвасталась Игорю, что у нее нюх на деловых супругов. «Павлик» прекрасный организатор и руководитель. Фирма по пошиву рабочей одежды — только прикрытие. Это уже потом Есаулова с мужем окончательно расплевалась. Кстати, Игорь предупреждал Надежду, что ее возрастающие требования могут породить опасные последствия. И тогда она спокойно заявила, что палка — о двух концах. Надо просто опередить Павла Григорьевича в его намерениях. Всем известно, насколько слабое у него здоровье. Совсем себя не бережет.
— Обскакать самого Коня… — пробормотала я.
— Ну… в общем-то, да. Один из супругов, так или иначе, был обречен, — согласилась Татушка и уставилась на стол. Проследив за ее взглядом, Наташка салфеткой нервно сгребла в кучку крошки от галет.
— Оказывать Есауловой содействие в этом мероприятии вы не собирались, — милостиво улыбнулась я, подкинув подруге чайную ложку. Возить ее, загруженную крошками, по столу — укоренившаяся привычка. В ответ на мои слова Дармоед бодро встряхнулся. — Но и не воспользоваться ситуацией не могли! Доверительные беседы записывались?
