— Здорово, Зуб!
Зрелище было не для слабонервных, Соколик разделал его, как бог черепаху. Всё, что виднелось из-под белой простыни было тщательно запеленато в бинты и напоминало мумию фараона. Из-под повязки на меня таращился один перепуганный глаз с обожжёнными ресницами.
Со всех сторон к кровати тянулись какие-то проводки и трубочки, отчего Зуб удивительно напоминал большого паука, сидящего в середине собственной паутины.
— Чего тебе? — прохрипел Зуб.
— Да так, ничего особенного, спросить хотел тебя: ты жить хочешь?
Глаз наполнился ужасом. Я попал в самую больную точку.
— Значит, надеешься? — поинтересовался я. — Ну, ну. Тогда ты мне быстренько всё расскажешь, и я уйду. А если нет, то я тоже уйду. Только если ты мне ответишь, я уйду ничего не трогая, а если не скажешь пообрываю все трубочки, и выключу к едрене фене все эти машинки, а то стучат они.
Я обвёл взглядом датчики и экраны самописцев и осциллографов, которые вычерчивали кривые и выдавали импульсы.
— Значит так, вопрос простой, как день. Я тебя не утомлю. Кто заказал мальчика и женщину на Ярославском шоссе?
— Не знаю, — с трудом ответил Зуб. — По телефону.
— Допустим. Что за голос?
— Бабий такой голос.
— Женский что ли? Я не понял, что значит бабий.
— Я сам не понял. Не то мужик таким голосом говорил высоким, не то женщина. Только голос всё одно меняли.
— Кто гарантировал?
— Никто.
— Неправильный ответ, — я покачал головой и взялся за трубку, тянувшуюся из его носа, слегка потащив за пластик. — Не принял бы ты заказ по телефону без серьёзных для тебя гарантий, ты всё же — не девушка на выезде.
Он тяжело засопел, с надеждой заглядывая мне через плечо. Я понимал, что время идёт, что я нарушаю все возможные законы, но не видел другого выхода из лабиринта, в который я безнадёжно забрёл в поисках. Сначала я искал убийц моего племянника, потом искал мальчика, а теперь уже и сам не знал, что ищу.
Я знаю только одно, что отыскать это для меня почему-то важнее всего в жизни. Почему важнее — я и сам не знаю, потому что не знаю, что ищу. А может и знаю, только сказать не могу, как собака.
Зуб продолжал сопеть, таращась на меня жутким своим глазом. Я подёргал трубочку.
— Я понимаю, что мозги тебе сильно потрясли, но только думай скорее, мне некогда.
Я резко выдернул трубочку, которая уходила достаточно глубоко и оказалась достаточно длинной. Зуб испуганно и визгливо хрюкнул и все его счётчики ожили, всплеснув волнами и импульсами. Я улыбнулся как можно более обаятельной улыбкой. Я лукавил, я знал, что трубка эта не что иное, как приспособление чтобы поить, минуя рот.
— Ну так как, надумал? — спросил я. — Смотри, сейчас ещё какую-нибудь трубку вытяну, может и кишки за ней следом, тут уж как получится. Ну как тянуть?
Я взялся за другую трубочку. И тут заметил шланг, подающий кислород. Лёгкие его работали на вентиляторе. Худо его дело, вряд ли вытянет.
— Он сказал, что его гарант Костя Грек, — прошелестел губами Зуб.
— Кто такой? — спросил я. — Быстро, быстро колись, начал уже, и так почти всё сказал. Ну?! Измайловский, люберецкий, откуда? Где искать?
— Не знаю. Он отошёл.
— Откуда ты его знаешь, Грека этого?
— Сидели вместе. Он старше, сейчас в завязке, стар стал. Живёт где-то в районе метро «Семёновская», больше ничего не знаю.
Он тяжело засопел, как видно разговор ему дался тяжело.
— Ну ладно, апельсины я тебе в следующий раз принесу, живи пока.
И я пошёл к выходу из палаты. Перед тем, как уйти, я посмотрел охранника. Он был в порядке, пульс был, хотя и немного замедленный, я на всякий случай снял у него со рта ленту и расстегнул ворот рубашки. Сбросил халат и вышел из палаты и рванулся к туалету. Откуда вышла навстречу мне, опять вторгаясь в мои планы, Маруся, гремя вечными вёдрами.
— Ну как, отдал кровь-то?
— Отдал, — ответил я, изображая крайнюю необходимость попасть в туалет.
— Давай, милый, заходи, я только что убралась там.
В туалете я вылез через окно, спрыгнув с невысокого второго этажа сперва на козырёк над подъездом, а потом на землю.
Я уже отошёл на приличное расстояние от корпуса хирургии, когда там послышался шум. Я прибавил хода и выскочил в дыру в заборе.
Мне казалось, что в кармане у меня звенят ключи от лабиринта. Я поймал такси и поехал в сторону метро «Семёновская», там служил в отделении заместителем начальника мой старинный приятель, у которого я надеялся узнать про Костю Грека, надеясь что мой друг поможет организовать встречу "в верхах".
Но встреча, увы, не состоялась. Недаром говорят, что человек предполагает, а Бог располагает.
Сперва всё шло так, как я себе и представлял: мой старый приятель Сергей Жуков встретил меня с распростёртыми объятиями, понял всё с полуслова, быстро принёс папку с личным делом Константина Панатоиди, потомка давно обрусевших греков из Одессы.
— Адрес известен? Мы его дома сможем застать?
— Застать сможем, — протянул Сергей, сдвигая на затылок фуражку. Только ты ведь, наверное, поговорить с ним хотел?
— Конечно, не посмотреть же на него, — не понял я его.
— Посмотреть-то на него как раз очень даже можно, а вот поговорить вряд ли получится.
— Это почему же? — холодея от дурного предчувствия, спросил я. — Он что — немой?
— Хуже, — ответил Сергей. — Он мёртвый.
Я так и остался сидеть с открытым ртом, вид у меня, должно быть, был ужасно обиженный, потому что Сергей принялся оправдываться:
— Ты бы пару дней назад приехал, он ещё жив был, может и поговорил бы с ним.
— Его что — убили?
— Почему убили? Он сам по себе умер. Да и не за что его было убивать. Насколько мне известно, он давно отошёл от прежних дел своих, да и не в том уже возрасте, и болел тяжело. Он же последние полгода с кровати не вставал и не разговаривал почти, его еле-еле понять можно было. У него вся правая сторона отнялась, инсульт сильнейший. Так что помер он вполне своей смертью, хотя и не самой лёгкой.
— А звонить он мог?
— Он соображать толком не мог, сам себя в зеркале не узнавал, какие там звонки.
— Ну дела, — мне было отчего прийти в уныние.
Ещё бы! Казалось, вот она, разгадка — рядышком, каких-то полшага всего. Рано обрадовался, товарищ подполковник. Не торопи удачу, она сама приходит. Ну что же, надо иметь мужество начинать всё сначала. Я протянул пухлую папку Сергею, тот её как-то неловко принял, и на пол посыпались не подшитые фотографии.
— Не могли подшить, что ли? — проворчал я, собирая их. — Надо вашему делопроизводителю клизму вставить.
— Это фотографии наружного наблюдения, пасли мы его лет семь назад, подозревали в одном лихом дельце, в организации заказного убийства, но ничего не нарыли, так что фотографии эти, можно сказать, частного порядка, смыслового значения не имеют, разве что в семейный альбом Косте, только ему этот альбом нынче уже ни к чему, он теперь со своими дружками встречаться в другом месте будет, с теми, конечно, кто уже там.
— Погоди, погоди! — остановил я его, на фотографии мелькнуло вроде бы знакомое лицо. — Дай-ка сюда фотки.
Я разложил их на столе и стал торопливо перебирать. На одной из них рядом с седым и усатым Костей, обладателем выдающегося кавказского носа, у входа в кафе стоял не кто иной, как мой сосед собственной персоной.
— Как он сюда попал? — спросил я напрямик, мне было не до политесов.
— Я же сказал, пасли мы Костю, прошло несколько налётов, почерк был больно похож, но так ничего и не нашли на него. А этого мы установили, он сидел с Костей в зоне. Кто такой, сейчас не помню, но можно посмотреть.
Он потянулся к папке, но я его остановил.
— Можешь не трудиться, это мой сосед. Ну и что с ним нарыли? Часто он появлялся?
— Да нет, появился тогда пару раз и пропал. А что? Что-то у тебя на Костю есть? Мы что-то прохлопали?
— Да ничего у меня на него нет, — с сожалением вздохнул я. — Хотелось бы, но нет. Сходился тут один след к нему. Понимаешь, привет от него передали.
— Угрозу что ли?
— Да нет, как гарантию. Вышли неизвестные люди на воров, сделали заказ на человека, а гарантом заказа назвали Костю Грека. Вроде как от него.
— Да нет, вряд ли он мог с кем в сговор вступить. Такую болезнь нарочно не придумаешь. Да и не было ничего за ним. Он же старенький уже был. Семь лет назад мы его почти год пасли. След в след за ним ходили. Нет, завязал он. Точно завязал.
— Я и не спорю.
— А что за дело? — спросил Сергей.
— Да дело такое, что в двух словах не расскажешь. Похитили мальчика, убили его мать. Там оказались в числе подозреваемых отец ребёнка и его бабушка.
— А что, неблагополучная семья?
— Неблагополучные семьи такие заказы финансировать не могут.
— И чего людям не живётся? — грустно удивился Сергей. — Но только Костя не мог под такое дело подписаться. Это точно. Он старой школы был. И он налётчик, не шакал. У него свой кодекс чести имелся, это точно.
