Вот оно и кончилось. Эх, бабы дуры. Могла хотя бы о папаше позаботиться, да куда там. Вот и получила свою любовь по полной программе, бери не хочу.
Теперь пускай побегают по поводу старой квартиры, где они жили. Там расскажут, как они дрались, да как Дениска пил и Гале угрожал, что убьёт. А то ишь ты — отпустили его. Ничего, зятёк, как отпустили, так и обратно посадят. Только подполковник никому не расскажет про то, что узнал. Эх, дал я маху. Ну хотя бы от меня отстанет. Умчался как птичка к зятьку моему на свидание. Небось, тот ему золотые горы сулит, плачется о мальчишке. А этот пень старый его слушает, дурак. Да ему мальчишка нужен, как собаке пятая нога. Зятю моему кроме денег никто и ничего не нужно. Впрочем, как и мне. Ну и что? Нет, я с подполковником явно маху дал. Надо в прокуратуру позвонить, навести их на квартирку старую, где жили зять с дочкой моей, его обратно быстро посадят, а то того глядишь, меня прихватят. Что-то там подполковник роет на меня, роет, сволочь. Вот только знать бы — что?
Надо позвонить в прокуратуру, пускай подёргают его малость, чтобы он меня не трогал подольше. Или нет. Зачем в прокуратуру?
Наберём-ка мы номерочек. Вот так вот.
— Аллё? Будьте так добреньки, позовите мне, пожалуйста, Дениса Петровича Кораблёва. Нет уж вы позовите его, пожалуйста срочно, я знаю, что попозже у него встреча назначена, а после поздно будет. Вы скажите ему, что это по поводу квартиры в Козицком переулке. Он знает.
Ничего, подойдёт как миленький. Хорошо ещё, что сразу позвонил, а то после будет там сосед мой, как раз где-то приехать должен. Только бы ещё не доехал… Ну вот, слава богу, подошёл. А куда ты, голубь, денешься?
— Денис Петрович? Наше вам нижайшее. Поздравляю вас с, так сказать, освобожденьицем, и скорблю с вами о матушке вашей, безвинно погибшей в узилище. Помилуйте! Какие такие издевательства?! Сам через это прошёл, так что искренне сочувствую, поверьте. Что мне надо? Да что мне от вас может быть надо? Доченьку мою любимую вы не сможете вернуть… Нет, что вы, я ни в коем случае вас ни в чём не обвиняю. Но вот страховочка… Что? Конечно, кончено, разберутся со страховочкой, я знаю, что уже знают. Да я, собственно, ни в чём вас и не упрекаю. Почему это я опять что-то просить буду? О чём мне вас просить? Я вам помощь предложить свою хотел.
Почему же не может быть? Очень даже может. Я вам хотел предложить заплатить мне, чтобы я помолчал о том, где и как вы жили с дочкой моей до того, как в новый дом переехали. Вы уже догадались, когда вам сказали про Козицкий переулок? Ну ещё бы. И что вы скажете по этому поводу? Как угодно, как угодно. Просто я думал почему-то, что вам не хочется возвращаться туда, откуда вы только что так счастливо освободились.
Вы подумаете? Это хорошо, я на это и надеялся. О каких деньгах может идти речь? Это на ваше усмотрение, предлагайте, а я подумаю, возможно, соглашусь. Перезвоните? Хорошо. Только не очень долго думайте, мне некогда. Хорошо. Жду ровно два часа и звоню в прокуратуру.
Куда он денется! Молод ещё с таким как я тягаться. Заплатит, после того, как парашу понюхал, заплатит как миленький.
Главное сейчас — чтобы на меня не замкнулись, пока всё славно, мамаше Денискиной спасибочки, истеричка несчастная. Не она же убила, так на себя взяла, сыночка своего любезного спасает. Знала бы, кого она на самом деле спасла таким образом… Но что у подполковника есть на меня? Надо пойти в его комнату и пошарить там. Раньше-то он дома ничего не держал, но теперь служба у него другая, может и нарушил прежние заветы.
А если вернётся? Да нет, не должен. Сколько раз всё с рук сходило. Ни разу даже не заподозрил, что я в его комнате гуляю как хочу, как в своей собственной. А чего там сложного? Замочек — тьфу! Пальцем открыть можно.
Пойду. Не вернётся он так быстро, он даже ещё не доехал до зятька моего любезного. А если Дениска нажалуется на меня, что я его шантажирую? Да нет, не должен. А если и нажалуется, то пускай докажет. Надо только с телефоном поосторожнее, теперь, говорят, запись разговора уже доказательство.
Что же делать-то? Если Мишка меня поймает — прибьёт. Он какой-то злой стал. Раньше таким не был. Раньше он всё на закон оглядывался. А теперь вона как — рылом в ведро. Ну ничего, погоди, ментяра. Ты своё получишь, отпишу как положено. Только срок дай, вот поуляжется всё. Мне главное, чтобы до меня не добрались. Я вроде как плохой, но тут ни при чём. Не убийца же я собственной дочери. А потом я тебе, Мишка, сосед мой ненаглядный, всё как есть припомню. Я на тебя не то что телегу — целый обоз отправлю, попомнишь. Нет, надо идти. И чего ты боишься, словно в первый раз в чужую комнату лезешь?
Нет, что ни говори, а Мишку я определённо стал бояться. Он раньше таким не был, точно. Даже руки трясутся двери открывать, он, дурак, даже ключи не сменил, когда я у него спёр комплект, подумал, что сам где-то потерял. Ну вот, вошли. Давай будем искать, слава богу, я тут всё знаю где что лежит, как в своей комнате. Гляди-ка, Мишка даже бумажник оставил! Посмотрим, поморим. Капиталов не богато, не богато, это и не главное, мне его деньги не нужны, слишком мало для того, чтобы рисковать. А вот какая-то фотка.
Ох ты, мать честная, богородица лесная! Да это же я собственной персоной рядышком с Костей Греком. Ну, подполковник, ну, мент поганый! Что же он такое придумал на меня? Надо срочно Косте позвонить, неужели его тряхнул Мишка? Костя ведь не хотел в мои дела лезть, он ещё семь лет назад, когда фотку эту делали, гады, завязал. Накрепко. Костя не шутил. Но вот со страховкой не выдержал, новое время его доканало, доканало его время, дожало, пенсии не заработал, по старости, а на пенсию как жить?
Но откуда подполковник про Костю узнал? Он же сколько лет тише воды ниже травы сидел, никуда и нигде не высовывался. Я его специально выискивал, мне такой и нужен был, чтобы не заподозрили, чтобы не подумали на него. Как же Мишка его откопал?! Что же мне делать теперь?
Эта фотка меняет всё дело. Мне нужно было что-то срочно делать, что-то предпринимать. Если Костя расколется, то мне хана, меня так прижмут, что я не выкручусь со своим-то прошлым. И зачем я в это влез?! Не для меня эти игры! Но кто мог знать, что всё так завертится?
Что же мне теперь делать? Надо срочно звонить Косте, узнать, что там этот гад Мишка из него вытряс. Неужели расколол старого вора?
Я с трудом поднялся с колен, так я стоял перед тахтой. Взял в руки бумажник и стал запихивать фотку обратно, руки ходили ходуном, сердце к горлу подкатывалось. Мне казалось, что Мишка вернулся в дом и откуда-то наблюдает за мной.
За спиной у меня чуть слышно скрипнула дверь. Мишкина! Мои смазаны. Мои так не скрипят. Я вздрогнул и уронил бумажник на тахту.
Стоял я так, и оглянуться боялся. Внутри меня всё сжалось и съёжилось. Я оцепенел.
— Так, так, — раздался у меня за спиной неуместно весёлый голос. — Кто это тут у нас ментам бумажники чистит?
Голос был знакомым, и я с облегчением повернулся.
— А ты тут какого?…
И онемел. Прямо в лоб мне смотрел ствол пистолета. Я заглянул в пустоту его чёрного отверстия, перевёл взгляд на пустоту глаз, и понял, что меня пришли убивать. Я завопил и метнулся за кресло. Раздался выстрел, меня толкнуло в лопатку и я упал, зацепив ногой кресло. Тут же вскочил, запутался в халате, попробовал его скинуть, но правая рука словно онемела. Боли не было, просто она ничего не чувствовала и не слушалась. Так и побежал я навстречу выстрелам, низко наклонив голову, рассчитывая протаранить убийцу.
Меня остановили два удара в грудь и в левое плечо. Я сел на пол, как-то сразу обессилев. Скосил глаза влево: из плеча пульсируя вырывался столбик крови.
Надо срочно перевязать, какая-то артерия перебита. Я поднял глаза вверх и увидел над собой поднимающийся пистолет. Я заплакал, не в силах даже закрыть лицо руками. Подтянул колени и сунул голову в колени, заливая их кровью. Я не мог видеть, как меня убивают.
Ствол плотно прижался к моей лысине, и холод его пронзил меня до самых пяток, как холодным кипятком меня окатили. Я даже обмочился от страха.
Весь я сейчас был маленькой точкой на своей лысине, в которую уткнулся ствол пистолета.
Раздался щелчок… Ещё один…
Я понял, что это осечка, вскочил на ноги и бросился в сторону окна. Меня сильно толкнуло в спину, потом в затылок. Я упал лицом вниз, проваливаясь в темноту.
Очнулся я от того, что почувствовал боль. Сразу во всём теле. Раздавались тихие шаги. Кто-то ходил по комнате, что-то открывал, двигал. Я приоткрыл глаз, второй не открывался, и свет так резанул мне по зрачку, что я не удержался и простонал.
Шаги затихли. Потом направились ко мне. Я с трудом перевернулся на бок, вернее даже перевалился. Дальше меня просто перевернули ногой. Я лежал на спине, под лопаткой что-то жгло, словно большой комар укусил. Левый глаз залепила кровь, правым я мог смотреть только сильно прищурясь, что-то повредили мне в голове, свет вызывал резкую боль.
