– Когда рассказала?
– Вчера… – Вероника перестала всхлипывать и с тревогой глядела в глаза Вальки. – А что здесь такого? Вы поругались?
– Нет, но из-за него может погибнуть Натюрморт.
Вероника на несколько секунд задумалась:
– Ну и черт с ним, с Натюрмортом, – сказала она и, скривив губы, чуть слышно добавила: – Пьянь подзаборная.
Валька не стал оспаривать последнее высказывание Вероники.
– А где ты видела Климова?
– Так он ждет меня в моем общежитии…
– Зачем ждет-то?
– Ну, чтобы я рассказала ему, как прошло наше с тобой примирение. – Она вдруг спохватилась: – Только, Валечка, Климов просил не говорить, что это он надоумил меня с тобой встретиться.
– А про Натюрморта он тебе что-нибудь говорил?
– Сказал лишь, чтобы я с ним встретилась и попросила оставить в покое.
– Он настоятельно просил тебя с ним увидеться?
Она задумалась.
– Да. Сказал, чтобы встретилась с ним обязательно, плюнула ему в глаза и попросила больше не мешать нашим с тобой отношениям. Климов предупредил, что иначе Натюрморт не отстанет.
– Ну, и ты передала все это Натюрморту?
– Нет. А как я ему это скажу? Ты сам разве не знаешь, что Натюрморт в больнице? Сказали – белая горячка. Допился, свинья!
Валька вдруг нажал на тормоза, и Вероника от такой резкой и неожиданной остановки чуть было не ударилась головой о лобовое стекло. Он сообразил, какую больницу устроил для Натюрморта Сурен. Да и не зря сам Шамиль целые сутки не вылезал из кабинета автосервиса.
– Так где, говоришь, тебя ждет Климов?
– В моей комнате, в общежитии.
Гонивовк резко поднял ручку ручного тормоза, повернулся к Веронике:
– Сможешь двигаться за передней машиной? Помнишь, как я тебя учил?
– Наверное, смогу. Но зачем?
– Мне нужно срочно кое-что передать начальнику колонны.
Вероника начинала догадываться, что между всеми троими пробежала какая-то кошка. Она вполне допускала, что этой самой кошкой могла быть она сама. И если Гонивовк таким решительным образом пытался отстоять свое право на нее, то она его непонятный порыв куда-то бежать лишь приветствовала. Конечно, она не думала, что гнев Гонивовка будет направлен против Климова. Скорее всего, как она думала, он хотел насолить Натюрморту. Ну и пусть, ему хуже будет.
– Садись за руль, – скомандовал Гонивовк. – До перекрестка еще далеко. Я через три минуты вернусь.
Он приоткрыл дверь, спрыгнул на дорогу и во весь дух побежал по ходу движения.
Сурен, сидящий за рулем головной машины, увидев замыкающего, от удивления вытаращил глаза:
– А где твой «Паджеро», Гонивовк?
– Не беспокойся, с «Паджеро» как раз все в порядке.
– А с кем не в порядке? – с тревогой вскинул брови Сурен.
– Климов в студенческом общежитии института торговли…
Сурен не стал вдаваться в подробности, вытащил из кармана трубку сотового телефона и принялся тыкать пальцем в кнопки:
– Адрес! Говори адрес общежития. Быстро!
– Лавочкина… комната четыреста двенадцать. – Валька без запинки назвал место жительства своей непутевой невесты.
– Шамиль, это Сурен говорит… Да не тревожься, у меня все о'кей. Пошли кого-нибудь за Климовым по этому адресу… Да, это тот самый, с полумиллионом долларов. Сам поедешь? Тогда до вечера.
Он положил сотовый телефон обратно в карман и улыбнулся:
– А я, Валька, грешным делом думал, что ты скрываешь своего друга…
– А что с Натюрмортом? – перебил его Валька.
– За этого негодяя не беспокойся, Валек. Если в деле с долларами художник и не виноват, то на его лице и теле все равно следовало сделать профилактику. Подлец совсем перестал квалифицированно работать. И мы из-за него понесли убытки. Так что если не помрет, то учеба пойдет ему на пользу. Ну, беги-беги к своему «Паджеро»…
Валька увидел, что впереди загорелся зеленый.
Что-то Шамилю сегодня не нравилось в его «Мерседесе». Утром он совершенно случайно обнаружил около машины трех подростков, которые заглядывали через затемненные окна в салон автомобиля. Шамиль предупреждающе свистнул, и пацаны, как ему показалось, испугавшись, перегоняя другу друга, дернули наутек. Но с того самого момента Шамиля вдруг стала преследовать мысль, что кто-то без его ведома все-таки побывал внутри салона. Конечно, пацаны никогда бы не справились с сигнализацией и не смогли бы проникнуть внутрь. Но Шамиль никак не мог обуздать свои сомнения. Впрочем, интуиция его редко подводила.
Он закончил по телефону разговор с Суреном, который в этот день впервые его обрадовал, вызвал своего телохранителя и кинул ему ключи от машины:
– Прогрей пока двигатель, через пять минут поедем на улицу Лавочкина.
Телохранитель сделал удивленное лицо:
– Шамиль, разве это нельзя сделать с помощью брелока? Зачем было тогда ставить на машину охранную сигнализацию с сервисными функциями?
– Много стал разговаривать, – с раздражением в голосе ответил Шамиль. – Выполняй то, что тебе приказывают.
Охранник без лишних слов сунул ключи в карман и вышел из кабинета.
Из окна Шамиль видел, как его «вторая тень» легко опустилась на корточки и заглянула под кузов. Затем телохранитель открыл капот, багажник и пошарил в нем руками. И только после осмотра салона он уселся на водительское сиденье и завел машину. Увидев, как из выхлопной трубы вырываются бензиновые пары, Шамиль облегченно вздохнул. Этот вздох означал, что все его соображения по поводу проникновения в машину кого-то неизвестного оказались всего лишь предчувствием.
Он спустился вниз и подошел к машине. Охранник уступил место за баранкой, но все же официально поинтересовался:
– Сами поведете, хозяин?
– А что, можно и прокатиться. Садись рядом и отдыхай.
Он, не спеша и соблюдая все правила дорожного движения, вел машину в сторону северной части города и улыбался. Настроение явно поднималось. А ведь еще пару часов назад Шамиль на чем свет стоит проклинал свою судьбу и невезение. Казалось, все идет против его желания и воли. Но после того, как пусть и с некоторым опозданием, но все-таки приехала сопровождающая милицейская машина, удача повернулась к нему лицом. Балерина вдруг согласилась поговорить с Греком о том, чтобы он вернул дополнительную сумму. А потом и Сурен сообщил, что нашелся неуловимый Климов.
Шамиль бросил взгляд на салонные часы: через двадцать минут он стряхнет этого мошенника Климова, который служил у него угонщиком, и заберет чемоданчик с «зеленью». Конечно, он прекрасно понимал, что изъятие четырехсот пятидесяти тысяч произойдет пока условно. Ведь не совсем уж полный дурак этот Климов, чтобы таскать чемоданчик с собой. Он, Шамиль, приподнимет Климова за шиворот и потащит к своему «Мерседесу», а уж Климов, после соответствующей обработки, покажет место, где хранились деньги.
Вахтерша общежития – толстая тетка – привстала со своего стула, когда Шамиль и его телохранитель появились перед турникетом, но он изящным движением сунул в карман ее халата десятидолларовую купюру и, наклонившись, словно по секрету сказал:
– Сестренка у меня здесь, понимаешь?
Тетка широко улыбнулась и сделала рукой приглашающий жест. Они поднялись на третий этаж и быстро нашли нужную комнату. Он не стал стучать в дверь, а несильно пнул ее ногой. Крючок, на который она была закрыта, тут же слетел, и дверь распахнулась. Около окна на кровати лежал парень, забросив ноги в кроссовках на спинку. Он тут же поднялся и бросил в угол какой-то дамский журнал. В глазах у него царили страх и смятение.
– А я тебя знаю, Климов, – улыбнувшись, сказал Шамиль. – Ты на меня работал. Не так ли?
Климов от страха не мог выговорить ни слова, а только лихорадочно закивал головой.
– Догадываешься, за чем я приехал? – задал вопрос Шамиль. Не дожидаясь ответа, он оглядел комнату и, обнаружив позади себя старый стул, сел. Достал из кармана пачку «Мальборо», тряхнул ее и взял сигарету. Затем протянул руку с куревом в сторону Климова: – Угощайся, дарагой…
Славка по-прежнему навытяжку стоял пред Шамилем и молчал.
– Ну, что ты так испугался, – постарался ободрить его Шамиль. – Милиции не боялся, когда крал машины, а меня вдруг испугался. Я же не пытать тебя сюда приехал, а забрать свои деньги.
Климов вдруг обрел дар речи:
– Если я все верну, мне ничего не сделают? – Он покосился на телохранителя.
– Конечно нет. Ты отдашь деньги… – Шамиль широко улыбнулся. – И, может быть, тебя зарежут… Не больно. Каждый человек рано или поздно должен отвечать за свои грехи. У тебя этот срок выпал пораньше. Будем надеяться, что у меня он настанет как можно позже.
Климов тут же грохнулся на колени:
– Прости, Шамиль!
