— Скажите, вы так и не вспомнили, каким образом мраморное яйцо оказалось у вашего брата? Может, вы случайно положили его на кровать?
От негодования Елену передернуло. Она посмотрела Турову прямо в глаза и нарочито медленно произнесла:
— Я вас тоже поняла буквально. Более себя не утруждайте ни предположениями, ни намеками. Я к этому яйцу не прикасалась.
— Тогда, может быть, вы заметили, как Константин, входя в спальню, взял его со столика?
Елена снисходительно усмехнулась: «Думаешь, уцеплюсь за подброшенную тобою удобную версию?»
— Нет, не заметила. Да вы посудите сами: Константин открыл дверь и перед нами предстала картина, достойная воображения порнохудожника. До того ли мне было, чтобы смотреть по сторонам?
— Но ведь кто-то положил яйцо на кровать.
— Положил, раз оно там было. Может, Марина, может этот ее…
— Константин сказал, что Ильин-Вязигин сначала ухаживал за вами. Вы часто звонили ему…
— Что? — подалась вперед Елена, а потом откинулась на спинку кресла и захохотала. — Ну придумал, братец!
— А зачем вам было ставить в известность брата, что у Марины есть любовник? Промолчали бы, как в случае с отцом.
— Вы же сами только что говорили, хорошо, когда все остается в семье, и деньги в том числе. Наша семья — это я и Константин. А Марина — хитрющая вдовушка, прикарманившая чужое состояние. Поэтому я хотела, чтобы Константин прозрел. Она лгала ему, обещая выйти за него замуж, и оттого он не хотел подавать иск о пересмотре завещания.
— Вам-то что за беда! Подали бы сами!
— Хорошо вам рассуждать. Я уверена, что суд пересмотрел бы завещание и выделил мне, как дочери, определенный процент. А потом, когда Марина вильнула бы хвостом, Константин приполз бы ко мне. И я вынуждена была бы содержать его.
— Зато теперь его будет содержать государство. Удобно, не правда ли?
— Милицейский юмор, — презрительно изогнула брови Елена.
— Значит, вы хотели, чтобы Константин, убедившись в тщетности своих надежд, подал вместе с вами иск о пересмотре завещания.
— Наконец-то вы меня поняли.
— Скажите, впрочем, может Константин это опять выдумал, как и то, что вы были одно время увлечены Ильиным-Вязигиным… — Туров взглянул на Елену, та, слегка поджав губы, ждала продолжения. — Что он, Ильин-Вязигин, очень интересовался вашим сапфировым колье?
— Это правда.
— И как он это объяснял?
— Никак. Красивая старинная вещь у каждого может вызвать интерес.
— А другими принадлежащими вам драгоценностями он тоже интересовался?
Она задумалась. «Еще как!» — вспомнила, с каким любопытством рассматривал Александр фотографии, на которых она была снята в украшениях.
— Расспрашивал.
— А вы?
— Я понимаю толк в драгоценностях и с удовольствие говорю о них. В частности, с Ильиным-Вязигиным мы как-то заговорили о рубинах, и я похвалилась, что у меня есть великолепный рубиновый гарнитур: колье, серьги, браслет и перстень.
— Вот, кстати, перстень! — словно только вспомнив, спохватился Туров. — Константин сказал, что у Ильина-Вязигина и вашего отца были одинаковые перстни.
— Да. Только у отца серебряный, а у Александра золотой.
— Вы не могли бы мне его показать?
— Пожалуйста, — она встала с кресла и на минуту вышла из гостиной.
— Вот, — протянула Турову перстень. — Отец никогда с ним не расставался. Этот перстень раньше принадлежал его другу, видите, здесь выгравированы его инициалы «АВ» — Андрей Варичев.
— Странно, откуда у Ильина-Вязигина оказался точно такой же перстень. Ведь его инициалы были бы другими.
— Не знаю. Может, это как-то связано с Африкой. Ильин-Вязигин ведь раньше жил в ЮАР, а отец несколько месяцев работал в Анголе.
— Кстати, у вас остались какие-нибудь воспоминания о рассказах вашего отца об Анголе?
Елена провела пальцами по волосам, пригладив их.
— Воспоминания? — едва заметная улыбка пробежала по ее губам. Она припомнила, как отец освобождался от алмаза. — Ах, ну при чем тут отец и Ангола! — неожиданно резко воскликнула Елена. — Надо поймать Ильина-Вязигина! Алмаз у него! Я досконально обыскала спальню Марины. Эта кошка отдала камень ему…
Туров мягким жестом прервал Елену.
— И все же ответьте на мой вопрос.
Она вздохнула, подавив раздражение.
— Ну что он там рассказывал? Как продирался сквозь джунгли… как советских специалистов сожгли бандиты, кстати, наемники из ЮАР, как на них по пути на аэродром тоже напали бандиты и всех убили, только он чудом остался жив… Вот тогда, очнувшись и увидев своего друга мертвым, он взял его перстень себе на память.
— А можно я возьму этот перстень, не на память, конечно, а на время? — спросил Туров.
— Если это поможет поймать Ильина-Вязигина, то хоть навсегда, — всем сердцем отозвалась Елена.
— И еще, если у вас есть, дайте мне какую-нибудь его фотографию.
Туров положил перстень и принесенные Еленой фотографии во внутренний карман пиджака и попрощался с хозяйкой.
Александр вздрогнул, услышав чьи-то голоса на улице. Он пригнулся и подобрался к окну. По узкой дорожке между домами шел мужчина с двустволкой за плечом и двое в милицейской форме.
— Да нет, — говорил сторож, — здесь никого. Хотите, осматривайте. Выберите наудачу любой дом.
— Нам надо не наудачу, а наверняка. Преступник не мог далеко уйти. Он где-нибудь здесь затаился.
У Александра оборвалось сердце: «Столько страданий и напрасно. На карьере преуспевающего служащего придется поставить крест. Пока суть да дело, пока выяснят… и выяснят ли? — Затылок похолодел от такой перспективы. — Бедные мама и бабушка. И зачем я поехал в эту Россию? Предки из нее еле удрали. А теперь я завяз в ней. Что делать? — Он подполз к развешанным вещам и пощупал их. Они почти высохли. Александр оделся. — Ну и куда я такой пойду? — взглянул он на свое исцарапанное лицо в маленькое зеркальце. — Да еще на ногах старые стоптанные тапочки… Меня остановит первый же патруль. Но и оставаться здесь нельзя».
Александр, не дожидаясь возвращения милиционеров, которые вместе со сторожем пошли осматривать соседний участок, выскользнул из дому и спрятался за сараем, прикидывая, куда бежать?
— Смотри! — вдруг раздался голос. — В бочке почти нет воды, а ведь на прошлой неделе дождь лил не переставая.
Милиционеры перепрыгнули через невысокий забор и подошли к двери дома.
— Точно, — тихо проговорил один, — он здесь, нижний замок не закрыт, — слегка подергал он дверь.
— Может, он сломан?
— На зиму не оставят дверь со сломанным замком. Короче, я остаюсь здесь, а ты давай за ребятами.
Александр проследил, куда побежал милиционер и направился в противоположную сторону, но не успел он пройти и ста шагов, как неожиданно услышал позади себя:
— Стой! Руки вверх!
Он остановился, как вкопанный.
— Это не тебя ли ищут?
Александр чуть повернул голову. Сзади, направив на него двустволку, стоял сторож.
— Это ты, что ли, голяком удрал? — раздался смешок. — Ладно, пошли, разберемся.
— Постойте, — обратился к нему Александр. — Постойте. Это не я. Вы ошиблись.
Сторож, оглядев его снизу доверху, повторил:
— Пошли!
— Я вас отблагодарю, мне надо… я спешу.
— Это куда ж ты в тапочках на босую ногу собрался? — захохотал он и прикрикнул: — Двигай!
Александр в нерешительности сделал шаг вперед и остановился. Сторож выругался и решил подтолкнуть его дулом двустволки. Он еще даже не коснулся спины Александра, как двустволка чудесным образом вылетела из его рук и оказалась у задержанного. А затем последовал удар по затылку и сторож лишился чувств. Александр, настороженно озираясь по сторонам, стал стягивать с него сапоги. Они пришлись ему впору.
«Не слишком ли я его? — испугался Александр. — Только бы не убил!» Он подхватил сторожа под мышки и подтянул к забору. Связал ему руки ремнем от его же брюк и заткнул рот какой-то тряпкой, болтавшейся на шее, вероятно, это был шарф.
Пригнувшись, вдоль нескончаемых заборов Александр стал выбираться из поселка.
Тем временем милиционеры с необходимыми предосторожностями проникли в дом. Интуиция их не подвела: преступник в нем побывал. Они переглянулись и принялись прочесывать поселок. Сторож был обнаружен и приведен в чувство.
Ильин-Вязигин вышел к шоссе. Но как добраться до Москвы? Попробовать остановить машину? Но дорожно-патрульная служба будет тормозить почти все автомобили, двигающиеся в сторону столицы. Александр скрылся в роще и пошел параллельно шоссе. Когда роща кончилась, он увидел, что оказался возле гипермаркета. Площадь перед ним была запружена машинами, людьми, тележками, нагруженными покупками… Как-то надо было этим воспользоваться.
