Богарт кивнул, пристально глядя на него.
— Ясно. Хорошо, я понял.
— Не могли бы вы рассказать мне, в чем вообще дело? — попросил Маршалл.
Декер объяснил Маршаллу ситуацию и не успел еще закончить, как тот медленно кивнул.
— Я слышал, конечно, о бедняге Сайзморе, но не знал, что это связано с тем… ужасным событием в Берлингтоне.
— Мы говорили об этом с доктором Рабиновичем, — уточнил Декер.
— А, так вот почему Гарольд звонил, — сказал Маршалл. — Я был так занят, что до сих пор не перезвонил ему.
— Это связано и с другими событиями, еще ужаснее, — встрял Богарт. — Но сейчас мы их обсуждать не будем.
Он выжидающе посмотрел на Декера.
— Наш убийца почти наверняка мужчина, — начал Амос. — У него есть партнер, человек, называющий себя Себастьяном Леопольдом.
— Никогда о таком не слышал. Но вы считаете, это как-то связано с институтом?
— Учитывая, что они очень тщательно раскладывали следы, приведшие меня сюда, — да. Добавим к этому факт убийства доктора Сайзмора.
— И вы точно знаете, что они связаны? В смысле, смерть Сайзмора и все остальное?
— В его доме было оставлено сообщение. Специально для меня.
Маршалл, явно сильно расстроенный, обмяк на стуле.
— Господи, просто не могу в это поверить…
— В моей группе в институте была женщина, Белинда Уайетт, — сказал Декер.
— Да, я ее помню.
— Она была одной из протеже доктора Сайзмора.
— Хм, мы здесь не поощряем подобные отношения.
— Но это не значит, что такого не случается. Верным ли будет предположение, что доктору Сайзмору предложили уйти именно из-за его отношений с пациентами? Возможно, с пациентками?
— Я не могу обсуждать эту тему.
Богарт подался к Маршаллу.
— Доктор Маршалл, мы выслеживаем убийцу, на счету которого очень много жертв, включая группу старшеклассников и одного из моих агентов. Этого человека нужно остановить. Поэтому, при всем уважении к вашим принципам, мы будем признательны за любую оказанную нам помощь.
Маршалл нервно выдохнул.
— Ну, я могу сказать, что Сайзмор перешел профессиональную грань в отношениях с женщиной в институте примерно в то время, когда его попросили уйти. Я действительно не могу вдаваться в подробности.
— Не беспокойтесь, он не подаст на вас в суд, — заметил Богарт. — Он лежит в морге. — Посмотрел на Декера. — Вы думаете, у Сайзмора могли быть такие же отношения с этой Уайетт?
Амос, пропустив его вопрос мимо ушей, обратился к Маршаллу:
— Что с ней случилось?
— Мне нужно посмотреть записи.
— Будьте добры.
— Это очень скользкая территория, профессионально говоря.
— Доктор Маршалл, пожалуйста, просто посмотрите записи.
Тот встал, снял трубку с телефона, стоящего на тумбе, и сказал несколько слов. Через пять минут в комнату вошла женщина с пухлой папкой. Она вручила папку Маршаллу, развернулась и вышла.
Доктор надел очки и заявил:
— Мне нужно просмотреть эти документы.
— Приступайте, — ответил Богарт. — И не торопитесь.
Прошло двадцать минут. Наконец Маршалл поднял взгляд.
— Хорошо, что вы хотите узнать?
— Сколько ей тогда было лет? — спросил Декер.
— Шестнадцать.
— Она была гипер?
— Да, экстраординарные способности. В действительности, близкие к вашим. Но, в отличие от вас, у нее не было признаков синестезии.
— Что делало мой случай более интересным, — заметил Декер. — За счет двойственности.
— И того, как вы ее получили. Травма головы на футбольном поле. Никогда прежде такого не видел. И сильно сомневаюсь, что увижу второй раз.
Богарт посмотрел на Декера.
— Вот, значит, как это случилось…
Джеймисон кивнула ему:
— Да.
— Она это знает, а я — нет? — возмутился Богарт.
— У нас с ним была длинная поездка, — пояснила Алекс.
Декер обратился к Маршаллу:
— Как Белинда получила свои способности? У нас были групповые сессии, но этот вопрос ни разу не поднимался. Ходили всякие разговоры, так что о моей ситуации кое-кто знал, но Белинду не упоминали ни разу.
— Ну, вашу биографию тоже не следовало раскрывать. А у Белинды все было еще… сложнее.
— Насколько сложнее? — спросил Богарт.
Когда Маршалл ничего не ответил, агент ФБР произнес:
— Я не хочу играть грубо, но могу в течение часа получить на вас вызов в суд. Однако за это время они могут убить еще кого-нибудь.
Маршалл посмотрел на Декера.
— Вы действительно считаете, что это связано с теми убийствами?
— Я не считаю, я знаю.
Доктор снял очки и отодвинул папку.
— Белинда Уайетт была подростком из сельской глуши в Юте. Когда ей было шестнадцать, она, говоря прямо, пережила групповое изнасилование, причем разными способами, и тяжелые побои. Потом ее бросили умирать.
Богарт кинул взгляд на Декера, но тот не отрывался от Маршалла.
— То есть она перенесла мозговую травму, связанную с полученными побоями, и вышла из нее с гипертимезией, — сказал Амос.
— Да. Кроме того, как вы догадываетесь, она перенесла тяжелейшую психическую травму, — добавил Маршалл. — Причем без надежд на полное восстановление. Ущерб, как эмоциональный, так и физический, остался с ней навсегда. В частности, она лишилась способности зачать ребенка.
— Господи, — выдохнула Джеймисон.
— Погодите, Декер, — встрял Богарт. — Я не поспеваю. Уайетт — девушка. Она не может быть нашим стрелком. Он — парень.
— Она может быть нашим стрелком. Она и есть наш стрелок.
Богарт резко глянул на него.
— И как вы это вычислили?
Декер посмотрел на Маршалла.
— У Белинды были и другие проблемы, верно? Помимо перенесенных побоев и изнасилования? Возможно, с сексуальной ориентацией?
— Даже не представляю, как вы могли об этом узнать, — изумленно произнес Маршалл. — Насколько мне известно, это не упоминалось ни на одной сессии.
— Я не смогу объяснить, как именно у меня в голове складываются факты. Линия подбородка, изгиб бедра, руки… Поведение и пластика… Все перемешалось. Как кусочки головоломки.
— Амос, у вас действительно необыкновенный разум.
— И поэтому ее насиловали и избивали? Я полагаю, что двадцать лет назад в Юте, да еще в глуши, такой человек был не слишком популярен.
— Я не был посвящен в детали преступления, но да, возможно, дело именно в этом. По правде говоря, я не знаю, насколько мы, как общество, продвинулись вперед. Полагаю, что подобное состояние до сих пор может спровоцировать резкую и абсолютно неадекватную реакцию.
— Как именно описали ее состояние? — спросил Декер.
Маршалл собирался запротестовать, но сдался.
— Двадцать лет назад Белинду Уайетт классифицировали как страдающую истинным гермафродитизмом.
— В смысле, как гермафродит? — уточнила Джеймисон.
— Да, — ответил Маршалл. — Сейчас этот термин не используется, поскольку считается неуважительным. Сегодня мы называем такое состояние «интерсексуальность» или НПР, нарушение полового развития. При этом отмечается несоответствие внешних и внутренних половых органов, то есть семенников или яичников, либо наличие женских хромосом, но мужских половых органов или наоборот. Существует четыре категории такого состояния. Белинда технически принадлежала к группе, называемой «истинные гонадные интерсексуалы».
— И что это означает? — спросил Декер.
— Что у человека есть и яичники, и семенники. У Белинды были как ХХ, так и XY-хромосомы. Кроме того, у нее один яичник и один семенник. Как вы догадываетесь, с этим нелегко жить. Медицинское сообщество прошло долгий путь и способно помочь человеку справиться с этой ситуацией, сделать выбор посредством хирургии или иными способами. Двадцать лет назад чаще всего сразу выбирали хирургию и делали пациента женщиной вместо мужчины, поскольку это более простая операция. Сейчас мы знаем, что на это влияет множество других факторов. Зачастую лучше подождать, разобраться в ситуации конкретного человека и дать пациенту возможность значительно повлиять на окончательное решение. В конце концов, это их тело и их жизнь.
— А двадцать лет назад?
— Тогда все было иначе, — ответил Маршалл. — А люди бывают исключительно невежественными. И очень жестокими. Уайетт было шестнадцать, она училась в школе. Достаточно опасное время для многих молодых людей, которые еще не знают, как справиться со своими… биологическими отличиями от ровесников.
Джеймисон мрачно заметила:
— Видимо, те, кто ее насиловали и избивали, знали об ее отличии. И принадлежали к невежественной разновидности. Решили преподать девочке урок?
— Скорее всего, да.
— А ее родители? — спросил Декер.
— Поскольку она еще не была совершеннолетней, для приезда в институт потребовалось их разрешение.
