Ветров шутил, хотя на самом деле ему было страшно. Рассчитывать он мог только на себя. Телохранителей никто не приставит. Чего ожидать от психа — неизвестно. Но Ветров решил не менять образ жизни. «Захотят достать — все равно достанут», — рассудил он. После подписания номера Андрей пошел в бар на углу улицы «Правды». Все журналисты так и называли его «На углу». А еще — у Хоттабыча. Официально у бара было какое-то иное название. Хозяином здесь был пожилой ассириец, которого все звали Хоттабычем. Его настоящего имени (как и названия заведения) никто не помнил.
По стеклам ползли капли дождя. Дул осенний ветер, хотя на календаре была весна. Ветров любил осень, и эта весна с привкусом осени ему определенно нравилась. Хотя когда-то давно одна девушка сказала: осень — время плакс. «Как же так, — воскликнул.!. — А Пушкин? Болдинская осень? Разве Пушкин был плакса?»
«Плакса», — ответила девушка.
Вскоре Ветров с ней расстался. Не потому что она не любила осень и дурно отзывалась о Пушкине. Просто так сложилось.
Пушкина Ветров любил. А еще он любил сидеть у Хоттабыча, пить пиво с фисташками и смотреть, как капли дождя ползут по окнам…
В такие минуты все остальное казалось мелким и несущественным… Даже призрачные бриги…
«Зациклился ты на них, — думал Андрей, отпивая глоток прохладного немецкого пива. — Конечно, важно знать, чего от жизни хочешь. Без этого жить трудно. Но вон пиво какое хорошее, разве ради него не стоит жить?»
— Хоттабыч, а почему у тебя нет национального колорита? — весело спросил хмелеющий Ветров. — Я не понял: где шаурма, люля-кебаб, шашлык?
— Хочешь шашлык? — Хоттабыч, улыбаясь, подошел к столу. — Скажи, сейчас принесут. Для тебя совершенно бесплатно…
Он подсел к Ветрову за стол.
Хоттабыч часто подсаживался за стол к постоянным клиентам. А Ветров был здесь очень постоянным клиентом.
— Да нет, не надо, — ответил Андрей, — я так спросил.
— У вокзала тоже моя палатка стоит, там шаурма и шашлык, — так же мягко произнес хозяин, — хочешь — принесут.
На подхвате в баре работали русская официантка и двое молодых ассирийцев. А сам Хоттабыч общался с клиентами. Отчего атмосфера в баре была теплой, почти семейной.
— Знаешь, чего я не понимаю. — Ветров отхлебнул пива, почувствовал во рту приятную горечь. — Все религии проповедуют любовь и тут же, через строчку, призывают убивать во имя веры. Один джихад чего стоит!
— Мало кто знает, что такое настоящий джихад, — мягко произнес Хоттабыч.
— По-моему, про джихад теперь все все знают.
— Есть три вида джихада, — стал мягко пояснять Хоттабыч. — Малый джихад — война оборонительная. Если на тебя напали, изгнали из дома, убивают близких — война нужна. Но сражаться надо на поле битвы, только с войском, а не мирными людьми. По Корану война — пожарище, которое надо потушить. Соблюдение справедливости обязательно, даже если враг ненавистен. Джихад средний — личная смелость, личный подвиг говорить правду своему вождю, султану, президенту, ничего не утаивая. Здесь надо больше смелости, чем в бою. Но самый важный — это большой джихад: война внутри тебя между божественным и дьявольским в тебе. Понимаешь меня?
— А ты ведешь какой-нибудь джихад?
— Каждый из нас ведет какой-нибудь джихад. — Хоттабыч вздохнул.
«Похоже, у Бога задумки-то были неплохие. А люди, как обычно, все испоганили», — подумал Ветров, глядя на бармена. Хоттабыч был смуглым, маленьким и круглым. Грядка седых волос подковой окружала лысину. Лицо — широкое и доброе. Весь облик Хоттабыча был теплым и уютным. Так что Ветрову захотелось заказать еще пива.
— Но ты же не мусульманин, — заметил Андрей, — откуда ты это знаешь, про джихад и все остальное?
— Ассирийцы всегда жили среди мусульман. Когда тесно общаешься с соседями, узнаешь про них больше, чем они сами про себя знают… Люди про себя вообще мало что знают, все больше про чужих… О чем пишешь сейчас? — спросил бармен, после того как официантка принесла Андрею пиво.
— По всей России люди теряют память, причем теряют вопреки законам медицины. Ты что-нибудь слышал об этом?
К вящему удивлению Ветрова, Хоттабыч ответил: «Да».
— Что? — Андрей не поверил Хоттабычу. «Что-то путает… Или привирает…»
— Пару лет назад чеченцы где-то раздобыли девипам.
— Девипам? Откуда ты знаешь про девипам? — Ветров и сам узнал про этот препарат недавно. И случайно. Набрал в поисковой системе в Интернете: «Потеря памяти». Высыпало огромное число ссылок. В основном — мусор. Но среди бесчисленных шарлатанских сайтов и глупых форумов он нашел интересную ссылку. Форум на одном из сайтов, посвященных психиатрии. Некто писал: «Все мысли и чувства человека — это сплошная химия. Любовь, ненависть, гнев — всего лишь химические реакции внутри нас. Познай химию, и познаешь себя. Что вы слышали о девипаме? Ничего. Это секретный препарат. А между тем он может стереть вашу личность. И записать на чистый лист новые чувства. Новые воспоминания. Всего лишь капля этого препарата — и перед нами новый человек».
Другая ссылка привела Ветрова на непонятный сайт. Даже не сайт, а так — страничку безымянного текста, висевшую в Интернете. «Девипам — препарат, разработанный в секретной лаборатории одной из российских спецслужб. Он стирает личностные воспоминания человека, оставляя навыки и умения. Из человека, которому ввели девипам, можно сделать послушного работника или наемного убийцу. Он будет прекрасным исполнителем, который не помнит ничего лишнего…»
Вот и все, три упоминания на более чем тысячу ссылок. Потом Андрей пытался по всем каналам навести справки про девипам. Но везде только пожимали плечами. А сейчас перед ним сидел пожилой бармен (который, по мнению Ветрова, может, и про Интернет ничего не слышал) и рассказывал про загадочный препарат.
— Девипам — это таблетка такая, — сказал Хоттабыч, — выпил, и все забыл.
— Хоттабыч, откуда ты знаешь про девипам? — возбужденно переспросил Ветров. — Но это полдела. Откуда чеченцы узнали про девипам? Я наводил справки в Минздраве, в ФСБ. Там никто не слышал о нем. Хотя я спрашивал у таких людей, которые если б знали — сказали бы. А по роду службы они обязаны знать много. Но они не сказали. Значит, девипама нет. Так как же чеченцы добыли то, чего нет?
— Наверное, у них больше возможностей, — спокойно произнес Хоттабыч.
— Не верю. Если бы они добыли, то подсыпали бы военным…
— Девипам достали московские чеченцы. Из группировки, что держит ночной клуб «Шик», гостиницу и казино, держит бензоколонки на северо-западе, пару рынков, крышует угонщиков дорогих автомобилей, ну и так, еще что-то по мелочи. У них в Подмосковье было какое-то подпольное производство. Заставляли там трудиться рабов. А потом давали тем девипам, чтобы ничего не помнили.
— Откуда ты знаешь?
— Земля слухами полнится…
Хоттабыч не стал уточнять, что несколько его братьев были не последними людьми в преступной группировке, тесно сотрудничавшей с чеченцами. Собственно говоря, поэтому Хоттабыч и жил так спокойно.
— Значит, все люди, потерявшие память, трудились у чеченцев? — спросил Ветров.
— Нет. Но многие.
— Интересно. Спасибо.
— Еще девипам хотели купить талибы — через Хаттаба. Тот имел какие-то связи с этими чеченцами. Но Хаттаба убили. Теперь талибы ищут какого-нибудь другого посредника.
— Извини, Хоттабыч, я тебе не верю. Если это правда, зачем ты мне это рассказываешь, я же могу написать? И почему, если о планах талибов и девипаме можно запросто узнать в обычном баре, спецслужбы об этом еще ничего не знают?
— Я рассказал тебе, потому что знаю тебя, — Хоттабыч нисколько не обиделся, — ты хороший человек. Но ни менту, ни фээсбэшнику я этого никогда не расскажу. Хочешь писать — пиши. Но ты же еще и разумный человек…
Хоттабыч намекал, что трогать эту тему опасно. Но Ветров все равно собирался написать. Правда, без ссылки на Хоттабыча. Ему даже в страшном сне не могла присниться фраза «Как рассказал мне бармен после третьей кружки пива», украшающая статью про девипам…
* * *
Найденыш не мог поверить, что он — это он. Казалось, стоит переключить какой-то тумблер, и все изменится. Он начнет жить совсем другой жизнью, в которой не было этого жуткого убийства и вообще ничего плохого не было. Об этом он думал, когда сидел в кресле, опутанный проводами. Перед ним мигала яркая лампа. On жмурился. Но огоньки пробивали сквозь закрытые веки. А за спиной жужжала аппаратура.
— Быстрого эффекта ждать не приходится, — сказал мужчина в белом халате, проглядывая тетрадку с графиками, — электрическая активность коры с тенденцией к дезорганизации, альфа-активность недостаточно регулярна. Но признаки дисфункции имеют стремление к затуханию.
