— Наверное, вода там особенная, — предположил Макс. — Или воздух, с веществами типа нехорошими. Или аура столицы.
— Но-но! — погрозил пальцем Юра. — Какая аура? Ты с такими мыслями совсем свихнешься, будешь, как Лядов, беса гнать по кабакам. Никакой ауры нет. Все объяснимо с научной точки зрения. Просто ответ пока не найден.
Макс припомнил обезумевшего журналиста в сор тире ночного клуба и содрогнулся.
Юра от скуки включил радио. Шансонная станция в преддверии Дня Победы транслировала песни о павших бойцах:
Помните, ребята, помните, ребята,
Это только мы видали с вами,
Как они стояли у «Невского Паласа»
С бритыми навеки головами.
— Верно, это ведь только мы помним, — заметил Макс. — Для нового поколения «Невский Палас» просто гостиница в центре Питера.
— И еще ресторан, более солидный эквивалент «Идеальной чашки», — брезгливо сказал Юра. — Поколение менеджеров лелеет мечту вырасти и обедать там с партнерами по крупному бизнесу. Кредит, мобильник, турпоездка — вот и все их идеалы. Ну да, тачка еще! Без тачки менеджеру никуда.
Компаньон злобно взглянул на стоящие кругом автомобили.
— Куда катимся? — с притворным огорчением вздохнул Макс.
Не спеша заехали в середину площади и встали на светофоре.
Между машин, исполненные предпраздничного настроя, шныряли студенты, раздавая черно-оранжевые ленточки. Работа была нервная, они волновались и выглядели так неестественно возбужденными, что вызывали отвращение. Один из активистов подлетел к «форду-фьюжн».
— Почему у вас нет ленточки?! — выпалил он в приоткрытое окно.
— Спасибо, не нужно, — прохладно сказал Юра, но у студента уши заложило от энтузиазма.
— Сейчас мы вам ее на зеркало! Юра опустил стекло.
— Отойди от машины! — рявкнул он.
Активиста было не унять.
— Да вы что?! Это Георгиевская ленточка. Это память! О великой Победе! Надо помнить историю своего Отечества!
— Кто командовал Двадцатой армией в контрнаступлении советских войск под Москвой в сорок первом году? — в упор спросил Юра.
Студент замялся.
— Герой битвы за Москву генерал-лейтенант Власов. Ладно, вопрос попроще: командующий Третьим Белорусским фронтом, руководитель штурма Кенигсберга?
— Э-э… Жуков! — выпалил студент.
— Маршал Василевский. Совсем простой вопрос: командующие фронтами в Курской битве?
— Э-э-э… — От чрезмерного умственного напряжения студента переклинило. Он завис, словно глючный Мастдай. Казалось, подбрось его в воздух, там и застрянет, болтая ногами над асфальтом и крышами проезжающих машин.
— Рокоссовский, Ватутин, Конев! Жуков и Василевский осуществляли координацию действий фронтов. Иди, историю учи. Георгиевскую ленточку на половой член себе намотай и узлом завяжи на память!
Студента как ветром сдуло.
— Наплодили тупорылых! Ни проехать, ни пройти, — кипятился Юра. — Родине нужны герои и академики, а рожают сплошных манагеров.
— Куда катимся? — поддакнул Макс.
Тут, к счастью, дали зеленый, и через пару минут автомобиль уже заворачивал во двор, на пустую стоянку возле ресторана.
Друзья поднялись на второй этаж, расписанный сценами из местечковой жизни в духе раннего Пиросмани. Обеденный зал пустовал. Здесь можно было поговорить без напряга, а если появятся чужие уши, отобедать, уйти и больше не появляться. Сели у окна. Учтивая девушка принесла меню и застыла с благожелательной физиономией. Несмотря на то что «Семь сорок» заявлял о себе как ресторан ашкеназской кухни, внешность официантки была насквозь славянская.
Юра быстро просмотрел меню, потер ладони с энергичностью заправского кутилы и поднял горящий взгляд на Макса.
— Желаете деликатесов? — по-барски осведомился он. — Бей посуду, я плачу!
Макс исследовал список горячих блюд, пожевал губами.
— Пожалуй, супчику из кугочки, — вальяжно програссировал Макс.
— Точно, супчику. Супчику и водочки! — Юра обратил взор на официантку. — Принесите графинчик «Столичной».
— Второе будете заказывать?
— Мне морковный цимес с изюмом и черносливом, — выбрал Макс экзотику, главным образом из-за названия. Цимес в аферах он уже изведал и теперь хотел распробовать его на тарелке.
— Есть свинина по-еврейски в сметане? — невинным тоном поинтересовался Юра, но девушку смутить было непросто.
— К сожалению, нет.
— Тогда буду пирожки с квашеной капустой, куриными шкварками и чесноком, а также форшмак, — заказал компаньон и подмигнул Максу: — Коллэга, ви будити форшмак? Под водочку?
— Таки да, под водочку, если ви плотите за все, — не стал отказываться Верещагин. — Тебе нравится «Столичная»? — удивился он, когда официантка, уточнив детали, улетела на кухню.
— Хорошая, кошерная! Единственная была кошерная водка в Советском Союзе, — поделился воспоминаниями Юра, развалился на мягком стуле, достал сигару, не нашел пепельницы и закуривать не стал. — Нам надо решить, чем займемся дальше, после того как получим с Везоялка, — без перехода сказал он.
— У тебя есть какие-то наметки?
— Были, когда я «Альмарелль» открывал, но ни черта не срослось. Давай мозгами шевелить. Где, как не в еврейском ресторане, думать о гешефте.
— Надо изобрести что-то, связанное с массовым отъемом денег у граждан, — предложил Макс, почуявший вкус масштабных операций.
— Но так, чтобы им не было мучительно больно, — добавил гуманный аферист. — Надо работать, чтобы гражданам было приятно. Чтобы люди сами несли нам деньги. Добровольно и с радостью передавали финансы, да еще были довольны, что лавэ у них взяли.
— Такое бывает только в МММ, — усмехнулся Макс, — а для этого надо иметь мощный стартовый капитал и немереной крутизны крышу.
— Сейчас в пирамиду не понесет никто. — Юра вздохнул и еще раз оглядел стол в поисках пепельницы, словно она могла возникнуть сама собой. — Не те нынче времена.
— Да и возможности у нас с тобой далеко не мавродиевские. Нам надо что попроще.
— Простое и массовое… — протянул Юра, с фальшивой благодарностью кивнул официантке, принесшей водку, подождал, когда она удалится, и сказал: — Схемы есть, но они ловленные. Запустим их, сразу подтянутся опера из УБЭП, повяжут нас на получении денег и повесят всех «глухарей» с похожими комбинациями. Не годится. Тем более, что в УБЭП я уже засветился и в тюрьме посидел.
— Меня бог миловал.
— Тьфу-тьфу-тьфу! — Подельники одновременно постучали по дереву и сплюнули через плечо.
— Схемы простые — разослать счета от имени унитарного предприятия, прикрываясь госорганизацией, которая обладает правом выставлять счета физическим и юридическим лицам. Нужна какая-нибудь известная контора, например «Петербургская телефонная сеть» или «Петербургрегионгаз», а при ней типа дочерняя фирма… ну, скажем, «Елан». Мы с компаньонами по этой схеме работали, а потом попались и устроились кто на сколько лет.
— Лихо, — воздал должное Макс.
— Это тебе не хмурым в порту банчить!
— Откуда ты знаешь про героин? — с подозрением спросил Верещагин, который никогда не вписывался ни во что подобное.
— Чисто к слову, не принимай на свой счет, — на голубом глазу съехал Юра, и Макс поверил, что тот совсем не прост, если не хочет запугать своей мнимой осведомленностью.
— Какие еще были схемы?
— Одна из древних, мы ею не занимались, но другие люди делали, — поведал Юра. — Зайти в подъезд, вытащить из почтовых ящиков счета за квартплату, распечатать на принтере такие же, но со своим расчетным счетом, и рассовать по всему дому.
— Геморройное занятие.
— Блохи тоже не от веселья скачут. И вообще, что сказал Бог Адаму? В поте лица твоего будешь есть хлеб свой. — Юра наставительно воздел палец.
— Еврейская мифология теперь за догму не прокатит, — хмыкнул Макс. — Нам надо чего полегче пахоты.
— Есть у меня наметка, но она очень сырая…
— Давай обсудим! — предложил Макс и замолк, наблюдая, как девушка несет заказанный супчик.
— Обсудим, — нейтрально отозвался Юра в присутствии официантки. — Ну-с, теперь можно водочки! Говори тост.
— Тост… за Холокост!
— Лехаим! — откликнулся Юра, опрокинул стопку и дважды пристукнул донцем о стол. — Вот коллеги бренд раскрутили, любо-дорого посмотреть. Музеи, экскурсии, государственные дотации, притом кругом правы, а кто пытается наехать, того сразу в тюрьму отправляют.
— Есть чему поучиться! — сказал Макс. — Больше цинизма и наглости, люди это любят. Давай посмотрим, как мы должны их порадовать и чем они могут нам заплатить.
* * *
Возле метро «Купчино» Макс поймал маршрутку, идущую на улицу Влада Тепеша. Он забрался в пазик, галантно пропустив вперед женщин. Затесался между ними и пролетариями, отчего-то праздными в середине рабочего дня, прицепился к свободному месту на поручне, другой рукой достал кошелек.
