— Не знаешь, где живет Дамджон?
Смех Жасмин прозвучал совсем невесело.
— Могу поспорить, что очень далеко отсюда! Нет, никто не знает, где он живет. Мы пересекаемся только здесь.
— Он никогда не увозит пару девушек с собой, хм, на дополнительную смену, чтобы воспользоваться правом первой ночи?
— Нет, по крайней мере я не слышала. Кэрол считает, он гей.
Ну, с этим я согласиться не мог. Из непродолжительного знакомства с Лукашем и особенно после случайной экскурсии в его прошлое я догадывался, что он ловит кайф другим способом, в котором секс присутствует лишь постольку-поскольку.
— Больше ничего не помнишь? — скорее для проформы уточнил я.
Нахмурившись, девушка взглянула на меня с сомнением.
— По-моему, Шрам сказал что-то еще, только мне это кажется полной бессмыслицей...
— То есть?
— Ну, я услышала: «Тебя ждет милая дама».
— Милая дама?
— Ну, не помню, или красивая дама. Просто вышло очень смешно, поэтому в голове и засело.
— Спасибо, Жасмин, — сказал я, на этот раз совершенно искренне. — Спасибо, что мне доверилась.
Не похоже, чтобы это сильно утешило девушку, но, когда я снова протянул двадцатку, она спрятала ее в резинке чулка.
— Сможешь ее найти? — спросила Жасмин. Доля секунды и профессионального глянца как не бывало: казалось, девушка вот-вот разрыдается.
— Очень постараюсь.
— Шрам... С Розой все будет в порядке?
Подслащивать пилюлю незачем: искусством самообмана шлюхи владеют не хуже, чем священники.
— Не знаю, — покачал головой я. — Думаю, хотя бы некоторое время за нее можно не волноваться. Допустим, Дамджон не хочет предавать что-то огласке — зачем ему затыкать рот Розе, если правда вылезет с другого конца?
Жасмин не спросила, что это значит, а я не стал объяснять. Она бы все равно не поняла, что мне эта история начала напоминать силлогизмы, сводящиеся к выводам: «Все люди — Сократы, следовательно, Сократ есть резиновый цыпленок». Тезис: я сую нос, куда не следует, и задаю идиотские вопросы. Антитезис: Роза представляла опасность, только если бы рассказала то, что я знать не должен. Синтез: Дамджону и К° нужно вывести ее из строя лишь на время, пока меня не устранили.
Здорово, черт подери!
День получился тяжелый. Около четырех я вернулся к Пен и убил кучу времени, записывая одну мелодию на плеер, купленный в прошлом году на Камден-маркете. Модель старая, кассетная, зато со встроенным микрофоном и наушниками, которые могут очень пригодиться. Пришлось потрудиться, пока все не записалось как надо, не факт, что мелодия когда-нибудь понадобится, но, пока Додсон с Никки не позвонили и не дали зеленый свет, делать было все равно нечего. Вспомнился двойной охват Джона Гиттингза: маневр едва не стоил мне жизни, но ведь это не значит, что хорошую идею нужно зарывать в землю. Провозившись часа полтора, я расслабился, на время забыв о тревожных мыслях.
В конце концов, Никки не позвонил, а появился в своем обычном заговорщицком стиле. Я спустился на первый этаж за кофе, а когда насыпал в турку коричневый порошок, он уже сидел за столом позади меня в полной темноте. В течение нескольких минут он ни разу не пошевелился, так что я мог запросто уйти к себе и ничего не заметить. А когда все-таки заметил, на мгновение показалось: это гость из совершенно другого мира.
Убедившись, что передо мной всего лишь Никки, я разразился потоком ругани, а он принял оскорбления со стоическим безразличием.
— На эту неделю телефонных разговоров достаточно, — спокойно произнес он. — Феликс, я тщательно контролирую свои следы и имею достаточно оснований, чтобы оставлять их как можно меньше.
— Следы? — с сарказмом переспросил я.
— Прослеживаемую, видимую, фиксируемую часть моей жизни, — невозмутимо пояснил зомби. — Реши я стать заметным, сразу бы внес свое имя в списки избирателей, верно?
— Ладно, проехали, — махнул рукой я и, отодвинув стул, сел напротив Никки. — Для меня что-нибудь нашел?
Зомби кивнул, опустил скрещенные руки, и я увидел ноутбук, ребром стоящий на его коленах.
— Вот, забери.
— А... кратенький отчет не написал? — с надеждой спросил я.
— Он и не нужен. Одна папка — «Русский», один файл — «Русский-1», три тысячи двести записей в непрерывной цифровой последовательности. Во всех случаях данные вводились одним пользователем, которого система идентифицирует, как 017, изменения сделаны им же. Отсюда напрашивается единственный здравый вывод.
— То есть?
— 017 был единственным мужчиной/женщиной/человеком/обрабатывающим данные лицом, когда-либо имевшим доступ к этой папке.
Я молча впитывал информацию и на какую-то секунду даже поддался унынию, а потом обнаружил в словах Никки зацепку.
— Стоп, ты, кажется, сказал «здравый вывод»?
— Совершенно верно, — кивнул зомби, — а для разума вроде моего, воспринимающего паранойю как способ выживания, напрашиваются совершенно другие заключения.
— Выкладывай, Никки, в чем тут соль?
— В ста пятидесяти трех случаях пользователь 017 внезапно и без всякой видимой причины переходит к иному способу ввода данных. Я нашел его в config.sys, потому что запись системного журнала специально переделали, чтобы разрешить этот новый способ.
Он сменил клавиатуру: вместо обычной использовал для заполнения выделенных полей портативную блютуф. Наверное, что-то вроде diNovo, которую «Логитех» представили год назад в Хьюстоне. Насколько я понял, главная прелесть в том, что она использует радиоканал и на не имеющие опции блютуф компьютеры подключается через адаптер.
— Угу, ясно.
— Как следствие, блютуф-устройство не нужно физически подсоединять к машине. Даже в адаптер вставлять не нужно, оно же полностью беспроводное.
Я долго обдумывал услышанное.
— Но ведь это по-прежнему был пользователь номер семнадцать? Тот же парень, но с другой клавиатурой?
Никки злорадно усмехнулся; наш разговор доставлял ему огромное удовольствие.
— Это был некто, представляющийся системе пользователем номер семнадцать. Но, когда изменял файл конфигурации, ему пришлось использовать собственный идентификатор. Так что, как блютуфом ни прикрывайся, тень все равно останется. На самом деле он пользователь номер двадцать.
— Все, ублюдок, тебе крышка, — пробормотал я. — Никки, ты просто гений, спасибо огромное. Через день-два разберусь с этим делом, и можешь ждать Санта-Клауса.
Лесть Никки принял так же стоически, как чуть ранее ругань: раскланяться было бы ниже его достоинства. Однако уходить он тоже не спешил.
— Феликс, тут есть еще кое-что...
— Выкладывай!
— Просмотрев одну папку, я решил заодно проверить и другие. Всего их около десяти, самым старым уже по шесть-семь лет. Причем эти старые как раз в полном порядке: ни взломов, ни непонятых изменений в логах. Зато последние три с лишним года пользователь номер двадцать времени даром не терял. Через блютуф он впервые вошел в марте этого года, раньше пользовался прибамбасами от «Интернешнл ректифайер», но по аналогичному принципу: ставишь в свободный порт адаптер, через него стыкуешь свой ноутбук или палм-пилот, модифицируешь файл конфигурации и так далее.
Никки поднялся.
— Всего было изменено около двух тысяч записей. Только на этом диске... Учитывая, что данные вводились и в другие автономные компьютеры, оценить деяния пользователя номер двадцать в полном объеме крайне проблематично.
— Никки, а что этот пользователь делает с записями? — закричал я вслед пробирающемуся к двери гостю. — Просто хочу выяснить до конца... Что он подделывает?
— Ну, Феликс, ты и сам все знаешь! — мягко пожурил Никки.
— Артефакты из каталогов удаляет. Уничтожает их описания.
— Именно! Слушай, я здесь не был и ты меня не видел. Ну, приятного вечера!
Воскресенье, выходной! Однако, как остроумно заявил один мозговитый тип, у грешников выходных не бывает, значит, мне отдых не полагается.
Интересно, а куда ходят копы, чтобы расслабиться и скоротать редкие часы досуга? Могу только представить: какой-нибудь бар, где тщательно проверяют уровень пива в кружке, прежде — ем сделать первый глоток, где, отлучаясь в туалет, запросто оставляют пиджак на спинке стула, где никогда не приедаются анекдоты про пакистанцев.
По очевидным причинам Джеймс Додсон назначил встречу совсем в другом месте. Он выбрал «Бар Италию» на Олд-кромптон-стрит, а когда я вошел, уже сидел в глубине зала, изо всех сил стараясь слиться с интерьером. Едва я приблизился, держа в руках латте, Додсон швырнул на стойку папку из плотной бумаги и поднялся.
— Вот, здесь вся информация, — объявил он. — А сейчас я ухожу, если, конечно, для завершения сделки не обязан пить с вами кофе. Ухожу, положившись на честное слово, Кастор. Если когда-нибудь услышу ваш голос или увижу физиономию... буду вынужден обратиться к друзьям, которые заставят вас рыдать кровавыми слезами.
