– В старое Ленино пальто. Она его сама иногда надевала, когда хотела остаться незамеченной… Оно мешковатое, прекрасно скрывает фигуру, к тому же с большим воротником – если его поднять, лица практически не видно…
– И все же вы рисковали – профессионалы вас раскусили бы в момент…
– Знаю… Но я должен был действовать незамедлительно… Ждать лучшего момента было нельзя!
– Почему?
– Потому что на Ленином горизонте опять замаячил Отрадов… – Алекс с такой ненавистью глянул на Сергея, что тот опешил. – Прискакал в Москву и начал обхаживать свою давнюю любовницу… И Лена повелась, я сразу это понял… А еще я понял, что если их отношения будут развиваться, то развод мне обеспечен… И в этом случае мне достанутся только дом, мебель и старая собака Дуля. А фамильные драгоценности, ради которых я пошел на убийство, попадут в загребущие руки Отрадова. – Он шумно втянул носом воздух, порциями выдохнул, вслед за последним выдохом из его рта вылетели слова: – Косвенно в смерти Элеоноры виноват именно он…
– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Головин.
– Я давно задумал убить Элеонору. Сразу, как только решил для себя, что люблю Дусика и хочу быть с ним до самой смерти… Денис не из тех, кто согласен на рай в шалаше… Я, кстати, тоже… – он привычным жестом покрутил на пальце толстый массивный перстень. – Я узнал адрес Элеоноры…
– От кого? – уточнил Стас.
– У меня много друзей, через которых можно разузнать не только адрес, но и номер мобильного телефона… – Он выразительно посмотрел на Вульфа.
– Значит, это ты мне сообщил, что старуха умерла? – нахмурился Эдуард Петрович. – И номерок как-то раздобыл? И как же?
– Хороший друг подсказал. Мы, как вы выразились, пидоры, привыкли помогать друг другу…
– Просто масонский орден, – буркнул Петр.
– Педосский, – поправил его Вульф. – И это самое противное…
– Так что там с Отрадовым? – спросил Головин, не желая отвлекаться на всякие глупости.
– В тот день, когда я убил Элеонору, я ездил в аэропорт провожать приятеля. В смысле сначала в аэропорт, а потом к старухе… Но до этого… – Он стал сбиваться, волнуясь все больше и больше. – Ранее я несколько раз пытался до нее добраться, чтобы убить… Я планировал толкнуть ее под машину, потом отравить или вколоть ей в вену какую-нибудь гадость, но для этого мне необходимо было как минимум подойти к ней на расстояние метра, но эта старая хищница почувствовала опасность и забилась в свою нору… Она совсем не выходила из дома и незнакомым людям дверь не открывала. А вскрыть эту дверь было невозможно! Там стояли такие замки, что опытнейший домушник бы не справился…
– А Отрадов тут при чем? – потерял всякое терпение Стас.
– Я увидел его в аэропорту. Он прилетел из Калининграда…
– Рейс Калининград – Москва, прибытие в 11.40, – бесцветным голосом проговорил Сергей.
– Я как увидел его, меня будто током ударило! – возбужденно воскликнул Алекс. – Я сразу понял, что он прилетел, чтобы отнять у меня Лену!
– Скажите уж, сокровища, – процедил Головин. – До жены вам не было дела…
Бергман вспыхнул, но не стал отрицать очевидного, а майор жестом предложил ему продолжать. Алекс кивнул и заговорил вновь:
– Я проследил за Отрадовым. Довел его до стоянки такси. И сумел подслушать его разговор с Элеонорой по телефону. Из него я понял, что Отрадов собирается нанести старухе визит ближе к вечеру, а сначала заехать в свой особняк, чтобы принять душ и побриться… – Глаза Алекса хищно сверкнули. – Я понял, что это мой шанс – фамилия Отрадова может послужить волшебным сим-симом, открывающим дверь в Элеонорину квартиру. И не ошибся… Когда я сказал старухе, что прибыл к ней по поручению Сергея, с которым по дороге из аэропорта произошло несчастье, она сразу впустила меня… Видели бы вы, как она всполошилась! Бегала по прихожей, заламывала руки и беспрестанно спрашивала, не сильно ли он пострадал… Я и не предполагал, что человек без сердца может так переживать…
– У нее было сердце, – хрипло сказал Эдуард Петрович. – Именно в него ты вонзил мой нож.
Бергман замолчал, пугливо посмотрев на гневное лицо Вульфа.
– Денис тоже дружил с Шацем? – спросил тот после небольшой паузы.
– Да, мы часто ходили к нему в гости…
– Значит, вы все были в сговоре?
– Ну что вы! – горячо воскликнул Алекс. – Дусик ничего не знал! Он бы не позволил мне убить Элеонору! Несмотря ни на что, он ее любил!
– А ты его? – хмуро спросил Вульф.
– Я его обожаю…
– Так что ж ты, падла, не признался в убийствах, когда Дусика арестовали? Что ж ты хвост поджал, когда он тебе из ментуры звонил? Ему только один звонок позволили сделать, и он не адвокату стал трезвонить, а тебе! Он думал, ты ему поможешь… – Вульф аж покраснел от возмущения. – И ты мог ему помочь, но не захотел! Ты даже обрадовался такому повороту событий!
– Нет! Я всю ночь проплакал, когда узнал…
– Не плакать надо было, а идти в ментовку с повинной… Ты знал, что не Дусик убил старух, знал, но смолчал!
Алекс уставился в стену – ему было невыносимо стыдно смотреть Вульфу в глаза, сам же Эдик, лицо которого стало принимать свой естественный цвет, обратился к Головину:
– Ну что, Станислав Палыч, как я и обещал, убийца найден… И им оказался не я, как вы вначале думали, даже не сынулька мой чеканутый… Кстати, что станет с Дусиком?
– Его будут судить за нападение на человека.
– Это ладно, судите. Как я говорил, за свои поступки надо отвечать.
– Посидеть придется… Если вы, конечно, не наймете ему хорошего адвоката типа Петра Алексеевича, который убедит судью в том, что условного заключения достаточно…
– Пусть выпутывается сам, – сухо ответил Вульф. – К тому же Дусик в тюряге не пропадет, вот увидите, из-за него еще на дуэли драться будут…
Тут в их разговор вмешался Бергман.
– Сколько ему дадут? – спросил он у Головина.
– Это не ко мне, а к господину Моисееву…
Алекс повернул голову в сторону Петра и вопросительно на него уставился.
– От трех до пяти, – ответил тот.
– А мне?
– От пятнадцати до пожизненного.
– Значит, больше не встретимся, – прошептал Алекс со слезой в голосе.
Вульф брезгливо сморщился и с мольбой посмотрел на майора, как бы говоря: «Уберите его, иначе я за себя не отвечаю». Головин встал со стула, прошел к двери, выглянул в коридор, поманил кого-то пальцем. Тут же в кабинет ввалились два милиционера и прямиком направились к дивану, где сидел Бергман. Алекс поднялся, выставил руки вперед. На его запястьях сомкнулись наручники, вынутые Стасом из засаленного кармана дубленки.
Алекса вывели.
Спустя минуту в кабинете не осталось никого, кроме адвоката Моисеева и майора Головина.
– Вы знали, что все кончится именно так? – спросил Петр.
– Нет. Я ожидал совсем иного исхода…
– Вы подозревали другого человека или вообще не знали, что задумал Вульф?
– Я не знал, что задумал Вульф – он не сказал мне, только попросил собрать всех в вашей конторе часика в три – и я подозревал другого человека.
– И кого же?
– Елену Бергман.
– Да вы что! – весьма удивился Петр.
– А знаете почему?
– Не имею ни малейшего понятия…
Головин, прежде чем ответить, вытащил из кармана какую-то тряпку, расправил ее и положил на стол перед Петром. Оказалось, это платок. Очень красивый, только мятый и не очень чистый.
– Миленькая вещица, – заметил Петр. – Чья она?
– Элеоноры Георгиевны. Это ее платок. А выпал он из кармана ее дочери в день похорон – оказывается, она была на кладбище. – Головин провел ладонями по ткани, разглаживая ее. – Аня подобрала его, хотела вернуть, но Елена умчалась. Платок остался у девушки.
– Вы когда о нем узнали?
– Сегодня ночью. Случайно. Аня достала его, чтобы вытереть слезы, я обратил на него внимание (очень он приметный), спросил, откуда она такой взяла… Она рассказала.
– Почему она не сообщила вам о нем раньше? Ее не насторожил тот факт, что платок Элеоноры оказался в кармане Елены, с которой они якобы не виделись многие годы?
– Насторожил, но Анечка нашла этому объяснение: мать и дочь помирились, и в знак этого Элеонора подарила Лене платок. На самом деле было не совсем так, но в главном она не ошиблась – платок старуха отдала добровольно. Я это выяснил, поговорив с Отрадовым.
– И что же тогда вас натолкнуло на мысль, что Елена Бергман убийца?
– Он, – Стас ткнул пальцем в шелковый квадрат, – платок.
– Не понял…
– Посмотрите в угол, где нарисованы два обкусанных бублика…
– Это логотип фирмы «Шанель».
– Да мне по барабану, Петр Алексеич, я не на логотипы прошу внимание обратить, а на пятно. Видите его? – Когда Моисеев кивнул, Стас продолжил: – Это кровь. И как я думаю, кровь Элеоноры Георгиевны.
– Даже так?
– Смотрите… – Он схватил со стола адвокатский «Паркер». – Представьте, что это нож. И вы им хотите кого-то убить. Но вам нельзя оставлять на орудии убийства отпечатки пальцев. Что вы сделаете?
