— Говорят, вас можно поздравить! — Киреев делал вид, что держался добродушно, но он давно не верил в добродушие работничков из службы безопасности, — вы взяли убийцу бизнесмена Сваранжи и этой модели… Веллер, кажется.
— Да, это так.
— Даже не прислушавшись ко мне! Что ж, поздравляю! Говорят, ваша девчонка призналась во всем?
— Да. Призналась. Правда, не в убийстве модели, а в убийстве своего любовника. Это сделала она.
— Просто замечательно! А что насчет модели, умершей от заражения крови? Той самой, с изуродованным лицом? Смерть, как в лучшей голливудской кинопродукции?
Так он и знал! Конечно, нельзя было верить в его добродушие! Удар ниже пояса — только так это можно назвать! Смерть той девушки не давала ему покоя (такой бессмысленной выглядела она по сравнению с двумя этими резонансными убийствами). Поэтому он зло буркнул:
— Следствие ведется!
— Конечно! Я в этом не сомневался! Значит, вы уверенны, что маленькая хрупкая девочка заколола ножом здоровенного сибирского мужика Евгения Сваранжи?
— Да, уверен! Бывали и более невероятные случаи. Он наверняка не ждал от нее нападения и не думал, что так произойдет. Он не боялся ее именно потому, что был здоровенным сибирским мужиком! Я так рассуждаю.
— Так я и думал. Что вы именно так рассуждаете. И что бедной девочке грозит? Говорят, у нее крутой адвокат?
— Она не бедная девочка, а наркоманка и убийца! А участь ее будет решать суд, не я.
— Вот как? Наркоманка?
— Все в этой богемной модной тусовке сидят на наркотиках! Все, без исключения!
— А я хорошо знаком с ее сестрой! Вы знаете, кто ее сестра?
— Певица Марианна.
— Марианна — это псевдоним. На самом деле эту милую девушку зовут Ри. Это ее второе имя.
— Ри? Какое странное имя!
— Конечно, по паспорту она Марина Гордееенко, но звучит это не так поэтично, согласитесь. Вы знаете, чья она жена?
— Разумеется, знаю! Зачем вы все это мне рассказываете?
— Не для того, чтобы вас развеселить, уж точно! Я принес вам подарок!
— Подарок?
— Не смотрите на меня такими глазами! Вам всё еще хочется искать во мне врага?
— А я никогда не считал вас другом. Особенно теперь.
— Это из-за того, что я не уверен, что эта жалкая маленькая моделька зарезала Веллер и Сваранжи? Так вам незачем опасаться моих мыслей — следствие же веду не я! И хоть вас злит мое присутствие, я все равно принес вам подарок! Вот, пожалуйста, держите!
И Киреев выложил на стол маленький пластиковый прямоугольник… Карточка доступа внутрь продюсерской фирмы, выписанная на сотрудника певицы Олеси Виноградовой. Точь в точь такая, какая была подшита к одному из уголовных дел, которые вел он…
— Узнаете? Ну конечно, вы не можете не узнать! Это такая же карточка, как та, что вы нашли у одной из девиц, зарезанных в том магазине в Подмосковье. Правильно?
— Откуда это у вас?
— А вы как думаете? Вы, наверное, думаете, что из того же источника, что и карточка девицы? От певицы Виноградовой?
— Разумеется.
— Не злитесь! Не нужно злиться, когда вам указывают на ошибку! Я знал, что вам понравится мой подарок. Правда, необычный? Ладно. Мучить больше не буду. Вы знаете, что Олеся Виноградова любовница хозяина этой фирмы, Вал. Евга (как его называют в тусовке?).
— Доходили слухи.
— Одна из его многочисленных любовниц. Совсем недавно она ездила с ним в Швейцарию. Это так, к слову, между прочим. Вал. Евг очень властный и умный человек. Он крепко держит в руках своих артистов. Он не терпит никакой инициативы, никакого неподчинения. Все это карается беспощадно, жестоко и сразу. А, между прочим. Выдача таких карточек самим артистом — неподчинение, да еще какое! Так вот: из достоверных источников я узнал, что ни один из артистов, имеющих контракт с продюсерской фирмой, не получает такие карточки на руки. Просто не имеет права, не говоря уже о том, чтобы их раздавать. Не получает такие карточки ни Олеся Виноградова, ни даже его собственная жена. Только один человек может распоряжаться карточками доступа. И человек этот сам Вал. Евг. Мой сотрудник получил эту карточку лично из рук Вал. Евга. Видите, как она похожа на предыдущую? Значит, именно Вал. Евг может быть причастен к этим убийствам. Он, а не Олеся Виноградова, как считалось вначале.
— Вы хотите сказать, что он мог быть причастен к убийствам?
— Он к ним причастен! И я вас прошу, не теряйте этот след!
— Зачем вы даете его мне? При чем тут вы?
— Я совершенно случайно получил эту карточку. И вспомнил, как вы мучаетесь. Мне просто захотелось помочь коллеге. Считайте это солидарностью. К тому же, я привез вам адрес фонда «Молодой инвалид — дети войны», фонда, который никогда не был зарегестрирован в России. И вы сами увидите, что директор этого фонда — сотрудник продюсерской фирмы Вал. Евга. Вот, держите, я привез вам документы….
Он положил тоненькую папку ему на стол. Все это было невероятно важно, но и… подозрительно. И он не выдержал (все-таки он был хорошим следователем):
— Что вы хотите взамен?
— Малость. Самую малость. И вы можете мне это дать. Конечно, я мог бы заставить вас, действуя через ваше начальство, но я хотел бы, чтобы вы сделали это сами, из дружбы. И начальство совсем не обязательно псвящать в курс наших с вами дел. Так вот: я хочу, чтобы вы показали мне абсолютно все документы по трем убийствам: Велллер. Модели, уемршей от заражения крови, и Евгения Сваранжи. И особенно — все протоколы допросов Нины Гордеенко.
— Зачем? Ищете своего Весельчака?
— Можете считать и так! Ну что ж, мы поладим с вами? К тому же, я могу предоставить вам множество другой информации, к примеру, о том же Вал. Евге. Мне уже приходилось стаидкиваться с этим миром. Однажды…
— Вы же сами утверждали, что убийство в продовльственном магазине — дело рук не Весельчака, а кого-то другого!
— Именно поэтому я и отдаю их вам.
— Но к убийству Веллер Весельчак тоже не причастен. Веллер убила Нина Гордеенко, так же, как и своего любовника! Другого объяснения нет!
— Мы договорились?
— Ладно. Все равно мне от вас не избавиться!
Киреев усмехнулся.
— Точно! И здорово, что вы это так правильно понимаете!
Женщина оставила свою машину возле гаражей и уверенно пошла вперед, крепко сжимая в руке кожаную сумочку с деньгами. Близкие сумерки окутывали землю призрачной темнотой. Кое-где в домах зажигались окна. Многоэтажные муравейники со светящимися точками в темноте напоминали разноцветную елку. Женщина отлично ориентировалась в пространствах между домами, хотя в этом районе никогда не была.
Дверь квартиры открыло странное существо: женская фигура, замотанная в длинное черное покрывало, с босыми ногами, неестественно белым лицом и перевернутым черным крестом, намалеванным прямо на лбу.
— Я давно тебя жду, дочь дьявола!
Женщина удивленно подняла брови:
— Вы меня знаете?
— Лично — нет. Но я знаю, что по духу ты моя сестра. Дочь дьявола с черной душой. Я знаю твою черную душу.
Женщина вошла в квартиру, резко захлопнув за собой дверь:
— Оставь дьявола в покое, идиотка! И не вздумай морочить мне голову всякой чепухой! Я не из тех придурошных, которые приходят к тебе за этим!
— Я никогда не считала тебя глупой! Даже отправляя свое сообщение…
— Я получила его. Именно поэтому я здесь.
— Куда тебя провести? В комнату для сеансов? На моих клиенток она производит огромное впечатление!
— Я не твоя клиентка! И давай ограничимся обыкновенной кухней.
Пожав плечами, странная фигура в черном повела ее за собой по длинному коридору. Кухня, обставленная новой мебелью орехового дерева, выглядела роскошной. И женщине подумалось, что ведьма, по-видимому, прекрасно зарабатывает. Странное слово так резало ее слух, что неожиданно для себя она произнесла его:
— Ведьма!
— Да, я ведьма. Это моя профессия, между прочим. И поэтому ко мне ижут женщины. Всё время. Такие же, как твоя сестра, — спустив с головы покрывало, таинственное существо превратилось в обыкновенную женщину средних лет. Только немного бледную.
— Моя сестра арестована. Если ты хотела меня шантажировать, то опоздала!
— Шантажировать? Какое глупое и ужасное слово! Конечно, нет. С чего ты взяла?
— Так. Ладно. Что ты хочешь? — женщина опустилась на стул. — денег?
— Я хочу рассказать тебе правду!
— Зачем?
— Я уже сказала — ты дочь дьявола.
— Так, хватит. Еще одно слово, и…
— Послушай меня. Правда пригодится тебе так, как ты и не подозреваешь…
— Хорошо. Тогда давай начнем сначала: «розовый сон» это ты ей дала?
— Да, я.
— Ах ты сука!
— Успокойся! А ты знаешь, зачем она взяла наркотик? Ты хочешь это знать?
— Хочу. Зачем?
