— Ты кого привела? — голос девчонки был хриплым. От сигарет, и она обращалась только к Кате, смотрела так, словно рядом со знакомой Катей никого не было. И это ощущение, что девчонка умеет смотреть сквозь человека, пугало тоже (в свою очередь).
— Я тебе, кажется, говорила… — начала угрожающе, не дожидаясь ответа на свой вопрос, но Катя перебила ее:
— она — работа. Деньги.
— Что ей нужно?
— Поговорить!
Девчонка сплюнула сквозь зубы на измятую траву. Этот циничный плевок был не детским и не женским.
— Если она, падла, с деньгами, это не значит, что я ей башку ломом не пробью! Даде скорее пробью, падле!
Вздохнув, Катя взяла девчонку под локоть и увела в сторону на два шага. Донеслись обырвки разговора. Снова — тарабарщина на непонятном языке (из всех услышанных слов не могла разобрать ни одно). Перебранка длилась долго, минут десять. Она успела устать, уловить взглядом тень соседки, метнувшуюся из — под какой-то калитки. Силуэт машины, проехавшей мимо уличного тупика по другую сторону дороги и полное безмолвие домика, вернее, фургона. Наконец они подошли. Девчонка остановилась напротив, и лицо ее было еще более мрачным.
— она сказала мне правду? В глаза смотреть!
— Я же не знаю, что она тебе сказала!
— ты ищешь этих двух? — девчонка протягивала ей снимок Стасиков (это была вырезка из газеты, которую перед выходом она отдала Кате), — Это правда?
— Правда.
— Я ничего не знаю о них!
— ты знаешь про исчезновения.
— никаких исчезновений нет! Жить здесь или нет — личное дело каждого!
— Возможно, но…
— Ладно, заткнись. Это не разговор для улицы. Нужно войти в дом.
Все трое влезли в низкую дверцу. Она не думала, что может там увидеть, но то, что увидела, ее поразило! Это была чистенькая, нарядная комнатка, в которой находился даже диван. Столик, покрытый скатертью в крупную сине — белую клетку. В углу — что-то вроде кухоньки, даже старинный примус. Окошок плотно занавешено, на полке рядом с ним — свечи. А на полу — самый настоящий ковер! Уловив ее странный взгляд, девчонка хмыкнула:
— С помойки притащили!
Потом добавила более серьезно:
— У нас тут дом. Настоящий дом. И я никому не позволю в нем надить! Понятно?
На диване, под стареньким одеялом, спали двое детей: мальчик лет 9 и девочка лет 8. Они спали так крепко, что никак не отреагировали на вошедших. Но девица подскочила к ним и растолкала обоих. Дети сели на диване, потягиваясь, смотря на все происходящее круглыми, не понимающими от сна — глазами.
— прежде, чем она заговорит, условимся о цене!
Девица оперлась плечом о косяк двери. Под ее черной мужской майкой были видны не женские мускулы, а лицо не оставляло сомнений в том, что ей ничего не стоит пустить в ход монтировку.
— Сколько ты хочешь?
— Сколько дашь?
Она вынула из сумки 20 долларов. Девица выхватила их моментально. Потом скомандовала:
— Выворачивай сумку! Все, все давай! Косметику, шмотки, все, что внутри. Деньги еще, сколько в кошельке остались. И пиджак снимай. Девчонкам пригодится. И часы не забудь. Все снимай и отдавай, только тогда у нас разговор получится.
Она повернулась к Кате. Та пожала плечами: мол, ничего не поделаешь, акая цена.
— Учти, не отдашь все, она не скажет ни слова!
— А откуда я узнаю, что ее рассказ стоит всего этого?
— Ниоткуда! Да с тобой ничего не будет, ты себе купишь все это заново, а у нас ничего нет.
— Ладно, — ей вдруг стало смешно, и она с трудом сдерживала себя в руках, чтобы не расхохотаться. Наверное, это был бы какой-то странный, нервный смех…. Наконец девица сгребла в кучу охапку ее вещей и бросила в ящик под столиком:
— ты умная! Чувствовала наверняка, что могла получить по башке! Ладно, теперь слушай, — повернулась к девочке, — можешь ей рассказать про Дашу. И обязательно про клоуна.
— Я не знаю, где Даша! Ничего я не знаю! — девчонка нахохлилась.
— тебя, дуру, никто и не спрашивает! Протсо расскажи, что слышала! Эта тетка принесла нам много всяких вещей! И еще деньги! Жрать же через час будешь, дуреха!
— Ладно. Говорят, Дашку украли так же, как остальных, тех, кто получил клоуна и приглашение.
Она опустилась на диван, обняла девочку (та испуганно отстранилась, и она сразу убрала руку) — Пожалуйста, расскажи мне все.
Рассказ девочки (долгий, невнятный, сбивчивый и испуганный) наконец вытроился в логическую цепь. Звучал он так. Еще до того, как поселиться в этом домике, девочка с кучей других бездомных детей ночевали на вокзале, вернее, в небольшом переулке рядом с вокзалом, где был большой подвал. В подвале было их лежбище. Дети воровали, просили милостыню, девчонки постарше занимались проституцией на вокзале, а мальчишки постарше — грабежом на ночных улицах. Жили они дружно. И вот однажды пропало несколько человек — не пришли ночевать. Сначала никто не обеспокоился. Но потом (через несколько дней) пришла группа детей, которые просили милостыню на одной из центральных улиц. Они рассказали, что им подарили игрушки (клоунов) и открытки, чтобы они пришли на благотворительный праздник. По этим открыткам впускали. Она видела открытку: там был нарисован оранжевый клоун. Игрушка была точно такой же. Девчонке показала все это некая Даша — они подружились. Ты сильно позавидовала Даше, которая попадет на праздник. А она — нет. А потом те, кто получил приглашения, пошли на праздник и не вернулись. Никто из них не вернулся. И Даша тоже. А старшие мальбчишки, которые были начальниками в подвале и вообще занимались серьезными делами, однажды ночью собрали всех, кто там жил, и сказали, что нужно срочно менять место ждительства и бежать из подвала, что в городе плохо. А если они останутся, с ними может произойти то, что с теми, кто получил открытку с клоуном, то есть они исчезнут, как и те, в неизвестном направлении. Все очень перепугались и разбежались в разные стороны. После долгих блужданий девчонка попала в этот домик и с тех пор жутко боится всяких клоунов. Потом рассказ был дополнен рядом мелких деталей (на какой именно улице, раздавали мужчина с седыми влосами и молодая женщина с длинными волосами, крашенная блондинка, очень красивая, праздник должен был состояться в каком-то ночном клубе днем, но название клуба она не помнила, и еще там должны были давать еду, чем все и соблазнились). Рассказ был окончен. На прощание девочка сказала, что очень переживает за Дашу и что наверняка Дашу убили. Иначе бы ее нашли.
На обратном пути к приюту она была полностью погружена в свои мысли и никак не реагировала на вопросы Кати. В голове настойчиво пульсирвоало, билось только одно слово: клоун…. Клоун… КЛОУН.
Она толкнула дверь так, как будто подписывала себе смертный приговор. И остановилась на пороге, прислушиваясб к биению собственного сердца в темноте. Затхлый воздух создавал иллюзию консервной банки (если, конечно же, можно попасть в консервную банку, прямо внутрь). До чего же легко было подписать этот приговор! Просто толкнуть дверь в квартиру Светки. И наплевать на всех! Окончательно наплевать — на всех. Она остановилась на пороге, прислушиваясь к биению собственного сердца в темноте. Потом решительно захлопнула за собой двери. Свет яркой вспышкой резал глаза. От волнения подкашивались ноги. В квартире Светы было все так же, как она оставила за собой — множество дней назад. И не было ярких плюшевых зверей. За день до того, как исчезнуть. Она сама спрятала их в шкаф. Сколько прошло времени с тех пор, как переступила этот порог в последний раз? Цифры в голове сливались в сплошную какафонию, издеваясь над ней, сбивая друг друга… Свет ярко освещал комнату, и, посчитав такой действие логичным, она подошла к окну и стала напротив освещенноо окна. Потом — истерически рассмеялась и почти рухнула на диван, закрыв лицо руками. Это было безумием! Просто сюда войти. Но она вошла. Она сделала это, и теперь можно расслабиться. Будь что будет. А что именно — не так, наверное, и важно.
Решение вернуться в квартиру Светы возникло у нее в проеме пустых улиц, в том пересечении путей, которое немножко напоминало раму с выбитыми стеклами и пугало своим отчаянием…. Своим одиночеством четырех сторон, открытых ее глазам. Впрочем, нет. Решение зрело в ней исподволь, достаточно часто пугая по ночам. Сделать самостоятельный шаг вперед, пойти ва — банк. Сделать неожиданный ход. Вернуться имено туда, где ее легче всего найти. Поступить вопреки всем логическим доводам и утверждениям рассудка. Поступить так глупо, чтобы поставить в тукпи тех, кто хочет ее убить. Словно пойти убийцам навстречу. Поступить так глупо, так не логично, так по — женски, чтобы от нелепости происходящего нельзя было даже развести руками…. Именно такой шаг был достоин внимания, и она его совершила. Она вернулась в квартиру Светы, где искать ее было проще всего. Вернулась потому, что глупее просто ничего нельзя было придумать! И это был единственно верный поступок, который она могла совершить.
