она в таком состоянии, тем меньше шансов, что она выйдет из него. Я перепробовал уже, наверное, все мыслимые и немыслимые варианты. Приводил тётю Аню, Олега привозили в смирительной рубашке. Они говорили с ней, просили вернуться, но тщетно. Сколько раз я просил её об этом сам. Умолял.
— Привет, — поздоровался Максим. А я не услышал, как он пришёл.
— Привет. Проходи… — он тоже с ней говорил. Но результата нет. А ещё… Он, кажется, готов оставить её. В начале он приходил часто. Спустя пол года — всё реже. И я понимаю, что он молод. И ему хочется жить. Да, и видеть, как она угасает — просто невыносимо. Но… Я не понимаю, как он может. Не понимаю.
— Как она? — он подошёл.
— Так же… — каждый раз я вижу всё меньше отклика в нём на эту новость. Сначала, это пугало его. Потом — злило. А теперь… Он просто спрашивает, потому что, вроде как, должен.
— Ладно, я оставлю вас, — я встал и пошёл на выход.
— Угу, — его тон мне не понравился.
Я вышел, но намеренно не стал уходить, а смотрел через стекло. Он сел и долго молчал. А, когда заговорил, то выглядел виновато и расстроенно. Я не продержался и пары минут. Вошёл.
— Извини… — он повернулся. — Могу я поговорить с тобой? Снаружи? — он нехотя встал и вышел ко мне. Я глубоко вздохнул. — Ты решил её оставить? — напрямую спросил я. Он не ответил. И я понимаю, что всё это тяжело для него. И происходящее, и принятое решение и этот разговор, и видеть её в таком состоянии. Но я всё равно неимоверно злюсь.
— Я не могу больше смотреть, как она умирает у меня на глазах.
— Она не умрёт! — почти прорычал я.
— Ты знаешь, что это не так, — он посмотрел мне в глаза, а в его была — боль. — Её показатели ухудшаются. Врач сказал, функции мозга снижаются. Это вопрос времени, когда её организм сдастся… — я хотел ему врезать. Аж кулаки сжал до боли в костяшках. Спокойно! От мордобоя конструктива не будет. Я отпустил злость.
— Послушай… — душу разрывало от того, что я должен был сказать, но, чтобы вытащить её, я готов на всё. — Она любит тебя, — он хотел меня перебить, но я его остановил. — Если ты оставишь её, у неё не останется причин бороться дальше… — мне казалось, что отчаяние переполняет меня. Я был готов умолять его, чтобы он остался.
— Может, оно и к лучшему… — я не поверил своим ушам. Это было, как удар в сердце. Я понял, что он сдался. Но я-то нет. И она тоже. Нет, ещё нет.
— Пожалуйста. Не уходи, не бросай её. Попробуй поговорить с ней снова…
— Ты знаешь, что я веду такие разговоры каждый раз, когда прихожу. И ничего… — я искал доводы, потому что отпустить его, как подписать ей смертный приговор. А я не мог этого допустить.
— Останься ещё ненадолго. Пожалуйста, — он посмотрел на меня, как на ненормального. Чёрт, он сейчас мне откажет! — Всего неделю! Прошу… — и что ты сможешь за несчастную неделю, чего ещё не сделал за почти год??? Внутренний голос прозвучал с насмешкой. Я послал его к чёрту. Максим смотрел на меня внимательно, а потом ответил:
— Ладно. Только неделя, — выдохнул он. — И я надеюсь, что за это время я не увижу её смерть, потому что… Я этого не переживу… — я ничего ему не ответил. Хотя, подумал — можно подумать, то, что он будет не рядом, как-то уменьшит его боль?! Я открыл перед ним дверь, пропуская его внутрь: — Я только скажу ей пару слов и пойду, — сказал он мне. — Можешь зайти, — он прошёл и я за ним.
Он подошёл к Ангелине, наклонился к ней и сказал: — Мне пора. Прости, не получилось поговорить. Я скоро приду снова. И, надеюсь, увижу тебя в бодрствовании… — в последней фразе было столько грусти, что мне стало тяжело. Он выпрямился, глянул на меня и пошёл на выход.
Когда за ним закрылась дверь, у меня внутри стал подниматься страх. Время уходит. Что же мне делать??? Я сел в кресло рядом с ней. Придвинулся ближе. И был полон воодушевления вернуть её немедленно.
— Ангел… — мысли разрывали мою голову. — Помнишь, ты попросила меня вернуться? — отец рассказал мне о том, как она приходила ко мне, когда я был в коме, и просила вернуться, не оставлять её. — Сейчас, я прошу тебя о том же. Мы все ждём тебя. Максим, я, Олег, твоя мама, мой отец. Все ждут тебя. Только возвращайся, — меня переполнял страх и боль, поэтому голос выдавал меня. Пусть. Пусть знает, что её уход причинит мне чудовищную боль. Да, что там… Не представляю, как переживу это. Просто не вижу себе без неё. Я наклонил голову. — Как же мне вернуть тебя???
— Привет, сын… — я обернулся.
— Привет.
— Молодец, что говоришь с ней, — я ничего не ответил. — Я ненадолго. Завтра снова куча работы. Когда уже эта эпопея с Горскими закончится… — он подошёл к Ангелине. — Здравствуй, Ангелина. Это Николай Алексеевич. Хотел рассказать анекдот по традиции, но что-то сегодня не весело совсем… — он бросил на меня неодобрительный взгляд. — Я всё ещё разгребаю делишки Горских… — перед своей смертью эти нелюди успели прилично нагадить. Пожар был устроен специально. А мы: я и Олег — были их планом отступления. Они планировали убить нас и выдать за себя. Мёртвых ведь не ищут. Наши с Олегом ДНК должны были идентифицировать, как Горского старшего и младшего. А Ангелины, как пациентки. Заменили ДНК в наших личных делах. Попробуй докажи, что ты — это ты, когда по документам это не так. Чёртовы упыри! — Но я почти закончил. Мне помогает чудесная девушка Ия. Она почти распутала махинации Горских с нашими личными данными… И скоро мы предадим Горских забвению… — продолжал отец. При словах о забвении мне стало не по себе.
Он ещё поговорил с ней и ушёл. А я всё сидел и смотрел на неё. Очень долго. Сначала перебирал в уме способы вернуть её, но, казалось, что всё уже испробовано; потом вспоминал о нашем совместном прошлом, о счастливом прошлом; потом долго разговаривал с ней в своих мыслях… Так и уснул в очередной раз, положив голову рядом с ней, а её руку на свою голову.
*** Повествование от лица Алексея ***
Утром проснулся снова помятый. Рука Ангелины лежала рядом с моим лицом. В остальном, изменений в
