– Ну, что тут? Как вы, Аристарх Ильич? Она ничего не сделала? Мы наблюдали, готовились...
– Успокойтесь, она ничего не сделала, даже не пыталась, – оборвал их Аристарх и направил взгляд туда, куда ушла Лидочка, которая будто провалилась в небытие. – Да, она постарела... Едем домой.
Аристарх залез в джип, откинулся на спинку и закрыл глаза. Все не так получилось, провокация не удалась. Он мечтал, как размажет старуху словами, выбросит ей всю ненависть, выставит напоказ свое торжество. Мальчишество, наверное, но если мораль тебе не позволяет пришить старушку, то что остается? Впрочем, чего греха таить – он хотел, чтобы она попыталась его убить, и тогда Аристарх поступил бы с ней безжалостно, получив повод. Не случилось. Может, так лучше.
Тем не менее, цели он достиг – Лидочка заслуженно раздавлена и страдает, ее сын смещен, внукам несладко. Да, интересы Аристарха совпали с интересами некоторых людей. Хотя город не поражает масштабами, но здесь есть несколько объектов, сохранившихся с советских времен, к которым Константин Алексеевич не подпускал чужих. А объекты золотые, на них положили глаз большие люди, а теперь, после смещения мэра, они положат и руку. Удачное стечение обстоятельств, вот и все.
– Зоя, тебе надо отдохнуть, – сказал шеф, вернувшись из внепланового отпуска. Сказал, пряча глаза. – Месяц, два... или три.
– То есть мне уволиться? – дошло до нее, о чем идет речь. Урод. Урод без стыда, совести и чести.
– Я потом возьму тебя, – заверил Вадим Рудольфович. – Надо переждать, пока улягутся страсти. Видишь ли, не всех, кто был в команде Константина Алексеевича, скинули с кресел, они давят на меня. Считают, ты чересчур смелая... ну и так далее. Все это пройдет, забудут.
Зоя от негодования и обиды чуть не разревелась. Но реветь желательно дома и под одеялом, чтоб никто не увидел даже через окно в бинокль.
– Хорошо, – напустила она на себя равнодушие. – А когда я получу гонорар?
– Какой гонорар? – Он захлопал глазами, поднял брови.
– За фильм. Заказчик сказал мне, что я должна получить от вас пятьдесят тысяч рублей.
– Ммм... э... а... – начал перебирать алфавит директор. Наверное, забыл от жадности, как буквы в слова складываются. Наконец вспомнил: – Вот тебе пока десять тысяч...
– А остальные сорок?
– Потом отдам, через пару дней...
– Нет уж, Вадим Рудольфович, сегодня отдайте, раз я увольняюсь... по вашему желанию. Но, может, заказчик обманул меня? Давайте ему позвоним, пусть он прямо мне скажет...
– Не надо звонить, – нахмурился Вадим Рудольфович. – Вечером ты получишь оставшуюся сумму. Иди, Зоя.
И она пошла. В курилку. Встретила Эльзамана, тот заметил:
– Старуха, хреново выглядишь. Зубы болят?
– Меня выгнали.
– Че, правда?! Из-за фильма?
– За то, что сместила мэра. Крайней оказалась я.
– Знаешь, а я тоже уволюсь. Из солидарности.
– Вот этого не надо! – запротестовала Зоя. – Не надо солидарности, дружбы и так далее. Жертва Каракурта и так приписала мне преступную связь с тобой.
– Вообще-то я и без солидарности хотел уволиться. Надо заработать бабок на поступление в институт, а здесь их не заработаешь. Мне сделали неплохое предложение... Кстати, а кто обещал повезти меня в Финляндию? Хотя тебе теперь, наверное, не до нее.
– Почему же? Я свое слово держу, сама хочу увидеться с Крамсу. Если вырву из шефа деньги, то повезу тебя к твоей финночке. Или ты уже забыл ее?
– Ты что! Такое не забывается. А еще говорят, что люди севера холодные. Мы переписываемся SMS-ками.
– Как? – рассмеялась Зоя. – Ты же не знаешь английского.
– Так мне друг переводит, именно с английского. А что твой? Козырного мужика отхватила.
– Мы разошлись, как в море корабли, – мрачно пошутила Зоя.
– Ладно, старуха, не грусти, все образуется.
– Надеюсь.
Однако надежда слабая. Теперь Зою и в газету не возьмут в этом городе. Что делать? Не на панель же идти? Хорошо хоть деньги есть, как-нибудь она протянет до лучших времен...
Алексис Крамсу посмотрел все сюжеты за один раз, потом долго находился в состоянии анабиоза, чисто по-русски подперев щеку ладонью. Зоя подлила себе и Эльзаману, поглядывающему на часы, чая, исподволь следя за хозяином, пригубила чашку. И сколько бы так просидели в немоте – неизвестно, но Эльзаман торопился к своей финской девушке, он и поинтересовался:
– Вам не понравился наш фильм?
– По-моему, неплохо, – задумчиво произнес Крамсу.
– Так что же вы молчите? – вытаращился Эльзаман. – Нам очень важно знать ваше мнение.
– Перестань, – тихонько толкнула его ногой Зоя.
– Да нет, фильм удачный, вы хорошо поработали, – сказал Крамсу и улыбнулся. – А думал я о Лидочке. Мне трудно представить ее с ножом и пистолетом. Она была такая светлая, славная... и огненная.
– Ага, – скептически согласился Эльзаман. – Огня в ней сильно много было.
– Жестоко распорядилась судьба Лидочкой, – вздохнул Крамсу.
– Простите, вы не совсем точно выразились, – вступила Зоя. – Мне кажется, она распорядилась судьбой. К сожалению, не только своей.
– Да, конечно, – согласно кивнул Крамсу. – Так она жива?
– Жива и здорова, неплохо выглядит, – сказала Зоя, потупившись.
Она не собиралась рассказывать старику о настоящей причине создания фильма, но Крамсу догадался, что за экранными сюжетами стоит реальная цель:
– Почему ваш заказчик поднял историю Лидочки?
– Не спрашивайте. Скажу только, что тот мальчик – Арик – жив, он нашел ее. А больше я не могу сказать. Извините.
– Понятно, – закивал он. – Месть.
Пусть так. Зое действительно тяжело было бы говорить о том, что месть – попутная причина. Иначе пришлось бы рассказать, как сюжеты, показанные по телевиению, скинули мэра – сына Лидочки, как использовали и выкинули отовсюду Зою, и что вся интрига затеяна мальчиком Ариком. Нет, жаловаться на свою бестолковую судьбу нет смысла.
Вышли от Крамсу, когда вечерело, Эльзаман вдохнул воздуха и крякнул:
– Эх, весна – она и в Финляндии весна... Ой, кто это? Зойка, у меня галлюцинации от перемены климата?
Зоя вмерзла ногами в землю – неподалеку стоял Аристарх. В своем длинном дорогущем пальто, в лайковых перчатках, без головного убора. Поскольку Зоя не двигалась, он подошел к ней:
– Здравствуй, Зоя.
– Ну, мне пора, – засуетился Эльзаман.
– Не бросай меня, я его боюсь, – процедила Зоя.
– Старуха, ты даешь... – растерялся парень. – Аристарх Ильич не волк, не съест тебя... Я сморозил глупость, извините. Меня ждут. Я пошел. А вы тут сами... то да се.
И чтоб Зоя не успела схватить его и удержать, парень рванул бегом.
– Ты что, следил за мной? – набычилась она.
– Естественно, – улыбнулся Аристарх. – Ждал, когда ты остынешь.
– Меня выгнали. Это твоя работа?
– Почему так плохо обо мне думаешь? В этом доме живет Крамсу?
– В этом. Ты к нему? Так иди.
– Зоя, я приехал к тебе. Давай зайдем куда-нибудь, посидим?
– Что ты хочешь?
– Хочу, чтоб ты подобрела.
– Ха! – взмахнула руками Зоя. – После всего?
– Не будь такой нетерпимой, Зоя. Я, между прочим, мог бы нанять бандитов, они убили бы Лидочку и ее сына, а ты ничего не знала бы. Но я не сделал этого.
– Все равно твои методы... бандитские. Особенно по отношению ко мне.
– Кстати, – будто не услышал ее последние слова, – если б я не заказал фильм, мы с тобой не познакомились бы.
– Ах, какое счастье! – язвительно буркнула она.
– Зоя, ну поставь себя на мое место. Ты смогла бы забыть?
– Не знаю, – сникла она, признавшись себе, что вряд ли смогла бы забыть такое, что пережил он в детстве. Не исключено, что отплатила бы более жестоко. В этом и есть пугающая правда.
– Да пусть благодарит бога, что жива! – уже жестко сказал Аристарх. – И проживет еще лет двадцать. Неужели тебе ее жалко?
– Не знаю. Все как-то не так... Ты не такой... Я не знаю, чего ждать от тебя.
– Ничего не жди, это будет правильно. Думаешь, я удовлетворен полностью? У меня нервный тик начинается, когда думаю, что Лидочка ходит по земле и дышит тем же воздухом, которым дышу я.
– А что бы ты еще хотел? Разоблачить – разоблачил. Мэра я успешно ликвидировала, за что и поплатилась. Меня теперь, по твоей милости, только улицы подметать возьмут.
– Давай отставим Лидочку вместе с мэром? – предложил Аристарх с оттенком раздражения в голосе. – Не хватало, чтобы они стали укором нашей совести. Извини, но этого они не заслуживают. А работу я тебе найду.
– Да что ты! – фыркнула Зоя.
– Между прочим, это ты сбежала от меня, а злишься, будто я тебя бросил. Нелогично. Идешь со мной?
Видно, просить прощения Аристарх не умеет. Тяжелый человек! Но он приехал аж в Финляндию, приехал к ней, значит, она что-то для него значит. Принципы, конечно, важны, только как выжить в нашем бедламе одной? Да и принципы весьма сомнительные – ведь сбежала от него по единственной причине: не хотела стать брошенной. Это та правда, в которой даже себе противно признаться. Где же находится равновесие, дающее стабильность во всем? А если не думать? Живут же люди без претензий, без раздумий...
