— Это наша с ним тайна.
Честно. Никто не говорит, что о гуанси можно рассказывать направо и налево.
— Вернешься в Сидней?
— Да.
— Я пришлю тебе открытку с Барбадоса.
— Ли…
Она не знала, как сказать о том, что мучило ее.
— Ну же.
— Те парни, с которыми ты, ну… разговаривал, когда пытался найти маму… Я слышала… один был… ножом… Его внутренности…
Джорджия смотрела на стопку журналов. Она услышала, как он вздохнул.
— Послушай, это легенда. Признаю, отвратительная легенда. А началось все в Китае. Я наткнулся на человека из синдиката «Дракон», только что застрелившего члена банды «Красный бамбук», который как раз и вспорол ему живот. Я попытался ему помочь, а тут нагрянули Чены. Они решили, что я пытаю его, так как хочу получить информацию, ведь я тоже считался членом банды, и я не стал ничего отрицать. Потом я рассказал эту историю еще кое-кому, и с тех пор мне стоило только показать нож, как я получал ответы на все свои вопросы.
— Нечего и говорить, — продолжал Ли, — что парни, которых я допрашивал, потом молчали. Они боялись возмездия, но не от меня, а от своих же, которым не понравилась бы их болтливость.
— А в Каирнсе?
— Он на чем-то попался. — На мгновенно посерьезневшем лице Ли появилась некая отрешенность. — Обычно мы доверяем друг другу, вот начальство и решило, что он ненадежен. И его убили, но так, чтобы походило на мой «почерк».
Услышав шаги, Джорджия обернулась и увидела Джилл Ходжес в белой униформе, которая пришла сделать Ли перевязку.
Джорджия сказала, что еще навестит его попозже, и он поднял руку, сказав на прощание:
— Приходи обязательно.
Она пожала ему руку, никак не ожидая того, что за этим последует. Он поднес ее руку к губам и поцеловал в ладонь, после чего согнул ей пальцы, как будто закрыв ладонь от посторонних глаз.
И тотчас Джорджии пришло в голову, что никогда еще ни один жест мужчины не вызывал в ней такой приступ страсти, какой теперь сотрясал ее тело.
Ли отпустил ее руку:
— Я не прощаюсь.
Джорджии не хотелось уходить, но Джилл Ходжес уже стояла возле кровати и спрашивала, как себя чувствует ее пациент и не нужно ли ему болеутоляющее, поэтому Джорджия на ватных ногах поплелась к двери, все еще ощущая его поцелуй на ладони. Когда же она вышла в коридор, Ли крикнул ей вслед:
— Машина в твоем полном распоряжении, поняла?
Джорджии потребовалось некоторое время, чтобы унять разбушевавшиеся чувства. То и дело поглядывая на ладонь, она никак не могла поверить, что один-единственный поцелуй вызвал в ней такой взрыв. Нервы все еще были напряжены, сердце стучало как барабан, стоило ей подумать о нем.
Мама говорила не переставая, пока Джорджия везла ее обратно в город. Постепенно к ней вернулось самообладание, и кровь побежала спокойнее в жилах. Высадив Линетт возле «Националя», Джорджия поняла, что пришла в себя после пережитого шока, и направилась на стоянку в Ки-Бич. По пути она попробовала позвонить Крису Чеуну, но ей сказали, что он ушел и будет только завтра. Передать она ничего не просила, сказав, что перезвонит.
Решив сварить кофе, Джорджия перешла в кухоньку и рядом с чайником увидела клочок бумаги, который в ярости разрисовала после переговоров с иммиграционным департаментом — детское изображение человека на виселице. Боже, как же она могла забыть…
Джорджия схватила мобильник Ли и набрала номер. После второго гудка откликнулся Зед.
— Здравствуйте, это Джорджия. Я звонила вам по поводу семьи Чжун.
Повисла тяжелая тишина.
— Зед?
— Я пытался найти вас, — проговорил он еле слышно. — Ваш телефон не отвечал. Это было ужасно. Куда вы подевались? Прошло больше недели.
— Прошу прощения. Так получилось. Послушайте, у Пола есть шанс остаться в Австралии?
Зед опять замолчал. Джорджия слышала его дыхание.
— Извините, у меня плохие новости. Очень плохие.
Джорджия прижалась лбом к пластиковой вытяжке над плитой. Пожалуйста, не надо.
— Мне не удалось предотвратить депортацию Пола. Извините. Он покинул страну в конце недели. — У Зеда дрогнул голос. — У меня друзья в Пекине. Они позвонили сегодня утром. Пола арестовали в аэропорту. Суда не было. Мои друзья сказали… — Зед судорожно сглотнул слюну. — Его казнили два дня назад. Расстреляли.
Джорджия не удивилась, но на нее напал ступор. В точности так же было, когда она узнала о смерти Тома. Она закрыла глаза, чтобы не дать пролиться слезам. Пол умер, когда она спала у Маргарет. Пока она наслаждалась прохладными чистыми простынями, слушая приглушенные голоса, которые усыпили ее. Пола казнили. Рядом не было жены, чтобы утешить его, не было дочери, он умер, мечтая о свободе.
Она помнила тепло его руки, которую пожимала, как будто опять слышала его смех, видела израненное лицо, кривую улыбку, видела, как он держал жену за руку, как целовал дочь.
— Простите за дурную весть. — Зед кашлянул. — Но его родные остаются. Это я уладил.
*
Джорджия долго и горько плакала, пока не иссякли слезы и не распухли губы и веки. В дверь постучали.
— Джорджия! Ты дома?
Джорджия открыла дверь. Взглянув на нее, Индия спросила:
— Что случилось?
Когда Джорджия обо всем рассказала, Индия крепко обняла ее, хотя Джорджия никогда не считала журналистку излишне сентиментальной, наоборот, она казалась здравомыслящей и сдержанной. Но только не теперь, когда они стояли обнявшись так, словно слились в одно целое.
— Извини, — произнесла наконец Индия, отступив от подруги, — я, конечно, выпью с тобой банку пива, но мне вести машину.
— Ты возвращаешься в Сидней? — вытерев глаза, спросила Джорджия.
— Да. Лечу «SunAir». — Она поглядела на часы. — Через сорок минут. — На ее лице появилось озабоченное выражение. — Ты как? Может быть, мне остаться?
— Хорошо бы, но в этом нет необходимости. Я справлюсь.
— Мне не обязательно лететь сегодня.
Джорджия слабо улыбнулась, взяла Индию за запястье и легонько потрясла:
— Я правда справлюсь.
— Если ты уверена… Что ж, я пошла. Мы еще встретимся? Я сниму тебя для цветного приложения. Ты станешь знаменитой и носу не высунешь на улицу.
— Как-нибудь переживу.
Индия улыбнулась:
— Когда собираешься обратно?
Джорджия подумала о Тилли и о бумажке с телефоном Криса Чеуна. Кое-что еще нужно уладить.
— Через пару дней.
— А как Дэниел Картер? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Индия. — Ты видишься с ним?
— Должны встретиться за ланчем.
— Жаркое свидание? Есть о чем поговорить?
— Не жаркое и не свидание!
— Ладно, ладно, я не из тех журналисток, которые тотчас бегут писать лучший репортаж в своей жизни.
*
Джорджия подъехала в «мицубиси» Ли к кафе Мика, где, читая у окна газету, ее поджидал Дэниел.
Увидев ее, он сложил газету и встал. А он похудел, заметила Джорджия. Джинсы уже не впритык, да и щеки провалились. Ей захотелось увезти его на стоянку в Ки-Бич, усадить в шезлонг, дать бутылку вина, пока она сама будет жарить стейк с горой лука и горячим чесночным хлебом.
Он выглядел ужасно неухоженным.
— Что? — хмурясь, спросил Дэниел.
Джорджия отвела взгляд в сторону, когда он стал подтягивать пояс на джинсах, отчего на них появилось много складок.
— Мне только что сообщили, что казнен Пол Чжун.
— Кто такой Пол Чжун?
Джорджия обернулась. Сзади стоял Мик в синем халате и смотрел на нее, наморщив лоб.
— Он не отсюда.
Мик пожал плечами и снова стал скрести большую кастрюлю проволочной мочалкой.
— Казнен? — переспросил Дэниел. — Господи… как это случилось?
Джорджия пересказала ему то, что сообщил Зед.
— Это ужасно. Бедняжка жена…
Вдруг Дэниел соскользнул с табурета и полез в карман за мобильником. Посмотрел, кто звонит.
— Извини.
Он отвернулся:
— Привет, солнышко… Да, я тоже по тебе скучаю. Сейчас у меня встреча… Да, я тоже тебя люблю. Да, скоро приеду. Обещаю прочитать ее тебе всю, от корки до корки, а потом еще что-нибудь.
Убрав мобильник, Дэниел вновь повернулся к Джорджии:
— Извини.
— Как Табби?
— Жаждет получить порцию Беатрис Поттер.[4] — Он посмотрел на меню, которое висело за спиной Мика, все еще чистившего кастрюлю. — Хочешь поесть?
Известие о смерти Пола отбило у Джорджии всякий аппетит, тем не менее она сказала:
— Поесть надо. — И грустно улыбнулась Дэниелу: — С меня скоро спадут шорты, да и ты… Ладно, было время, когда джинсы сидели на тебе получше.
Дэниел усмехнулся, и, как обычно, душа у нее ушла в пятки. Она слышала его голос, как он произнес накануне: «Он спас тебе жизнь, Джорджия», и видела, как она бежит к Ли, его старому врагу, который больше не был врагом. Сердце перевернулось у нее в груди.
