Расставив широко ноги, чтобы прекратить эту безумную качку, я передернул затвор и крикнул, сам не слыша себя:
— Выходи, майор! Ты и я, слышишь?! Выходи!
Я очень громко кричал. Но я не слышал себя и усомнился, а может и майор меня не слышит? Но во дворе началось какое-то движение, из-за машины сверкнули выстрелы, я даже не пригнулся, а пошел прямо на эти огоньки. Почему-то мне казалось, что меня не убьют.
Шел я на них, и только удивлялся, почему эти огоньки не попадают в меня. И когда догадался, что стреляют не в меня, удивленно обернулся, и увидел вставшую почти боком справа от меня, зеленую «ниву» из которой что-то беззвучно кричала Ира, отчаянно махая мне рукой. Все было как в немом кино. И я поспешил к машине, шатаясь на ходу, как пьяный клоун.
Ира буквально за рукав затащила меня в салон и захлопнула дверцу. Тут же врезала по газам и полетела со двора. Водила она классно. И такие закладывала повороты, что только шины свистели на виражах, а я только диву давался.
Машину сильно тряхнуло на колдобине, я едва не откусил язык, шея хрустнула, но зато пробки вылетели у меня из ушей. Я потряс головой и тупо, все ещё до концца не очухавшись, спросил Иру:
— Ты откуда взялась? И как ты узнала, где меня найти?
— Галя сбежала от нас, просто взяла и ушла. Она собрала патроны и сказала, что если мы пойдем за ней, то она пристрелит любого из нас. Сергей стал устраивать мне дикие сцены и закатывать истерики, он был перепуган и решил пойти в милицию. Он все скулил, что хочет жить, что ему уже на все наплевать, он готов сидеть в тюрьме, только бы жить. Просил меня пойти с ним и все подтвердить, подтвердить, что он не виноват, рассказать, какой он хороший. Я плюнула и пошла сама по себе. Я даже денег не взяла. Потом поняла, что погорячилась. К знакомым я обращаться побоялась, куда и как идти, совершенно не представляла. И я поняла, что кроме тебя мне не к кому обратиться, и никто кроме тебя мне помочь не сможет. Ну вот…
Говорила она отрывисто, сосредоточившись на вождении, внимательно наблюдая, нет ли за нами погони.
— Как ты меня нашла? Как ты догадалась приехать сюда?
— Сначала я поехала к твоему дому, а потом я вспомнила, что ты обещал вернуть документы старичкам. И как ты говорил, что у тебя есть ещё одно важное дело. Я почему-то решила, что ты обязательно вернешься сюда.
— Почему? — недоуменно спросил я.
— Не знаю, — откровенно призналась Ира. — Просто это в твоем характере.
— Откуда у тебя эта машина?
— Я украла её, — покраснев, призналась Ира. — Ну, так получилось. Это машина одних наших знакомых. Я проходила возле их дома и встретила подругу, она на минутку вернулась домой, что-то забыла, а по дороге вспомнила. Она очень спешила и попросила побыть возле машины. Ну, я и уехала. Они очень богатые люди, для них это потеря не смертельна. Если мы выберемся, я им верну деньги, или машину. Потом я подумала, что на машине нам, возможно, будет легче уехать из Москвы…
Она запнулась, опять покраснела, и смущенно добавила:
— Если ты согласишься мне помочь… Хотя бы выбраться из Москвы. Я не буду просить у тебя деньги. У меня в Ростове живут папа и мама, я им посылала деньги, они сначала не брали, а потом стали брать. После мама призналась, что они не тратили мои деньги, а открыли вклад, который мне же и завещали. Мама сказала, что это мне на черный день. Мало ли что может в жизни случиться… Вот случилось…
Она замолчала, сосредоточившись на дороге, а я больше ни о чем не спрашивал. Язык у меня во рту распух, мозги тоже, лицо оплывало, веки натекали на глаза, в ушах шумели все океаны мира. Контузия давала себя знать. Я чувствовал, что уплываю в темноту, и только усилием воли заставлял себя держаться на поверхности.
И все же я провалился в эту темноту, именуемую забвением и дающую временное успокоение. Когда же пришел в себя, мы стояли. Я с трудом открыл глаза, в которые словно песок насыпали, и подумал, что у меня опять в ушах пробки, так было тихо. Но после я услышал близкий детский смех и понял, что с ушами у меня все в порядке, а мы просто стоим.
С трудом осмотревшись по сторонам я увидел, что стоим мы в уютном тенистом дворике, загороженном домами, я даже не сразу понял, как Ира сюда въехала. Прямо перед нами был большой прямоугольник детской площадки, обсаженный деревьями, с песочницами, качелями, игрушечными теремками, горками и бревенчатыми домиками.
Ира сидела рядом, скрестив на руле руки и опустив на них подбородок, и смотрела на играющих детей большими глазами. Такими же большими, как были у Маши.
Были… В сердце мне кольнуло.
Я вспомнил все, и на глаза навернулись тяжелые слезы, не дающие облегчения. И у Ирины в глазах стояли слезы. И это меня удивило.
— Почему мы стоим? — спросил я чужим голосом.
Ира вздрогнула, она думала, что я нахожусь в забытьи. Она поспешно отвернула от меня голову, и ответила, стараясь незаметно смахнуть слезинки:
— Бензин кончился, я сюда еле заехала. Где ближайшая заправка я не знаю. Денег у меня нет. И куда ехать?
Оставив её вопросы без ответа, я ещё раз спросил сам.
— Почему ты плачешь? Что случилось?
— Я? — попыталась отказаться она, и тут же передумала. — Это так. Просто у меня тоже должен был быть ребенок…
Она замолчала и украдкой ещё раз обмахнула ресницы.
— Извини, я не знал, — неуклюже попытался я как-то сгладить неловкость.
— Откуда ты мог знать это? — печально улыбнулась Ира. — И зачем тебе было бы знать это? И зачем вообще нужно кому-то знать что-то о чужом прошлом? Это же не более чем прошлое. Нужно видеть настоящего человека в настоящем времени. Мир меняется, и человек меняется. Каждый человек это отдельный мир.
Она замолчала, продолжая смотреть на детей, играющих на площадке. У неё было очень усталое, измученное лицо. И я подумал: сколько же пришлось испытать за свою жизнь, и особенно за страшные последние дни, этой редкостно красивой женщине, какую цену она заплатила за свою красоту и внешнее благополучие. И какую страшную, невозвратную сумму заплатил я за многократно украденные деньги.
Нет, неправда, что Белая Кобра, охраняющая сокровища, пережила свой яд. Укус Белой Кобры по-прежнему смертелен, только после её укуса не умирают мгновенно. После её укуса становятся живыми мертвецами.
Как же отвратно все устроено, если сегодня даже будущее свое можно купить только за деньги. Так или иначе, все стало действительно измеряться рублем. А эти деньги нажиты на чужом горе, оплачены многой кровью.
И впервые я подумал о том, что мое будущее, если оно и будет безбедным материально, будет очень одиноким и печальным. Это будет горькое будущее. Я теперь, наверное, навсегда обречен вспоминать. И воспоминания мои будут грустными и тяжелыми. Да, не получится у меня веселого праздничного будущего, о котором я мечтал.
Не бывает бесплатной удачи.
— Ну что, пойдем? — спросил я Ирину.
— Пойдем, если ты в порядке, — легко согласилась она. — Только куда нам идти?
— За деньгами. За твоей долей, — ответил я.
— Ты действительно знаешь, где деньги и кто их взял? — удивилась она.
— Думаю, что да, — уклончиво ответил я.
— Тогда почему ты не взял их сам? Там же в несколько раз больше, чем есть у тебя.
Я подумал об этом и ответил ей, как ответил бы самому себе.
— Это были не мои деньги. Меня и без того укусила Белая Кобра. Так как, пойдем?
— Кто тебя укусил? — удивилась испуганно Ира.
— Это не бред, — успокоил я её. — Это аллегория. Так, глупости. Не бери в голову, я тебе потом расскажу.
Она смотрела на меня немного удивленными, чуть-чуть заплаканными глазами, и её полные красивые губы шевельнулись, она неожиданно подалась в мою сторону, словно хотела что-то сказать мне.
Но она ничего не сказала. Она вдруг остановилась и спросила.
— Эта красивая женщина, там во дворе. Которая сидела в машине. Кто она?
— Это моя жена.
— Прости, — она положила свою узкую ладонь на мою руку и слегка пожала сильными гибкими пальцами.
Я поблагодарил её кивком головы и, мягко высвободившись, полез из машины. Выйдя, я стал отряхиваться, а Ира зачем-то запирала машину.
— Брось, зачем ты её запираешь? — спросил я.
— Это же чужая машина, — не поняла моего вопроса Ира. — Ее найдут и вернут владельцам, и мне не будет так стыдно. А что?
Я ничего не успел ответить. Опасность я почувствовал спиной, нервами, инстинктом. Не разгибаясь я делая вид, что продолжаю старательно чистить одежду, и ничего вокруг не замечаю, я поднял глаза ни Иру и тихо попросил:
— Запирай машину, а сама посмотри, что происходит у меня за спиной. Только медленно и очень осторожно, чтобы было незаметно.
Она удивленно распахнула и без того огромные, как небо, глаза, но в точности сделала все так, как я просил. Характер у неё был что надо. Оказывается, быть красивой — нелегкая профессия, требующая определенной школы выдержки. Она опустила глаза, и только по тому, как побледнели её щеки и слегка задрожали ключи в руке, я заметил, что она взволнованна и что моя интуиция оказалась права и на этот раз.
