Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти. Отпусти!
Эни, я боюсь, что никогда не покидала дом моего отца.
С любовью,
навсегда твоя Мириам»
Алан Флеминг
Аннабель сидит на полу ко мне спиной. Сейф открыт, ящики стола вывернуты, все мои собранные по крупицам документальные архивы небрежно разбросаны по полу, словно мусор. Слишком увлеченная изучением огромного количества валяющихся вокруг бумаг, Аннабель не услышала ни моих шагов, ни звука открывающейся двери. Похоже, ей удалось «нарыть» что-то действительно стоящее, поглотившее все внимание неосторожной вандалки. Однако я больше чем уверен, что Анна снова выбрала ложный след. Для того чтобы найти верный – придется перелопатить все, а для этого нескольких минут недостаточно.
Я возвышаюсь прямо за ней, но Аннабель упорно не замечает моего присутствия. Склонив голову, она рассматривает черно-белую распечатку с изображением хорошо знакомого ей древнего символа. Рядом с ней лежит распечатанное письмо, слегка смятое в приступе гнева. Отбросив страницу в сторону, она хватает другую, быстро пробегает по ней глазами, выпускает из пальцев, тянется за следующей, снова бросает, и так по кругу.
– Что за оккультная ерунда… – бормочет себе под нос, кидаясь весьма важными файлами, как фантиками от конфет. – Бред какой-то…
Пора заканчивать этот цирк, пока она не вбила себе в голову очередную безумную идею. Больше не скрываясь, я медленно прохожу к столу и, опустившись в свое кресло, разворачиваюсь к оцепеневшей Аннабель.
– Ну и бардак ты тут развела, Эни. Кто будет все это убирать? – спокойным тоном любопытствую я. – Если тебе так хотелось порыться в моих вещах, могла бы просто попросить.
Лицо Анны вспыхивает, потом резко бледнеет. Губы сжимаются, в глазах смятение и ярость. Она вскакивает на ноги, успев захватить письмо, без спросу позаимствованное мной из квартиры мистера Одли. К слову, это было совсем не сложно сделать. Всего лишь выбрать удобный момент, зайти в ее комнату и почти без усилий найти то, что мне нужно. Анна особо и не прятала свое «секретное доказательство». Письмо лежало на подоконнике в блокноте с записями под пестрящей цветными стикерами книгой. Книгу я оставил, а письмо забрал, о чем нисколько не сожалею.
– Что-то я не припомню, как ты просил разрешения взять у меня это, – Аннабель вытягивает руку с зажатыми страницами. Она тщательно прячет страх за маской праведного гнева, но дрожащие пальцы выдают истинную расстановку сил.
– Эни, давай ты не будешь меня демонизировать раньше времени. – Положив руки на подлокотники, я слегка наклоняюсь вперед. Она вздрагивает, инстинктивно отступая. Напугана до чертиков. Ожидаемая реакция, но нежелательная. Страх мешает мыслить здраво и непредвзято, впрочем, как и гнев. – Мы оба не были до конца честны друг с другом, – констатирую тоном миротворца. – Обсудим все как цивилизованные люди. Я взял письмо, ты вскрыла мой сейф. Мы в расчете?
– Ты не взял, Алан. Это называется воровство, – обвиняющим тоном бросает Анна.
– Хорошо, я – вор, – поднимаю ладони вверх в знак капитуляции. – Ты права, Аннабель.
– Я права? И все? Больше ничего не скажешь?
– А что я должен сказать? – уточняю невозмутимым тоном. – Факт воровства установлен и обжалованию не подлежит. Как я вижу, ты тоже не осталась в долгу. Нашла, что искала?
– Не переводи стрелки, Алан. – Тряхнув головой, она поправляет съехавшую с плеча футболку. Анну заметно напрягает мой бесцеремонно блуждающий по стройной фигурке взгляд, а мне безумно нравятся ее длинные ноги и шорты, и то, что скрывается под ними. – Тебе придется объяснить, зачем ты украл письмо и что все это значит, – показав на разбросанные бумаги, смело заявляет она.
– Может, мы начнем с того, зачем ты его скрывала? – Я выразительно смотрю на злосчастные страницы, смятые в женской ладони. Спохватившись, она расправляет листы, аккуратно складывает и, подняв с пола конверт, убирает письмо внутрь. Затем ее пронзительный взгляд встречается с моим.
– Ты читал его. Сам должен догадаться, – холодно произносит Эни, прислоняясь спиной к стене, и испуганно дергается, случайно задев ногой снятую со своего законного места картину.
– Читал, и не один раз, – подтверждаю быстрым кивком, пытаясь сохранять выбранную стратегию поведения. Признаться, это дьявольски сложно. – Но я не догадался, Эни. Любой, кто прочтет письмо, решит, что оно написано человеком, находящимся в состоянии сильнейшего стресса, и будет прав. Неровный почерк, скачущие строчки, злоупотребление знаками препинания, отсутствие логической связи между предложениями, четко выраженные бредовые идеи, постоянные переходы с одной незаконченной мысли на другую…
– Любой, кто прочтет письмо, решит, что оно написано человеком в состоянии сильнейшего страха, а не стресса, – перебив меня, возражает Анна. – Человеком, доведенным до крайней стадии отчаянья. Мириам в каждом слове кричит о надвигающейся опасности, о смертельной угрозе. Но я понимаю, почему ты не хочешь этого замечать, делая акцент на неадекватности Мири.
– И почему же? – любопытствую, снимая со своего плеча несуществующую пылинку. Аннабель собирается с духом для очередной обличительной тирады, но я делаю это за нее: – Из-за слов «Он с ними заодно»? С кем с ними, Эни? С демонами, духами, призраками? С кем?
Анна молчит, недоверчиво щурясь, и я продолжаю:
– Или мою причастность к полчищу из ада подтверждает фраза «Я позволю ему убить меня. Он уже это сделал»? Не видишь здесь никакого противоречия? Несостыковок? А как насчет «Мы оба убили друг друга»? Я похож на мертвеца, Эни?
– Я не сомневалась, что ты вывернешь содержание письма в выгодном для себя ключе. Как журналист и писатель, ты знаешь, как управлять мыслью читателя. – Немного поумерив пыл, Анна скрещивает руки на груди. Я делаю то же самое. И с ногами тоже. Пусть попробует повторить, не рухнув на пол. – Но ты не можешь отрицать, что Мириам боялась тебя. Конкретно тебя. Боялась больше, чем «их», кем бы они не были.
– А еще она боялась, что придумала меня, – добавляю я.
– Она хотела, чтобы ты ее отпустил! – яростно выкрикивает Анна. Письмо падает на пол, ладони сжимаются в кулаки, а воинственный взгляд буравит мое лицо. Она вся дрожит от переполняющих ее эмоций. Готова драться до победного… Но за что? За что ты сражаешься, Эни?
– Почему ты злишься? – спокойным тоном интересуюсь я, даже не пытаясь занять оборонительную позицию. Напротив, всем своим видом демонстрирую, что у нас нет ни малейшего повода для войны. – Из-за того, что твоя версия не совпала с моей? Будь ты на сто процентов уверена, что письмо является уликой или доказательством моей вины, оно давно бы оказалось в руках правоохранительных органов. Но нет, ты использовала его как повод устроить
