занятого художника. При ближайшем рассмотрении Том понимает, что разбросанные бумаги – это на самом деле конверты, которые адресованы каким-то незнакомцам.
Рядом с каждым конвертом что-то вроде талисмана, готового к упаковке и отправке. Латинские стихи, написанные на лоскутках ткани и полосках бумаги. Тканевые мешочки с припарками. Кустарные гороскопы рядом с черепами маленьких животных и привязанными к ним бечевкой бумажками с заклинаниями. Без счета сушеных кореньев и трав.
«Почтовые заказы?»
Том проговаривает вслух ради толики поддержки, которую может дать живой голос напуганному человеку в таком месте:
– И мы купили чертов соседний дом.
Он отворачивается от стола колдунов, отчаянно ища святыню, про которую говорил ему Блэквуд.
Но ничего такого здесь нет. Хотя комната явно имеет большое значение для Мутов, как своего рода пресвитерий [9]. Так где же их алтарь?
Лихорадочный взгляд мечется по сумрачной, заваленной вещами комнате, по всем поверхностям и полкам, останавливается на деревянной тумбе с крошечными коробочками или ящичками для писем. Сотами, набитыми папирусами коричневатого цвета и цвета слоновой кости.
Том подходит ближе. Наугад тянет несколько свитков. Они оказываются перевязанными бечевкой. Том засовывает четыре штуки в сумку. Затем берет маленькую статуэтку с постамента между книжным шкафом и ящичками. Фигурку, которая стоит на одной ноге и играет на свирели. Отлитая из бронзы, она отличается от чертенка у пруда Мутов только ухмыляющейся головой свиньи. Том ставит ее на место и делает пару снимков.
И в тот самый момент слышит, как открывается задняя дверь.
Ледяные уколы пробегают по всему его телу, одно веко сводит судорогой. Том не может пошевелиться.
Оглядывается по сторонам, ищет место, чтобы спрятаться.
В углу приоткрыта деревянная дверца шкафа.
За стеной раздаются шаги. Шарканье босых ног приближается.
Том бросается к шкафу.
* * *
Прижавшись спиной к задней стенке, он затаивается в воняющей резиновыми сапогами темноте. Дыхание замирает в груди, Том почти слышит тиканье невидимых часов, которые отсчитывают мгновения до его неизбежного разоблачения. Закрыл ли он вообще дверь черного хода? Том не знает, помнит только, как споткнулся на пороге. И если Муты вернулись домой в облике животных, то наверняка учуют его запах и с визгом бросятся казнить.
Тома обнимает затхлый занавес из барбуровских курток [10], старых дождевиков и непромокаемых плащей. Пробираясь сквозь него, он отступает дальше и оставляет лишь небольшое пространство, из которого выглядывает его побледневшее лицо. А вот ноги и ступни ему не спрятать. Том уже ничего не видит в шкафу. С крючков напротив его лица свисают смутные силуэты.
За дверцей шкафа шаркают ноги.
Том крепче сжимает резиновую рукоятку молотка.
Откуда-то из глубины дома, дальше кабинета, который он только что обыскивал, доносится голос. Том не может разобрать слова, но звучат они, по крайней мере, по-человечески.
В щель между дверцей и косяком падает тень. Совсем рядом раздается громкий голос Маги Мута.
– Да, Медея. Чашку чая. Замечательно.
Дверца открывается.
В шкаф, сжавшийся до размеров гроба, проникает красноватый свет. Он падает на лицо Тома. Тот сильнее вжимается плечами в заднюю стенку. С трудом сдерживаемое дыхание раздувается в горле воздушным шариком. И когда Том видит еще больший ужас, карикатурно ухмыляющийся со стены напротив плащей, в которых он прячется, запертый внутри воздух грозит вырваться криком.
На деревянных крючках висят две заросшие щетиной морды с пустыми глазницами. У одной жуткие клыки и приоткрытые челюсти, через которые владелец может смотреть. Вторая напоминает потрепанного зайца с кривыми зубами и костлявой мордой. Полнейший кошмар. Маски, скорее всего, сделаны из плоти и шерсти настоящих животных, а то и чего хуже. Том вспоминает мерцание чешуйчатого переплета гримуара, и у него сжимается в животе. Кажется, во рту появляется привкус кожаного, почерневшего от пота материала ужасных масок. Возможно, во время трансформации они действительно сливаются с человеческими головами. Или только подразумевается сходство с тем, что физически будет представлять надевший их человек?
«Господь Всемогущий. Пусть это закончится».
Полоса света выхватывает лежащую под масками одну из потерянных игрушек Грейси. Маленького мягкого пингвина, у которого не хватает одного глаза.
Том опускает веки, чтобы помочь своему телу сдержать нечто большее, чем боль и тошноту. Но ему приходится снова открыть глаза, когда две покрытые пеплом руки просовываются в вонючее пространство шкафа и проходят в нескольких дюймах от носа Тома.
Худые руки Маги разукрашены полосами и брызгами крови животного. Они сжимают еще одну маску свиньи. Артефакт возвращается с какой-то темной поляны в лесу. И, похоже, свиная голова недавно терзала добычу, возможно, тыкалась рылом в распоротое брюхо, выдирала и разбрасывала потроха кривыми зубами. Щетина все еще блестит от непросохшей крови.
«Это мог бы быть ты. Мог быть ты».
Испачканные руки колдуна вешают головной убор на пустой деревянный крючок, затем исчезают.
Сдерживаемый выдох Тома начинает просачиваться наружу, и тут руки появляются снова, чтобы повесить столь же отвратительную маску зайца: почерневшую, влажную и беззвучно визжащую, уши торчат, клыки побурели от крови.
Грязные руки исчезают.
Четыре звериные морды, парящие в воздухе и лишенные тел, злобно смотрят на Тома.
Дверь закрывается, запирая его внутри вместе с масками, но, по крайней мере, можно больше не пялиться в пустые отверстия их глазниц. Словно у человека, который почти утонул, но все же вынырнул на поверхность, воздух вырывается из легких Тома. Он как раз собирается согнуться пополам и обхватить колени, когда дверца снова распахивается, на этот раз шире.
Красноватый свет снова заливает пространство, в котором каменеет Том.
Когда в шкаф забрасывают две плетеные корзины, губы сами приоткрываются для крика. Одна корзина поворачивается, прежде чем упереться в носок его ботинка.
Бледные, в пятнах крови руки появляются в четвертый раз, и Том думает, что ночь никогда не закончится, что Маги точно знает, где прячется, дрожа среди старых плащей, незваный гость. Все это часть издевательств – предвкушение нарастает, пока кровь самого Тома не станет смолой в зияющих пастях дьявольских голов, которые носят эти психи.
Но перепачканные руки Маги просто вешают серп на крючок в полуметре от кончика носа Тома. Взгляд того останавливается на темном и зловещем лезвии, и в ногах появляется слабость.
Дверь, наконец, захлопывается, и Тома окутывает тьма. Снаружи раздается звук удаляющихся босых ног.
* * *
Несколько часов спустя, точно убедившись, что действительно слышал, как две пары ног поднимались по лестнице на второй этаж, Том приоткрывает дверь и осматривает темную комнату.
Там пусто. Тогда он выскальзывает наружу и осторожно, шаг за шагом, пробирается на кухню Мутов.
Только осторожно
