ты? Как живешь? – Наталья смахнула с глаз выступившие от избытка чувств слезы.
– Нормально.
– Я тебе принесу курицу с макаронами и подливкой. А на десерт пирожное и чай с молоком.
– Да, хорошо, спасибо. – Валя подумала, что вот уже два месяца не пила чая с молоком, только кофе, который каждое утро варил для нее Тенгиз.
Горничная ушла и скоро вернулась с подносом. Валя позавтракала и уселась возле детской кроватки.
Около двенадцати в детскую заглянул Вадим.
– Ну, что там у вас?
– Все спит. Я не стала будить, – шепотом ответила Валя.
– Правильно сделала.
Она заметила, что он еле стоит на ногах от усталости.
– Ты-то сам когда последний раз спал?
– Не помню.
– Иди ляг, – мягко, но настойчиво попросила Валя. – Не бойся. Ничего не случится, я же здесь, рядом.
Вадим упрямо качнул головой:
– Нет, я не уйду отсюда.
– Тогда поспи прямо тут. – Она кивнула на свой диванчик.
Вадим заколебался, но усталость взяла верх.
– Ладно. – Он прилег, не раздеваясь, и, едва коснулся головой подушки, тотчас задремал.
В комнате царила полнейшая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Валя сидела на стуле в неестественно прямой позе, сложив руки на коленях и боясь шелохнуться. Ей казалось, что время повернуло вспять. Снова она тут, в этой благословенной комнате, а рядом самые дорогие люди…
…Валя больно ущипнула себя повыше запястья. Нет, это все лишь самообман! Вадиму она не нужна, он позвал ее, только чтобы помочь Антошке. Ее задача сделать это и уйти. Не унижаться, не вымаливать к себе жалости. Просто выполнить свой долг и исчезнуть…
Вадим спал не больше часа. Он проснулся, посидел с сыном и снова ушел к себе.
К обеду явился врач. Он осмотрел малыша, заметил, что есть положительная динамика, хотя и слабая, велел покормить еще хотя бы раз. Вале удалось накопить приличное количество молока лишь к вечеру. Она дала Антошке грудь, и тот высосал все до капли. А ночью ему неожиданно стало хуже.
Он никак не мог заснуть, тихо и жалобно хныкал, то просился на руки, то требовал, чтобы его вернули в кроватку. Валя и Вадим сбились с ног, пытаясь успокоить малыша, но все было без толку.
Антошка угомонился лишь к самому утру, лежал в кроватке прозрачный, как былинка, скорбно поджав крохотные губки. Валя, глядя на него, не могла сдержать слез.
– В чем же дело? Ну в чем? Ему не помогает молоко!
– Тише. Успокойся. – Вадим на мгновение коснулся ее плеча и тут же убрал руку. – Не бывает всего сразу. Должно пройти немного времени.
– Но я боюсь – он такой бледный, почти желтый. Может, надо в больницу?
– Мы справимся сами, – твердо отрезал Вадим.
Валя не стала спорить. Ее саму пошатывало от утомления, глаза, покрасневшие от бессонницы и слез, слипались.
– Теперь ты поспи, – приказал Вадим, – а я подежурю.
Валя не помнила, как дошла до диванчика. Только присела – и свалилась замертво. Однако спокойно ей не спалось, мучили кошмары. То виделось, что Антошке стало хуже, его снова рвет, Вадим вызывает «Скорую», и та везет малыша в больницу. То снился Тенгиз – как он ползает у ее ног, хватается за полы халата, кричит: «Не уходи!»
В конце концов Валя открыла глаза и встала.
– Чего ты? – удивился Вадим. – Спала бы еще.
– Больше не хочу. – Она подошла к кроватке, с надеждой и тревогой заглянула в Антошкино лицо.
– Мне кажется, ему полегчало, – не очень уверенно произнес Вадим.
У Вали тоже сложилось такое впечатление. Малыш дышал ровнее, кожа утратила пугающую восковую бледность. Вскоре он заворочался, всхлипнул со сна и громко позвал:
– Мама!
– Да, милый, я здесь. – Валя рванулась было к кроватке, но остановилась на полпути, неловко оглянувшись на Вадима.
Тот смотрел на нее напряженно, исподлобья, и молчал.
– Мама! – громче и настойчивее повторил Антошка. В его голосе слышались близкие слезы.
– Что ты стоишь? – тихо произнес Вадим, отворачиваясь от Вали. – Подойди. Он же тебя зовет.
– Но… – начала она дрожащим голосом.
– Подойди, – перебил он.
Валя приблизилась к кроватке, нагнулась над малышом. Антошка заулыбался, потянулся к ней ручками, пытаясь сесть. Ему не хватило силенок, и он жалобно захлюпал носом.
– Не плачь, мое сокровище. – Валя взяла ребенка на руки, принялась укачивать, как когда-то давно, когда он был совсем крохой.
Антошка сразу смолк, прижался щекой к ее груди.
– Хочешь кушать? – спросила она тихонько. Подошла к креслу, села в привычную позу, расстегнула блузку.
Малыш, казалось, только этого и ждал: ухватил грудь обеими ручонками, поймал сосок и жадно зачмокал.
Вадим постоял немного, глядя, как Антошка сосет, а затем резко развернулся и вышел.
Валя закончила кормить малыша, осторожно посадила его на диван. Антошка сидел и гремел погремушкой. Потом попытался сползти на пол. Это ему удалось. Он заковылял вдоль дивана, придерживаясь за его край.
– Какой же ты молодец! – проговорила Валя, боясь верить собственным глазам. – Молодец, умница! Надо скорее сообщить папе, что тебе стало лучше.
Оставить Антошку она не решилась, кликнула Наталью и велела той срочно бежать за Вадимом. Через пять минут тот ворвался в детскую, увидел ползающего под столом малыша и остановился как вкопанный. Потом его лицо осветилось улыбкой.
– Ну ты герой, Антоха! Вчера еще помирал, а сегодня пешком под стол путешествуешь! Я же говорил тебе, что он поправится! – по-мальчишески запальчиво обратился он к Вале: – Говорил?
– Говорил, говорил. – Она смотрела на него спокойно и серьезно.
Вадим осекся и перестал улыбаться.
– Спасибо, – произнес он глуховато. – Это все ты. Сделала настоящее чудо.
– Подожди благодарить. Нужно, чтобы малыш начал нормально есть.
– Да, конечно.
Они оба чувствовали себя до крайности неловко. Не знали, что еще сказать, куда деть ставшие вдруг лишними руки.
– Ну, я пойду, – наконец неуверенно проговорил Вадим.
– Да, иди. Отдыхай, если что, мы тебя позовем.
– Ладно. – Он повернулся к двери, сделал пару шагов, остановился и вернулся.
– Что? – тихо спросила Валя.
– Ничего. Я просто подумал… может, лучше мне побыть с Антошкой? А ты поспи, чтобы молока было больше.
– Нет, нет. Я останусь. Молока и так хватает.
– Ну хорошо. – Вадим снова пошел к двери, на этот раз широкими, решительными шагами. Распахнув ее, он скрылся в коридоре.
Валя видела, что он терзается так же, как и она сама. Интересно, как поживает его женщина? Собирается приехать в Москву, стать женой, усыновить Антошку? Или… или, может быть, они уже давно расстались?
О чем все-таки говорил Тенгиз прошлой ночью? Что такого знает Кира о Вадиме, чего не сказала Вале? Может, стоит объясниться с ним начистоту, спросить,
