А в этот дом нога мужчины давно не ступала, я в этом уверена. Кстати, Горчаков давно обещал мне кой-чего разузнать про мадам Редничук, надо его потрясти, напомнить. Блин, мне же еще надо доктора Балабаева допросить о причинах его повышенного интереса к телу больного. Хотя мой внутренний голос меня редко обманывает, а тут он говорит, что интерес у Балабаева чисто научный, просто реализует он его нецивилизованно. Конечно, случай интересный и наверняка первый в его практике, вот он и выпрыгивает из штанов.
А завтра я возьму у Кузьмича машину и оперов и съезжу на обыск в квартиру к Вертолету. Обыск - это если вдова настроена неласково, а вообще лучше обойтись осмотром. Там я не рассчитываю найти предметы, изъятые из гражданского оборота, типа противотанковых мин, пистолетов-пулеметов или летательных аппаратов, меня интересуют фотографии. Эти ребята обожают себя запечатлевать, с чувством, с толком, с расстановкой; жанровые картинки, изымаемые мешками на обысках, могли бы называться: "Я и моя баба", "Я и моя собака", "Моя тачка", "Я с братанами", "Я ем", "Я пью" и тому подобное... Один опер на обыске у члена организованной преступной группы, умаявшись паковать и опечатывать бесконечные фотоальбомы, в сердцах сказал: "Они специально для нас, что ли, это делают? Знают же, что мы когда-нибудь придем и все отнимем..."
А не устроить ли нам сегодня с Сашкой ужин при свечах?
Ночью, после ужина при свечах, мне пришло в голову соломоново решение: пусть съездит "на сутки" и допросит доктора Кораблев. Не барское это дело.
Организовывать опознание обгоревшего трупа пришлось через генерала Голицына. Поскольку жил Бурдейко один, соседей его решили не беспокоить, в морг приехали его начальник и сослуживец. Тягостная это была процедура. Хоть санитары и постарались, готовя труп к опознанию, огонь и гнилостные изменения сделали свое дело, и герои "ужастиков" могли отдыхать. Начальник отдела старательно от меня отворачивался; хотелось верить, что ему стыдно за вранье в прокуратуре: прикрыл, называется, работника. Я бы не хотела оказаться на его месте.
- Похороны мы организуем, - наконец мрачно сказал начальник отдела, впервые за время пребывания в морге обратившись ко мне, но смотрел все равно в сторону.
По иронии судьбы, похороны они организовали очень быстро, и назначены они были на тот же день, когда хоронили Вертолета. Гробы с потерпевшим и виновником смерти стояли в соседних залах в одно и то же время, большие группы желающих проститься с тем и с другим смешивались в узком коридоре морга, и мне это напоминало процесс по делам частного обвинения, когда избитый или оклеветанный человек может обратиться в суд, минуя стадию предварительного следствия; суд возбудит дело, и он будет потерпевшим, а тот, на кого он жалуется, подсудимым; но если подсудимый подаст встречную жалобу, то стороны будут именоваться: "подсудимый, он же потерпевший". Сам черт не разберет, кого из этих покойников правильнее назвать потерпевшим, а кого убийцей; наверное, каждый из них был бы "подсудимый, он же потерпевший". Что называется, не рой яму другому...
Я не стала торопиться с обыском до похорон. Все равно то, что мне было нужно, никуда не денется, а остальное, то, за чем мы не удосужились приехать сразу после смерти хозяина, уже давно вынесено и перепрятано. Прокол.
Как только я появилась в прокуратуре, меня сразу вызвал шеф и попросил активизироваться по взрыву в доме Бисягина.
- Чем вы сейчас занимаетесь?
- Чвановым, Владимир Иванович.
- Мария Сергеевна, Чванов подождет. Займитесь взрывом, вы же видите, нам руки выкручивают именно по Бисягину.
- Владимир Иванович! Вы же знаете, получается, что Чванов и Бисягин... Тьфу, я имею в виду взрыв, связаны. Наоборот, надо по Чванову активизироваться. И по Денщикову. Его же клеврет на чердаке сидел.
Шеф тут же перевел глаза на экран стоявшего в углу его кабинета телевизора, по которому в программе новостей без звука шел репортаж с похорон сотрудника уголовного розыска. Горчаков мне сказал, что в главке уже вывешен его портрет с подписью: "Герой России", и пол под портретом завален цветами.
- Мария Сергеевна... - Прокурор помолчал. - Может, по Чванову не будем продлеваться? Приостановим, и всё. На Пруткина прекратите дело за недоказанностью, а убийство заглухарим.
- Если это указание, то я бы хотела получить его в письменном виде, -дерзко сказала я, хотя мне было очень жалко шефа: не в его стиле давать такие указания, сейчас он скажет, что такой вариант ему посоветовал прокурор города.
- Это не указание. Это предложение прокурора города.
- От которого мы не в силах будем отказаться? Владимир Иванович, а заглухарить дело о гибели депутата Госдумы он не предлагал?
- Мария Сергеевна, ну что вы ерничаете?
И мне еще больше стало жалко шефа. Все-таки он уже старый человек, и зачем ему эта хроническая нервотрепка? Валидол у него на столе на видном месте, а в ящике стола еще и корвалол, неотложку только за этот год два раза вызывали. Я-то по своему невысокому должностному положению могу на политес плюнуть и взбрыкнуть, а он вынужден вести себя так, чтобы всем нравиться...
- Но это же одно и то же! Владимир Иванович, если уж заниматься делом, то мне надо ехать в Москву.
- Это еще зачем?
-Работать по версии об убийстве Ивановых из-за личных отношений.
- Мария Сергеевна! Уймитесь наконец! - шеф даже прикрикнул. - Вы же слышали, что сказал по этому поводу прокурор города, я уж не говорю про генерала Голицына. Это чушь. Займитесь вплотную взрывом!
- В Москву не отпускаете?
- Да вы что? Забудьте и думать. И денег нет на командировки. Вы же знаете, в Москву - только по вызову Генеральной.
- Ну, давайте, я позвоню в Генеральную и скажу, что срочно нужна командировка по убийству депутата Госдумы.
- Звоните.
Шеф подвинул ко мне телефон, и даже сам набрал по межгороду номер нашего зонального в прокуратуре России, и, услышав ответ, передал мне трубку.
- Валентин Яковлевич? Здравствуйте. Это Швецова из Санкт-Петербурга...
Я витиевато изложила ему суть проблемы, используя цитаты из речи прокурора города на методсовете о необходимости раскрытия общественно-значимых преступлений в кратчайшие сроки, для чего требуется провести следственные действия в Москве.
- У вас когда срок по делу? - деловито спросил зональный.
- Срок? - я растерялась. - Сейчас соображу: через полтора месяца.
- Ну что ж, времени у вас достаточно, направляйте отдельное поручение, это же прямо предусмотрено законом: если требуется выполнить следственные действия на территории другого района, вы вправе послать поручение о их выполнении в территориальный орган прокуратуры. Я проконтролирую, чтобы здесь оно долго не валялось, исполнят по закону, в течение десяти дней.
- Но мне надо лично! - взмолилась я.
- Ничего страшного, - утешил меня зональный по телефону. - Пошлите подробные вопросы, которые необходимо будет выяснить у допрашиваемого.
- Ну что? Вызова не будет? - спросил шеф, впрочем, совсем не злорадно, а даже сочувственно, улыбаясь уголками рта.
- Нет, я понимаю, что можно послать отдельное поручение для непринципиального допроса или если точно известно, о чем надо человека спрашивать, вопрос-ответ. Но в такой ситуации, как у меня, допрашивать отдельным поручением все равно, что жениться по доверенности!
- А вы уверены, что вам надо в Москву, если вы даже не знаете толком, кого и о чем вы там будете спрашивать? - прищурился шеф. - Лучше потратьте это время на расследование взрыва.
Я стиснула зубы.
- Хорошо, Владимир Иванович. А что я должна делать?
- Экспертизы все назначены?
Я про себя усмехнулась. Что покажут экспертизы, и так ясно.
- И дело подшито, и опись документов составлена, и план размечен цветными карандашами. А какие еще действия выполнять по взрыву, я не знаю.
- Подумайте, - шеф усмехнулся.
Я пошла к себе и, заперевшись на ключ, чуть-чуть всплакнула, так, чисто символически. Потом набрала номер Сашкиной поликлиники и, когда доктора Стеценко подозвали к телефону, спросила, какие у него планы на выходные.
- Никаких, а что? - поинтересовался доктор Стеценко на фоне жужжания бормашин.
- Давай в Москву съездим на уик-энд.
- Давай, - с ходу согласился он.
Вот за что люблю своего спутника жизни, так это за здоровый авантюризм; мне кажется, что он исповедует принцип "все вопросы потом", и если завтра я назначу ему встречу у заброшенной часовни на кладбище, попросив предварительно купить пистолет, он с такой же готовностью скажет: "Давай!" - и придет на место встречи с пистолетом...
Получив принципиальное согласие на авантюру, я посчитала денежки в кошельке. Убедилась, что их хватит на дорогу туда и обратно и на дешевую гостиницу. А вот на жизнь до следующей зарплаты не хватит, тем более что вообще неизвестно, когда она будет. Ну и плевать! Я уже увлеклась и не буду ночью спать спокойно, пока я не выясню то, что хочу. А хочу я поговорить с теткой Нателлы Редничук о том, в каких они отношениях, почему умер отец Нателлы, он же брат Алевтины Аркадьевны Богунец, что за семья была у Нателлы, что за семья была у ее сына, - в общем все, что Богунец мне расскажет. Если захочет рассказывать.
