Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— Да, друг, фашисты, и это очень серьезно. У них везде связи, филиалы. Слышал, в Сан-Мартинесе вилла «Храм двенадцати апо­столов»? Что это еще такое? Надо спешить, я боюсь, что нам с тобой одним не справиться с этой заразой. Одно дело — уголовник Йорк, тут я знаю как поступить — наручники и в полицию. А с такой организацией мне не приходилось встречаться. Они что-то запо­дозрили. И все-таки, без помощи полиции нам не обойтись, но их надо как-то поставить перед фактом, иначе люди Макса помешают, я уверен, что они есть в полиции, немедленно сообщат ему об этом и нас с тобой попросту уберут.

— Правда, Эдвард. Жутковатая фигура этот Макс. Вы говорили, что встречали его в Германии?

— Да, в сорок пятом. Солдаты привели его ко мне, он не успел даже снять мундир майора СС.

Троп задумался, раскурил сигарету. Тогда в 45-м. Как давно это было. Тогда все праздновали победу над фашистами, приносили клятву никогда не позволить фашизму возродиться. А сейчас он снова поднимает голову, потому что одни создали условия для этого, а другие трубят, что это не опасно, ссылаясь на конституционные свободы общества.

Запись совещания у Макса потрясла Тропа. Он в общем-то знал о фашистских сборищах, о диких речах неофашистских лидеров, но   так же, как и многие, не придавал этому большого значения. А тем    временем фашисты планируют захват ключевых постов в экономике страны, а затем и захват власти. А что потом? Опять война до   полного уничтожения государств и народов.

«И живые позавидуют мертвым!»— вспомнил Троп слова из библии.

 Ландер вел себя тогда нагло. Он отказался говорить с каким-то лейтенантом и потребовал полковника из разведки. Троп был вынужден доложить полковнику Грэвису. Тот забрал Ландера к себе и... результат налицо. О чем они тогда говорили или до чего договорились, вряд ли кто узнает.

— Эдвард, а если заручиться поддержкой какой-нибудь газеты? И тогда поставить перед фактом прокурора. Они не посмеют замять это дело.

— Не посмеют, но дадут возможность улизнуть главарям. Да и какая газета пойдет против власти? Всегда сумеют договориться. Впрочем, может быть ты прав. Подбросить этот материал либераль­ной газете? Я не разделяю их взглядов по многим вопросам, но прихожу к мысли, что в данной ситуации это единственная сила, которая может воспрепятствовать фашизму в его новом облике. Я попробую связаться с газетой. Но Макс Йорка попытаюсь связать сам. Их нельзя упускать. Я заманю Йорка к себе на ферму и там заставлю его связаться с Максом. А полиция пусть берет Крока и его компанию. Нельзя упускать и людей Макса в Сан-Мартинесе, на вилле «Храм двенадцати апостолов». Я свяжусь с газетой и прокурором, но предварительно я должен захватить Йорка и Макса.

Переговоры Тропа с редактором либеральной газеты были удовлетворительными. Редактор, молодой человек в очках с приятным волевым лицом, заинтересовался рассказом Тропа, и внимательно прослушал пленку совещания у Макса.

— Знаете, мистер Троп, я сначала думал, что вы пришли с какой-то провокацией: нам не привыкать к этому. Теперь я верю вам. Без полиции в этом деле, конечно, не обойтись, иначе правая пресса потом непременно припишет вмешательство красных агентов. Вы знаете, как только мы разоблачаем влиятельных лиц, замешан­ных в правительственных сферах, или же пишем о возрождении фашизма, в этих разоблачениях сразу находят «руку Москвы». Это удобно: на этом фоне разжигается антисоветская истерия, а заодно и миф о советской угрозе, соответственно — увеличение военного бюджета. Я вас не утомил политикой? А то вы потом скажете, что Дуглас Бернард сразу же пытался обратить вас в коммунистическую веру,— и он рассмеялся.— Впрочем, я сам не коммунист, я далеко не во всем с ними согласен.

— Нет, мистер Бернард, меня трудно сделать коммунистом, но я трезво смотрю на вещи и понимаю, что в борьбе с фашизмом только вы, левая пресса, представляете для меня конкретную силу.

— Спасибо, мистер Троп. Я прикажу снять копию с этой пленки, на всякий случай. Трудно сказать, что потом с ней случится в полиции. Тем более, если они будут знать, что есть копия, это отрезвит некоторые горячие головы.

Заручившись поддержкой Бернарда, Троп отправился к проку­рору. Беседа с прокурором Джилом длилась несколько часов, и в конце концов он принял план Тропа.

— Я договорюсь с полицией и, не посвящая их в подробности, попрошу, чтоб они были наготове, и буду ждать вашего сигнала. Как только вы захватите этого Йорка, а потом и Макса, немедлен­но мне звоните. Ваш Фердинанд, конечно, отличный парень, но я на всякий случай обеспечу прикрытие на ферме. Итак, завтра — решающий день. С испанской полицией я также свяжусь. Как это вы сказали, вилла «Храм двенадцати апостолов» в Сан-Мартинесе?

Операцию начнем в один и тот же час, одновременно. А вы хитрец, Троп, я имею ввиду связь с газетой. Впрочем, правильно. В нашем обществе по-другому, пожалуй, нельзя. Прощайте, Троп, до завтра!

Роуз или Йорк отсутствовал несколько дней, все это время его замещал Ричард Хоуп. Он стремительно вошел в правление концер­на и не прошло и месяца, как всем стало казаться, будто Хоуп всегда был здесь с его пронизывающими глазами и безжизненным лицом. Он внушал страх и отвращение. Но компаньонов в концерне не выбирают. Он целыми днями пропадал в различных учреждениях, проверял работу филиалов, завязывал нужные знакомства. Губер­натор принял его у себя на вечернем рауте. В общем, Хоуп ста­новился второй фигурой после Роуза. Секретаря для Роуза он нашел сам. но этот секретарь больше напоминал телохранителя, а не сек­ретаря по экономическим вопросам.

К концу недели у Роуза появился хитро улыбающийся Троп.

— Ну, насмешник,— обратился он к Роузу,— берегись. Знаешь, зачем я к тебе пришел?

— Нет, старина, но ты сам скажешь,— без улыбки ответил Роуз. Он выглядел неважно.

— Тебе нужен свежий воздух, я приехал пригласить тебя к себе в гости на денек. Но это не главное, а главное, что я нашел у одного маклера несколько рисунков Ван Гога, специально для тебя!

— Правда?— удивился Роуз,— где же ты их раскопал? Я считал, что весь Ван Гог давно найден и находится в коллекциях и музеях. Но если я ошибся, то мы едем. Тем более провести день на лоне природы среди коров!— Он улыбнулся. Троп рассчитал верно. Йорк не мог отказаться от взятой на себя роли фанатичного собирателя, каким был Роуз, и обязан был поехать, чтоб не вызвать подозрений Тропа, побаиваясь его проницательности.

Он предупредил Хоупа, что едет к Тропу (старик откопал какие-то редкие рисунки, по предположению Роуза это просто подделка, но отказать Тропу нельзя, не вызывая подозрений).

Хоуп согласился с этим решением.

— Вечером я жду тебя, Грэг. Нам нужно поговорить.

Троп гнал машину, а Роуз все время подтрунивал над ним, говоря, что эти рисунки наверняка сделал сам Троп, привязав уголь к концу коровьего хвоста.

Троп парировал, но у него это выходило неуклюже, и совсем не смешно. Роуз все равно от души смеялся. Ему вдруг стало необы­чайно легко, он давно не чувствовал такой легкости. Это был преж­ний Йорк, остроумный и непринужденный. Машина въехала в про­сторный двор усадьбы Тропа и остановилась перед двухэтажным коттеджем из красного кирпича, увитым плющом.

Троп загнал машину и провел Роуза в дом. Они зашли в холл, где навстречу им поднялся высокий молодой человек.

— Знакомьтесь, Грэг, это Фердинанд.

— Так это у вас есть Ван Гог?— спросил Роуз, насмешливо смотря на Фердинанда.

— Да, Йорк, у меня!— и Фердинанд захлопнул наручники на руках ошеломленного Роуза. В голове у него разорвалась бомба.

«Конец, это конец!— билась тревожная мысль,— но откуда уз­нал об этом Троп? Боже, как я глупо влип.»

— Садитесь, Йорк, и расскажите, как вы убили Грэга Роуза,— властно сказал Троп,— Фердинанд, включите магнитофон.

— Я не понимаю тебя, Эдвард,— вдруг возмущенно закричал Йорк,— ты что, с ума сошел? Что за дикие шутки, ты совсем взбесился на этой ферме.  Немедленно сними наручники.

— Карта бита, Йорк. Отпечатки пальцев. Против этого не пойдешь. Будьте благоразумны.— Йорк снова обмяк и тяжело опустился в кресло.