Кстати, кроме маленького счастливчика Мити, неподалеку есть и другие такие же детишки. Посмотрим, как защищены их шейки.
* * *
Митя в эту ночь спал тревожно. Впрочем, быть может, это всего лишь показалось Нине. Она сама заснула лишь в четвертом часу, ибо волновалась сама. Завтра решится все. Но утром, хотя и ранним, она проснулась легко. Быстро выпила кофе, съела бутербродик. К половине девятого подъехала машина с Юлей.
— Он ждет нас в девять на Невском. — Поздоровавшись сказала журналистка. — Я специально подарила ему вчера «Алькозельцер» и кучу разных сосательных конфет. Думаю, будет в порядке.
— Я готова. — Ответила Нина. — Пошли.
И тут Митя начал концерт. Он вцепился в мамину руку и не хотел ее отпускать.
— Хорошо, что стены толстые, — усмехнулась Нина, пытавшаяся его убаюкать, — после недавней истории соседи вызывают милицию по любому поводу. Даже если кошка орет.
Однако Митя ничего не знал о мнительных соседях. Спать он не хотел.
— Знаешь, — внезапно Юле пришла в голову неожиданная идея, — а если ты его возьмешь с собой? Конечно, вдова с ребенком — прием старый, но иногда срабатывает. Нам лишний козырь не помешает.
На то, чтобы запихать в спортивную сумку нужное количество памперсов и переодеть Митю для путешествия хватило нескольких минут. После чего все ринулись к машине.
Паша Куницын уже ждал их на площади Восстания. Он курил и презрительно глядел на спешащих пешеходов.
— Привет! — Он чмокнул Юлю в щечку. Нине же он поцеловал руку и поздоровался более церемонно. Хозяйка «Транскросса» подумала, что еще одна порция «Алькозельцера» или всюду рекламируемых таблеток «Рондо» оказалась бы нелишней. Юля подумала то же самое и буквально засунула в рот Куницыну несколько каких-то жевательных подушечек. В машине Паша немедленно заснул. Когда они выехали из города, Юля начала интенсивно толкать его. Когда и это оказалось бесплодным, она уколола его булавкой. Неподалеку от Пушкина их остановили гаишники.
— Это небольшая тренировка. — Улыбнулась Юля.
— Интересно, куда вы направляетесь? — Осведомился офицер. — Пресса? Хорошо, у Громовой с аккредитацией все в порядке. А с остальными будем разбираться.
— Нина Анатольевна, дайте вашу трубу, — проснувшийся Куницын выглядел абсолютно трезвым, — я сейчас позвоню генералу Сергееву.
Он мгновенно набрал номер, поздоровался с кем-то и протянул трубу недоверчивому лейтенанту.
— Проезжайте, — сказал тот через минуту. Похоже, он хотел еще чего-то прибавить, но сдержался.
— Я познакомился с ним в 88 году, когда начинались неформальные митинги. Конечно, он тогда майором был. Спорили с ним на разные политические темы, однажды он, даже, меня задержал. Теперь я его поздравляю с каждым новым чином, а он меня благодарит. Говорит, без моей демагогии, он сейчас бы далеко не пошел. Люблю благодарных ментов. Кстати, а кто сегодня-то будет?
— Виктор Степанович.
— Ну, это пара пустяков. Я у него всех знаю.
Паша говорил, как бы между прочим, словно знал также, что всего через несколько недолгих лет блистательный Петербург станет не только местом кратковременных визитов собственного премьера, но и местом начала паломничества в Россию первых лиц крупнейших государств. Тем более что будущий Российский президент и его ближайшее окружение будут иметь к Северной столице самое непосредственное отношение. Впрочем, пока даже весьма обширные связи это журналисту доложить не изволили, и Куницын вынужден был довольствоваться тем, что имел…
Неподалеку от дворца их опять остановила милиция. И снова хватило авторитета генерала Сергеева.
Потом они поставили машину и пошли пешком.
— Сейчас в программе прогулка по парку. — Сказала Юля. По-моему, Карташевский уже подъехал. Прорываться надо сейчас.
Они подошли к воротам. Милиционеры в форме смотрели на них с изумлением: как эти люди смогли подойти сюда? Куницын даже не взглянул в их сторону. Он дождался, пока к нему не подбегут двое парней в штатском, с уважительным телосложением и когда один из них уже раскрывал рот, поинтересовался:
— А Михаил Вячеславович здесь?
— Ты сам как здесь? — Начал один из парней. Второй перебил его.
— Зачем вам Михаил Вячеславович?
— Неотложное дельце. Да здесь он, или нет? Мне, что ли, позвонить?
— Сейчас, я узнаю. Вы, главное, стойте на месте, — заторопился парень, будто решил, что сейчас друзья Михаила Вячеславовича просто войдут в парк через приоткрытые ворота.
Через две минуты подъехал черный «Мерседес». Из него вышел тоже человек в штатском, только держался он представительней. Его лицо было помечено печатью тяжелого служебного долга. Но лишь он увидел Пашу Куницына, как улыбнулся.
— Пашка, ну и ну! Ты привез своих девочек в парке выгуливать? Денек неподходящий.
— Так уж получилось. Миша, можно мы прогуляемся?
— С ума сошел. Там же сейчас Он. К тому же мокро. Какая к чертям прогулка!
— Не ругайся при детях. — Куницын, указал на Митю.
— Хорошо. Она что (Михаил Вячеславович говорил приглушенным голосом, показывая на Нину, стоявшую рядом с Митей на руках), квартиру хочет у него выцыганить?
— Нет. Скажи, пустишь по старой дружбе или нет?
— Ты меня пожалей, по старой дружбе. Ведь на меня же потом всех собак повесят.
— А твои люди весь парк с утра осматривали?
— Нет. Это дело местных ментов.
— Значит, мы тут с ночи гуляем. Есть такая у нас в Питере традиция: мартовскими ночами по мокрым паркам гулять.
— Идите, только быстро, черт с вами. Вы его издали увидите, но Самарин вас к нему близко не подпустит.
— Спасибо Миша. — Заулыбался Куницын. И они вошли в парк.
— Мой знакомый с Приднестровья. — Сказал Куницын, когда они отошли подальше от ворот. — Окончательно закорешились в 93-м, когда была история с Белым домом номер 2. Я от него ходил парламентером к Руцкому. Тот, правда, в три часа еще сдаваться отказывался, но по «Альфе» не стрелять уговорил его именно я.
— Врет. — Лаконично прокомментировала этот пассаж Юля.
— И то, что с Михаилом Вячеславовичем знаком, тоже вру. — Обиделся Куницын. — Раз вру — пошли назад.
— Извини, — спохватилась Юля, — мы тебе за обиду еще одного «Лебедя» поставим.
— Хорошая, кстати, водочка. — Облизнулся Куницын. — Так вот, с той поры он пошел по фэсбэшной части. Но старых друзей не забывает.
— Кстати, — вмешалась Нина, — я уважаю Виктора Степановича. В такую слякоть гулять по парку!
— Заметь, — сказала Юля, — статуи освободили от фанеры. Видимо, специально к высокому визиту.
— А вот, кстати, и наша добыча. — Куницын указал на группу граждан, медленно передвигавшихся по параллельной аллее в направлении Каприза. — Остался только один Самарин. Ну, это не проблема, как любит говорить одна телевизионная тетя. С ним я тоже познакомился в Белом доме. Но уже в 91-м году. Он, бедняга, все сомневался, спрашивал меня: ту ли сторону я выбрал? Я ему отвечал: «Прав ты, или не прав, а на этой стороне веселее. Костры жгут, песенки поют. Все-таки, динамика»…
— К вопросу о динамике, — перебила Юля, — мы пришли.
Теперь окончательно стало ясно: чтобы встретиться с группой, неторопливо бредущей по аллее, надо было просто остаться на одном месте. Люди бы подошли к ним сами.
Разумеется, первым от этой группы отделился молодец в сером плаще и, прыгая по сугробам, помчался к трем неожиданным посетителям парка. Куницын, выдвинувшийся шагов на семь вперед, что-то сказал ему. Молодец остановился, недоверчиво посмотрел на него. Потом он сунул Куницыну под нос свою рацию, чтобы тот с кем-то поговорил. Нина издали видела: от группы, сопровождавшей премьера, отошел кто-то, видимо достал такую же аппаратуру и начал переговоры. Через две минуты Паша вернул рацию охраннику. На лице служивого можно было прочесть лишь недоумение.
— Будьте любезны, сказал он, сядьте, пожалуйста, на эту скамейку и, если это вас не затруднит, не вставайте, пока мимо будет проходить правительственная делегация.
Юля тотчас кивнула. Нина, не любившая врать, обнадеживать его не стала.
Через минуту явственно стали слышны голоса прогуливающихся. Впереди небольшой группы шли двое: премьер и Карташевский, остальные сохраняли дистанцию в несколько шагов. Среди них можно было заметить и людей с телекамерами, и фотографов. Они должны были запечатлеть знакомство московского гостя с культурным наследием.
Увидев граждан, мирно сидящих на скамейке, премьер-министр показал на них начальнику охраны, видимо, тому самому Самарину. Судя по жестам главы кабинета, он выражал ему благодарность: из парка не выгнали обычных посетителей. Скоро Нина смогла разобрать отдельные слова. Она тотчас поняла — разумеется, говорят о сохранении культурного богатства.
