– Света, налей гостю коньяк. Сергей, принеси кресло.
Серега со Светкой молча повиновались, то и дело бросая удивленные взгляды на Николая Всеволодовича.
– Благодарю вас, многоуважаемый юноша, – Николай Всеволодович сделал легкий поклон в сторону Сергея, когда тот придвинул для него кресло. – Благодарю вас, очаровательная Светочка, – пирамидостроитель поцеловал рыжей руку, подавшую ему рюмку. – Разрешите мне произнести тост за прекрасных дам, собравшихся за этим столом. Наша жизнь была бы пресной и скучной, если бы рядом с нами не было женщин.
– В особенности – этих, – добавил Ковальчук и посмотрел на меня. Сергей взглянул на Светку. Мы все выпили. Я – тоник, остальные – алкогольные напитки разной крепости.
– А вы здесь все время жили? – пораженно спросила Светка.
– Да, прекрасная хозяйка, – Николай Всеволодович сложил руки на груди. – Нижайше прошу простить меня. Но очень хотелось кушать! В особенности после «Крестов». Юноша должен меня понять.
– Так ты же был в спецавтозаке! – воскликнул Серега.
– Вы абсолютно правы, достопочтенный коллега. Нам с вами уже довелось попутешествовать вместе.
– И придется путешествовать в дальнейшем, – добавил Ковальчук. – Наблюдение за тобой, Сережа, я поручаю Николаю Всеволодовичу. Сам я занят, не могу постоянно жить за границей.
«Народу надо служить, – добавила я про себя. – Нельзя народ бросить на произвол судьбы, пока слуга народа будет гоняться за чужим героином!»
– Как раз займусь оформлением документов на вас обоих, – добавил депутат.
– А вы, Николай Всеволодович?.. – открыл рот Серега.
– Он, Сереженька, очень успешно крутил бюджетные деньги. Пирамиду построил – закачаешься! Так что я тебя вполне могу ему доверить.
– Но ведь он попался? – не отставал Сергей.
– Не поделился вовремя с кем надо. Поэтому и оказался в «Крестах». Но денежки-то там не оказались! Денежки уплыли, куда и должны были.
Николай Всеволодович обворожительно улыбался собравшимся за столом. Да, у прохиндея должна быть морда, выражению которой хочется доверять. У этого пирамидостроителя она была именно такая. Немного пообщавшись с ним лично, я поняла, почему ему с его внешностью, улыбкой, манерами отдавали деньги. И сколько ж таких на наши головы! С другой стороны, Ковальчук прав: этот тип Серегу не упустит.
Меня, правда, очень интересовало, кем Николай Всеволодович был в советские времена. Судя по возрасту и по тому, что Ковальчук ему доверяет, знакомы они давно. Я полюбопытствовала вслух, чем Николай Всеволодович промышлял при советской власти.
– Если перевести на современный язык, дражайшая Юленька, я был казначеем партийного общака.
Я аж поперхнулась тоником. Теперь мне стало понятно, что золото партии не будет найдено никогда. С такими-то казначеями!
– Вы по профессии финансист? – спросила Татьяна.
– По призванию. Как говорит любимый мною Миша Жванецкий, образования у меня никакого, или высшее техническое. В моем дипломе о высшем образовании стоит странная и смутная формулировка «инженер-системотехник». Что это такое, признаться, я даже не догадываюсь, хотя пять с половиной лет исправно мучился. Чтобы мне засчитали лабораторные, ходил на все собрания – комсомольские, профсоюзные, потом еще и партийные, участвовал во всевозможных конференциях. Была такая система сдачи лабов в советские времена. Посетил собрание – одна лабораторная засчитывается. За сдачу крови засчитывалось пять. Ну и к концу учебы я уже слыл активным коммунистом и имел знак «Почетного донора СССР». Как вы понимаете, я успел вступить в партию. Мне предложили вместо распределения в какой-то НИИ освобожденную партийную работу. Я согласился. От таких предложений в те годы не отказывались. Где сейчас пребывают остальные инженеры-системотехники, я не имею ни малейшего представления, но среди известных в городе лиц их нет. Есть те, с кем мы с Александром Евстафьевичем пересекались по партийным делам.
Ковальчук кивнул. На его устах играла легкая улыбка.
– Ну что, мы договорились? – спросил он, обводя всех взглядом. – Сергей и Николай Всеволодович остаются жить здесь, причем безвылазно. Света, сейчас поедешь со мной в город. Вернешься сюда на машине, по пути закупишь продукты. Юля, ты одежду из квартиры Сергея сможешь забрать?
Я опять кивнула. Николай Всеволодович откашлялся.
– Многоуважаемая Юленька, не будете ли вы так добры съездить и к моей дражайшей супруге, моей верной спутнице на протяжении многих лет жизни?
– Светка съездит, – сказал Ковальчук. – Ей все равно делать нечего. И твою жену она знает.
«Не хочет показывать мне логово казначея партийного общака?» – хмыкнула я про себя, но вслух ничего не сказала. Обойдусь. И правильно: у меня дел много, а Светка от безделья на мужиков бросается.
– Да, ты прав, Шура, – кивнул пирамидостроитель. – Моя супруга может неверно истолковать появление уважаемой Юленьки. Я попросил, не подумав. Простите, уважаемая Юленька!
Ковальчук повернулся к Сереге:
– Ты пока займешься уборкой в доме. Везде вытереть пыль, вымыть полы, в общем, чтобы все сверкало! Инвентарь хранится…
– Я покажу, Шура. Я знаю, где хранится инвентарь, – вставил Николай Всеволодович.
Я с трудом сдержала улыбку. По всей вероятности, пирамидостроитель проводил часть своего времени в компании с этим инвентарем, догадываясь, что рыжей с хахалем не придет в голову затевать уборку.
Серега смолчал. Мы же с Татьяной и Светкой поднялись из своих кресел. Николай Всеволодович поцеловал нам всем ручки и расшаркался. Серега только буркнул прощальные слова себе под нос.
Мы с Татьяной загрузились в мою машину, Ковальчук со Светкой сели к шоферу Александра Евстафьевича.
– Опять их туда понесло?! – взревел Иван Захарович. – Не упускать из виду! Людей Ящера отсечь. Сразу! Сейчас! – Сухоруков повернулся к Вадиму. – Дело близится к развязке. Нутром чую.
* * *
– Тахир? Да. Договорились. Опий и переработка. У него есть люди, способные изготавливать героин не только из опия-сырца, а из ВСЕЙ растительной массы опийного мака. Он все берет на себя.
Прямо из особняка Александра Евстафьевича я решила заехать к родителям Сергея и забрать у них ключ от его квартиры. О своем появлении предупредила их заранее, позвонив с мобильного. Поднималась я к ним одна, оставив Таню в машине. Ключ мне, конечно, отдали без звука. Анна Павловна, мать Сергея, с робким выражением лица сделала попытку открыть рот. Я знала, о чем она хочет спросить.
– Проводите меня, пожалуйста, до машины, – сказала я, не исключая, что в квартире Серегиных родителей вполне может быть установлена подслушивающая или даже записывающая аппаратура. Причем кандидатов на установку было несколько.
Анна Павловна с Иваном Сергеевичем закивали головами. Серегина мать набросила на плечи легкий плащ, отец надел пиджак.
– Юля, с ним все в порядке? – спросили меня Серегины родители в лифте.
– Он жив и здоров. Ему нужна одежда. Я за ней и еду.
– Деньги? Какие-то документы? Хотя…
– Если что-то еще понадобится – я приеду. Этот ключ пока оставлю у себя.
– Да-да, конечно, Юленька. Как ты скажешь. Ты лучше нас знаешь.
– И пожалуйста, думайте, о чем говорите в квартире!
– Юля, ты в самом деле считаешь?.. – спросил Иван Сергеевич.
– Считаю.
– Мы… никак не можем увидеть Сережу? – Его мать вытерла увлажнившиеся глаза.
– Боюсь, что в ближайшее время – нет.
Иван Сергеевич кивнул с самым серьезным видом. Анна Павловна, постоянно утирая слезы, попросила меня передать Сереге, чтобы он берег себя, чтобы зря не рисковал. Если ему понадобятся деньги – они продадут квартиру, все продадут, только бы помочь единственному сыну. Пусть только скажет, что нужно.
Меня Анна Павловна на прощание перекрестила. Родители Сергея стояли у своего подъезда, пока я не уехала. Мне было их искренне жаль.
– Слушай, ведь нормальные же вроде родители, – заметила Татьяна. – А вырос такой урод.
– Бывает, – вздохнула я.
Вечером, сидя у Татьяны, мы снова вернулись к событиям сегодняшнего дня. Просто не могли не прокручивать их в голове снова и снова.
– Юль, как ты считаешь, наркота в самом деле может до сих пор лежать где-то за границей? – спросила Татьяна.
– Не думаю. Я считаю, что Серега просто хочет вырваться из страны. Да, наверняка от партнера его тестя или от Елены Сергеевны остались какие-то банковские ячейки. Может, даже недвижимость…
– У Серегиной тещи ведь все Иван Захарович выгреб, – напомнила мне Татьяна. – Он же сказал тебе, что мост собрался строить на найденные деньги[3].
– Это те два миллиона, из-за которых Серега оказался в «Крестах» и произошло столько смертей, включая и гибель Елены. Но могли быть и другие деньги. И явно были. И Серега хочет их выцарапать. При помощи адвокатов, специализирующихся по наследственным делам. Он завлекает Ковальчука, обещая тому пятьдесят процентов. Надеется на русский авось. Вскроют ячейку – а там будь что будет! А вдруг еще какой-то груз обнаружится? Героин, экстази, ЛСД, фиг его знает что! Серега, пожалуй, сам не в курсе, что где лежит и лежит ли вообще. Но он на это явно рассчитывает.
