именно припаркованной он желает видеть пусковую.
«Урал» последний раз натужно взвыл и замер посреди высохшего огорода.
– Быстрее, блять! – комбат в своём репертуаре. – Интеллигент! Буссоль! Чёрный! На связь с Чекупсом!
Всё страньше и страньше, размышлял Шарьин, отработанными движениями ориентируя буссоль. Обычно комбат сам докладывался командиру дивизиона.
– Чекупс Чёрному!
На связи Чекупс.
Ага, и голос-то совершенно не комдива, а Хуссейна, начальника штаба. Ну-ну. Что у них там, чемпионат по умыванию рук?
– Прибыли на огневую «Москва-четыре», ориентируем орудие, готовность две минуты.
Принял готовность две минуты. По готовности доложить!
– Принял по готовности доложить!
Шарьин, тем временем, закончил с буссолью и теперь, перекликаясь с Дизелем, они на па́ру ориентировали орудие.
– Тридцать один – ноль девять!
Дизель, верный своему неразговорчивому имиджу, молча поднял большой палец.
– Сориентировано!
Пока Чёрный, под бдительным контролем Зара, в последний раз просчитывал цель, а Дизель наводился, Антон, перехватив автомат из-за спины, сканировал окрестности. Вроде никого… вот только, если какие-нибудь хваткие ребята заныкались в окрестностях, чёрта с два любитель вроде него их разглядит. Не просто так ведь этот «бардак» торчит на трассе? В такие совпадения Шарьин не верил. Нет, конечно, вполне может быть, что командование решило обеспечить безопасность огневой позиции, только и всего. Но могут быть и другие варианты…
– Наведено-готово!
Доложившись выступающему от имени Чекупса Хуссейну и получив финальное добро на стрельбу, Чёрный повернулся к Интеллигенту:
– Снимай буссоль!
Вешку, для экономии времени, не выставляли, благо отработать планировалось залпом, так что восстанавливать наводку не требовалось. Летящие же при стрельбе по заковыристым траекториям крышки эрэсов дробили снарядный ящик, не говоря уж про хрупкую механо-оптику, так что Антон в темпе снял вверенный его заботам прибор и, под неизбежные подгоняющие матюги Зара, убрался с линии стрельбы.
– Залпом! Огонь!
Все присутствующие предусмотрительно заткнули уши.
Стальные дротики, с промежутком в полсекунды, начали стартовать с направляющих, почти сразу всё заволокло тучей пыли. С учётом того, что четыре трубы были когда-то пробиты осколками от близкого прилёта (и в них застряли так и не вытащенные эрэсы, что не добавляло никому комфорта), на весь залп должно было уйти восемнадцать секунд. Антон меланхолично подумал, насколько захватывающими эти восемнадцать секунд будут для курдов на том берегу. При условии, конечно, что Зар с Чёрным всё правильно рассчитали.
Стрельба затихла, и несколько секунд спустя откуда-то из глубины пыльной тучи послышался голос явно малость обалдевшего от грохота (он-то сидел в кабине) Вороны:
– Залп, расход тридцать пять, один несход!
– Залп, расход тридцать пять, один несход!
Это уже Чёрный доложился в эфир.
Принял. Сворачивайтесь, возвращайтесь на позицию.
– Принял сворачиваться, возвращаться на позицию!
Антон, благоразумно вставший с наветренной стороны, решил подождать пару секунд, пока хоть немного не осядет пыль. Насчёт одежды и себя самого он особо не переживал, воду на аэродром привозили исправно, мыться можно было хоть по три раза на дню, но вот лишний раз чистить автомат было лень.
– Так, я на совещание к Чекупсу! – Зар, вопреки ожиданиям Шарьина не принявшийся немедленно вопить и подгонять всех, быстро прошёл к «буханке». – Чёрный, давай, ты старший, на пусковой вернёшься. Вола тут не ебите, сворачивайтесь и двигайте на аэродром.
Блять! Чуйка Антона на «что-то тут не так» защёлкала, словно счётчик Гейгера внутри чернобыльского саркофага.
КШМка с Заром и Янки бодро рванула с места, прыгая на ухабах, а слегка растерявшийся Чёрный, проводив её взглядом, повернулся к доставшемуся ему под временное командование личному составу.
– Ээ… ну что, сворачиваемся, и поехали.
– В кабину сядешь, Дэн? – угодливый голос Вороны вызвал у командира отделения вычислителей лёгкую гримасу брезгливости, с которой он, впрочем, быстро справился.
– Не, я верхом.
Дизель и Тарасыч, водитель третьего расчёта, в темпе привели пусковую в походное положение, после чего Ворона забрался на своё привычное место в кабине, а Дизель, Интеллигент и составивший им компанию Чёрный расположились «верхом».
– Ай! – Дизель, неосторожно коснувшийся раскалённых труб, отдёрнул руку. Направляющие пышали жаром. – А эти, застрявшие которые… не ебанут от перегрева?
«Москвичи» молча переглянулись и синхронно пожали плечами. А хрен их знает, может, и ебанут…
– Иншалла.
Освободившийся от двух с половиной тонн лишнего веса «Урал», уже не так тяжело переваливаясь с боку на бок, выехал с превращённого в огневую позицию огорода и двинулся по грунтовке к трассе. В просвете между домами мелькнул давешний «бардак», всё так же стоящий без движения.
Антон, сидящий справа-сбоку, немного поколебался, но всё-таки повернулся к гордо ухватившемуся за расположенную позади кабины запаску Чёрному.
– «Бардак» видишь? – он кивнул в сторону трассы.
– Ага.
– Не расслабляйся, на всякий случай. Если вдруг стрелять начнёт… или даже просто ствол на нас направит… надо будет прыгать на ходу и тика́ть между домами.
Непонятно только, что в таком случае потом делать, но этим Антон грузить «земляка» не стал, у того и так было на редкость недоумевающее лицо.
– Ээ… чего?
– За «бардаком» смотри, говорю. Может стрелять начать.
Чёрный потряс головой и отмахнулся от предупреждения:
– Ты чердаком потёк, что ли?
Антон пожал плечами и раздражённо отвернулся. Нет так нет, некогда терять время, нужно следить за «бардаком». «Урал», тем временем, выехал на трассу, повернул направо и, потихоньку разгоняясь, двинулся на запад. Шарьин подобрался, готовясь, при необходимости, прыгать.
Мирно стоящий на обочине броневик, однако, не шелохнулся, оставшись на месте и не демонстрируя никакой агрессии. Чёрный ещё пару раз подозрительно косился на «земляка», но Интеллигенту было наплевать, что уж там подумал товарищ – это как раз тот самый случай, когда лучше перебдеть, чем недобдеть. Антон не расслаблялся, пока БРДМ не исчез вдалеке.
Попали они или нет по курдам, им так никто и не сказал, но, судя по тому, что к вечеру в расположение батареи прикатил особист и заставил всех участников мероприятия расписаться о неразглашении, кого-то они всё-таки накрыли, хвала Кхорну.
* * *
Сирийцы, дежурящие на КПП 220 аэродрома, с видимой неохотой оторвались от кальяна и побрели к подъехавшим машинам. Кто приехал, они видели и без трепыхавшегося на передней машине флажка, а общаться с русскими им нравилось не очень.
– Хули ты вылупился, чмо еба́ное?! – жизнерадостно поприветствовал союзников пассажир первого джипа. – Открывай давай, гондон!
Старший из охранников вымученно улыбнулся, привычно делая вид, что воспринял фразу на русском как доброжелательное приветствие, и махнул рукой подчинённому: «Пропускай!»
– Хвала Аллаху! – не удержавшись, пробормотал Азмет.
– Заткнись! – не убирая с лица улыбку, зло бросил Марат. – Проезжай давай!
Четыре внедорожника, один за другим, миновали КПП и устремились по прямой асфальтированной дороге вперёд – к стоянкам самолётов и мастерским.
Идея атаки на аэродром принадлежала Эшрефу, после двух недель непрерывных бомбёжек и выхода двух третей моджахедов из окружения через курдскую территорию ставшему толи третьим, толи четвёртым в иерархии Дейр-эз-Зорского гарнизона (вернее, того, что от него ещё уцелело). «Русский джамаат» на роль основной ударной силы назначил тоже он. Выбор был абсолютно логичен, но Марата, и без того пребывающего в хреновом настроении из-за того, что их батальон остался в обречённом городе, это совершенно не обрадовало.
– Не дёргайся! Спокойно веди!
Стоящие на земле самолёты с беззаботно бродящими среди них техниками приближались, и насторожить их нервной манерой вождения было бы совершенно излишним. Кстати, самолётов что-то меньше, чем разведка докладывала. Раз, два, три… пять, да, если вертолёт считать. Ещё несколько стоят поодаль, в окружении куч песка, но, судя по их виду, они уже и без вмешательства моджахедов никогда никуда не полетят. Почти на месте. Марат наклонил голову к висящей на разгрузке рации.
– Равиль, давай направо! Помни, ни на что не отвлекаешься, твоя задача – арта!
Принял!
Замыкающая машина перевалила через невысокие барханы, наметённые ветром на обочине, и, подняв тучу пыли, выскочила на дорогу, идущую на запад, к позициям артиллеристов.
Несколько сирийцев, стоящих перед распахнутыми воротами мастерской, оживлённо зажестикулировали, что-то обсуждая и тыча пальцами в приближающиеся автомобили. Валеев улыбнулся – даже если враги что-то и заподозрили, было уже поздно.
Два джипа и пулемётный пикап, выскочившие на широкую площадку между стоянкой самолётов и ангарами мастерских, разошлись веером и встали. Пулемётчик на «тачанке» развернул ДШК к беспомощным на земле металлическим птицам, а из джипов полезли наружу плотно утрамбованные туда воины ислама.
Марат пару раз глубоко вздохнул, чтобы унять нервяк, и выскочил на раскалённый солнцем бетон,
