давала о себе знать уже двухнедельная нехватка физической активности. И вообще какой-либо активности, собственно говоря, включая умственную, отчего Интеллигент страдал куда больше. Но как средство от скуки готовка вполне годилась, поэтому те, кто в неё умел, вроде Дизеля, Чёрного, Иргиза и Электрика, каждый день что-то сооружали из закупленных (батарейным «общаком») на рынке продуктов, а добровольные помощники, кулинарными талантами не наделённые, занимались чисткой овощей, поддержанием костра и мойкой посуды.
На последнее, кстати, раньше добровольцев было не сыскать днём с огнём, но вынужденное безделье сказывалось – желающие находились даже на мойку, а уж за право почистить картошку недолюбливавшие друг друга Овод с Вороной вчера чуть не подрались.
Пробуждённый ударной волной вкусного запаха, из одноместной туристической палатки выбрался Булинь, один из четырёх корректировщиков батареи. Почти всю кампанию корректировщики оставались для сослуживцев лишь позывными в эфире, пребывая где-то в боевых порядках пехоты, но сейчас, в связи с окончанием активной фазы, их вернули «домой». Если кто-то из «блудных сынов» и испытывал по этому поводу радость, то хорошо её скрывал, но в целом ребята были неплохие, и с некоторыми даже можно было поговорить на выходящие за пределы повседневного быта темы, что весьма радовало Интеллигента.
Невысокий, но очень крепко сбитый корректировщик начал было делать комплекс разминочных упражнений, но вдруг остановился и вгляделся куда-то вдаль, в сторону въезда на аэродромную территорию – там как-раз что-то клубилось.
– Зар с совещания возвращается.
Как он это определил по туче пыли, осталось непонятным. Ну то есть ясно, что ему по должности положено быть глазастым, но как именно?..
Как бы там ни было, зоркий уроженец Челябинска оказался прав – через минуту из пыльного облака вынырнула батарейная КШМка, на которой пару часов назад Зар уехал на совещание к Чекупсу.
– Только бы не перекат… – вздохнул Шарьин. – Здесь хоть и скучно, но…
– Да настоебало тут уже. – не согласился Иргиз. – Я уж лучше повоюю. Может и боевых подкинут…
– Повоевать-то оно да… а если опять на то же место, к мошке́? Ну его нафиг, тут её нет, по крайней мере. И до рынка близко. – слухи о возврате на прежнюю позицию и правда ходили, вызывая у личного состава содрогание. – Ладно, чего гадать? Сейчас узнаем.
* * *
Встречный поток холодного, пыльного воздуха пронизывал и «мабуту», и поддетую под неё флиску. Утро выдалось совсем нежарким, да, собственно, оно пока что и не очень «выдалось» – край горизонта только-только начал светлеть. Маленькая колонна из двух машин, штабной «буханки» и «Града», мчалась на восток среди развалин.
– И чего я, мудак, свитер поленился достать…
– А?! – обернулся безмятежно подставляющий лицо ветру Дизель. – Чего говоришь?
– Холодно, говорю! – Антон поправил очки на кожаном ремешке, «как у Риддика». – Надо было вшивник поддеть.
Дизель молча пожал плечами и вновь отвернулся – его молодому и здоровому (во всех смыслах) организму холод явно не причинял ни малейшего беспокойства. Очки, кстати, на нём лучше смотрелись. Тоже как у Риддика, только без кавычек.
Большая часть авиаимущества, добытого реактивщиками при разграблении случайно обнаруженного подземного склада, пропало зря, что Антона несколько расстроило – бессмысленного вандализма он не любил. Но вот очки, нашедшиеся в каких-то тщательно упакованных (ещё в 60-х годах прошлого века!) комплектах советской аэродромной оптики, оказались весьма кстати. Прекрасная защита что от солнца, что от ветра, что от пыли, ну и лёгкая нотка «Безумного Макса» и вообще апокалипсиса, что ему, как человеку культурному, нравилось.
Идущая первой КШМка замедлила ход – дорога впереди была разворочена подрывом шахид-мобиля, и здоровенную яму приходилось объезжать по обочине. Следующая второй пусковая осторожно пробиралась по покорёженной земле, переваливаясь с боку на бок. Сидящие на ней верхом Интеллигент и Дизель вцепились покрепче – тяжёлые эрэсы, плотно набитые в пакет направляющих, заставляли машину опасно телепаться на ухабах.
Антону даже не пришлось наклоняться, чтобы заглянуть в воронку – их «Урал» пугающе накренился сам. На дне, вбитые взрывом в каменной твёрдости землю, ржавели карданный вал, оси и ещё какие-то совсем уж непонятные железяки, оставшиеся от автошахида. Больше всего это напоминало втоптанный в песок рыбий скелет. Интересно, он хоть накрыл кого-нибудь, шахид этот? Если нет, то, наверное, обидно ему было…
Место черноармейской боевой славы осталась позади, и машины вновь набрали ход, разрезая пыльные предрассветные сумерки.
– Наебнём по пидорасам? – выпалил вдруг Дизель с каким-то детским удовольствием. – Заебись ведь, а?
Переход от молчания был настолько неожиданным, что Антон даже растерялся и не сразу сообразил, о чём речь.
– Аа… ну да! – точно, атлетичный и не слишком разговорчивый наводчик третьего расчёта ведь тоже откуда-то с юго́в. – Главное, чтоб нам в ответ не наебнули.
Дизель скептически поморщился:
– Да что они могут?
Как и большинство жителей сельского русского Юга, здоровяк искренне ненавидел курдов, и перспектива отстреляться по ним полным пакетом вызывала у него неподдельную радость.
– Они, может, и не могут, только они под американцами, а вот те-то могут…
Неизбежную ответную тираду о том, какие пиндосы лохи и не могут воевать без холодильника с «Кока-Колой» Антон пропустил мимо ушей. Что-то ему подсказывало, что жизнь довольно скоро покажет, кто лох, а кто не очень. Главное к тому времени уже быть подальше отсюда, а до конца командировки, как назло, ещё месяца полтора минимум.
– Подъезжаем! – Шарьин кивнул на мечеть 216 впереди. – За ней щас налево повернём, там площадка удобная.
Вчера он тут был на рекогносцировке (будем честными, исключительно в качестве одного из охранников, Зар с Чёрным и сами со всем прекрасно справились), так что местность помнил. Сейчас, за мечетью, будет поворот… опа! А вот этого тут вчера не было.
В сотне метров за «ихним» поворотом на дороге стоял «бардак», и пулемёт его, что характерно, был развёрнут вовсе не на восток, где на совершенно неизвестном отдалении (может, прямо за этим самым поворотом, а может, и до него) начиналась контролируемая духами территория, а на запад, к приближающейся колонне. Никакого движения вокруг бронемашины не наблюдалось, но не пустая 217 же она тут стоит, правильно? Ситуация, и без того сомнительная, нравилась Антону всё меньше.
Началось всё вчера, когда Зар приехал с совещания. По его словам, курды выпустили из окружения большой отряд игиловцев, 218 ушедших на восток, в сторону Маядина, да ещё и расколошмативших по дороге один из наёмничьих блокпостов. Поскольку это была далеко не первая подстава со стороны «ёбаных цыган», терпець командования таки урвався, и Зар получил приказ отработать полным пакетом по одному из курдских военных лагерей, 219 спешно сооружаемых на «освобождённой» территории, каковая перспектива всех искренне обрадовала.
Проблема, однако, состояла в том, что официально курды по-прежнему числились союзниками, и обстреливать их со своей постоянной позиции, да ещё и на глазах у сирипутов, было бы как-то не комильфо, посему одному из расчётов предстояло совершить скачок, и отработать со стыка территорий, контролируемых наёмниками, асадитами и ду́хами – поди там разбери, кто стрелял. Впрочем, достать назначенный целью лагерь с аэродрома всё равно не получалось, даже «длинными», так что «скакать» пришлось бы в любом случае.
«Буханка», добравшись до нужного места, лихо спрыгнула с дороги и покатилась по разбитой грунтовке между домами. Дома, кстати, были целыми, и даже (как вчера выяснилось), весьма умеренно, поверхностно, можно сказать, разграбленными. Зона сплошных разрушений начиналась западнее, ближе к аэродрому.
Стоявший на трассе «бардак» оставался безжизненным, никак не отреагировав на появление артиллеристов. Тем не менее, само его наличие Антона нешуточно напрягало. Какой степени коварности планы могут быть у командования Конторы, он мог только догадываться, но в одном был уверен точно – жизнь подчинённых для них имела ценность исключительно в финансовом аспекте, и если затраты на выплату «гробовых» будут сочтены приемлемыми, то…
Ладно, если что и планируется, то, в любом случае, после стрельбы, иначе в этом нет смысла. Что может планироваться? Ну, например, «ду́хи захватили один „Град“ и на удивление умело отстрелялись по курдам, после чего сожгли пусковую и отрезали головы расчёту». Никто в это не поверит, конечно, но формально все приличия соблюдены, и нужный намёк «союзникам» послан.
Зар, уже покинувший «буханку», жестами показал, как
