– Соображаешь! – одобрительно крякнул Красновский. – Только вот как и в случае с восточным мудрецом, результаты трудов Габера неожиданно… исчезли. Более того, однажды среди ночи он и сам как в воду канул. И, на беду, всем было не до его поисков: войска вермахта стояли тогда уже в десятке километров от старого моста, поэтому в городе полным ходом шла эвакуация…
– Ну, насчет «результатов труда» мне понятно – это те самые баллоны, которые я со дна вашего пруда поднял. А вот группа Особого отдела НКВД была, видимо, отправлена сюда в качестве подкрепления местным партизанам, ориентированным на поиски Габера… – задумчиво проговорил я.
– А что, такое действительно было? – изумленно вытаращился на меня мэр.
– Как не быть, – усмехнулся я, – если из принадлежавшего командиру этой группы маузера я недавно отстреливался на шоссе от ваших дуболомов? Могу, если хотите, и имя его назвать. – Три головы склонились почти синхронно, и я отчеканил: – Геннадий Константинович Лукавец.
Эффекту, произведенному мной на слушателей-зрителей, позавидовал бы любой артист, но насладиться им вдоволь мне не довелось: мозги вдруг буквально вскипели, кровь понеслась по сосудам подобно раскаленной ртути, ступни сотрясла мелкая дрожь, а тело задергалось в конвульсиях, словно к нему прикоснулись оголенным электрическим проводом. Когда судороги стали затихать, я краем глаза отметил, что мое плачевное состояние не очень-то недавних собеседников и обеспокоило. Сбившись чуть поодаль в кружок, двое из них, бойко жестикулируя, что-то обсуждали, а третий ошалело переводил глаза с одного на другого. До слуха донеслись слова «заметет», «сворачивать», «смываться» и, конечно же, многократно повторенная фамилия начальника городской милиции. Я оставался безучастным: пляска мышц и суставов настолько меня измотала, что очередное впадение в беспамятство показалось райской благодатью…
…В себя пришел уже в другом помещении, причем избавленным от веревок и в полном одиночестве. Где-то неподалеку капала вода, и я на пошатывающихся от слабости ногах двинулся на звук. На ощупь нашел умывальник, умылся, осмотрелся. Я находился в узком, похожем на пенал закутке, игравшем, видимо, при монастыре роль душевой комнаты. Приблизился к висевшему на стене зеркалу: увидел грязного, небритого, изможденного мужика с темными кругами под глазами. Решил на подобных мелочах не зацикливаться: важнее было придумать способ побега из очередного плена. Мысли же, как назло, меня не слушались: скакали, точно лягушки в брачный период. Тем не менее я инстинктивно двинулся к двери. Однако едва добрался до порога, как она распахнулась, и глазам вновь предстали знакомые личности. Роман Данилович при виде меня громко расхохотался.
– Нет, вы только взгляните на него, – обратился он к своим приспешникам, – он уже бежать, кажется, надумал!
Те ответили ему дружным хохотом, и я понял, что моей надежде на скорое обретение свободы сбыться не суждено. Голова снова закружилась, но мучители тотчас подхватили меня, и я поплыл на их руках сквозь анфиладу комнат, коридоров и арочных проемов. По увиденному на потолке изображению святого, устремившего к небу два указующих перста, догадался, что меня тащат в трапезную. Невольно вспомнились детские сказки о людоедах, и ужас сковал душу железными клещами.
Однако страхи мои оказались преувеличенными: в итоге меня доставили в уже знакомый подвал с печью и стулом-«троном» возле нее. Я слегка успокоился: значит, меня притащили сюда не для показательной экзекуции, которые, как известно, принято проводить при большом скоплении народа. В этот момент крепко державшие меня руки разжались, и с полуметровой высоты я грохнулся прямо на каменный пол, едва снова не потеряв сознание. Появившийся из темноты Славик участливо оттащил меня к стене, бережно усадил и шепнул:
– Потерпите, Александр Григорьевич, недолго осталось.
– Чего мне хоть ждать-то? – спросил я обессиленно.
– Восхода, – коротко ответил он и торопливо отошел, поскольку дверь подвала вновь распахнулась.
Я повернул голову на звук: второй мой бывший помощник – Толик – шумно катил к центру комнаты снабженный колесиками круглый стол, знакомый мне по комнате, в которой я висел недавно вниз головой. Работы по сборке все той же блестящей конструкции продолжились незамедлительно: Славик с сосредоточенным видом начал подавать Красновскому какие-то детали, а тот – нанизывать их одна на другую. Отполированные до блеска предметы я неожиданно узнал: точно такие же пластины, только грязные, мы с Владиславом нашли в свое время у внешней стороны монастырской стены, и еще несколько аналогичных я потом выудил сачком из прудовой тины. Толик меж тем приблизился ко мне, пристроился, привалившись спиной к стене, рядом, и стал поглядывать на меня сверху вниз с некоторым даже, казалось, уважением. Я отреагировал на его соседство подчеркнуто холодно: приковал взгляд к процессу изготовления странного агрегата.
Когда Слава, словно специально для меня, придвинул светильник максимально близко к конструкции, я рассмотрел довольно необычное сооружение, отдаленно напоминавшее миниатюрную Эйфелеву башню с зачем-то нанизанными на нее полусферическими пластинами и прочими металлическими штучками. Сборка явно подошла к завершению: настоятель, плотоядно облизнувшись, пристроил на вершину «башни» тот самый серебряный молочник, который мы со Славиком отыскали в русле ручья, звонко щелкнул невидимыми запорами и, удовлетворенно вздохнув, отступил от стола на шаг.
– Ну все, – облегченно вздохнул и мэр, – осталось только добавить «Святилище жизни» и закрепить на нем «Перстень небесного света».
– Вот вам «Святилище», – подсуетился Славик, спешно достав из кожаной сумки и протянув Красновскому предмет, похожий на большую, ослепительно засиявшую в свете переносного прожектора сигару.
Тот осторожно ее принял и с некоторым сомнением взглянул на воздвигнутую на столе конструкцию. Потом указал подельщикам на свободное пространство под «молочником» и неуверенно произнес:
– По идее, контейнер со смесью нужно вставить именно сюда. Не понимаю вот только, как он будет нагреваться…
– Делай все согласно манускрипту! – взвился мэр. – Или забыл уже, с каким трудом он нам достался? Надеюсь, о суммах, потраченных мной на экспертизу его подлинности, не надо напоминать? Тогда следуй инструкции и хватит обсуждений!
– Но ведь перстня-то у нас с вами все равно нет, – с жаром возразил настоятель.
– Думаю, он у Александра, – подал неожиданно голос молчавший доселе Толик. Потом пояснил, ткнув в меня пальцем: – Когда мы с ним ночью на плотине работали, он нашел что-то в выуженной из пруда тине и сразу поспешил от меня избавиться – за тарой отправил. Но я все равно видел, как он сунул потом находку в карман. А поскольку та легко в кулаке умещалась, значит, могла и перстеньком оказаться…
Три пары глаз воззрились на меня в ожидании ответа. Усмехнувшись, я демонстративно отвернулся, твердо решив сохранить перстень Бен-Газира в качестве главного своего козыря. Тогда Красновский вышел из-за стола, приблизился и присел напротив меня на корточки.
– Признавайся, милок, не тяни, – вкрадчиво попросил он. – В конце концов это и в твоих интересах…
– Угу, как же, разбежался уже, – съязвил я. – А быть накачанным какой-то гадостью и подвешенным вниз головой – тоже в моих интересах? Как говорят в московских тусовках, я от вас в шоке, Роман Данилович! Вы ради приличия хоть поторговались бы, что ли. Глядишь, и пришли бы к какому-нибудь консенсусу…
– Ты свой консенсус себе оставь! – рявкнул, мигом скинув маску лицемерия, настоятель. – Перстень верни, удачливый ты наш! – Подобрав рясу, он шустро просеменил к столу, потом вернулся с явно старинным фолиантом и ткнул в раскрытую страницу: – Вот этот! Узнаешь его? Отвечай!
Я чуть склонил голову набок. Действительно: выполненный в двух проекциях рисунок было словно скопирован с лежавшего за подкладкой моей куртки перстня, только, разумеется, в увеличенном варианте. А рядом я разглядел картинку, на которой тот же перстень венчал острие сигарообразной трубки.
– Ну, допустим, узнал, – нехотя признался я. – Дальше-то что? С какой стати я должен вам докладывать, где этот перстень сейчас находится?
– Вы что, не понимаете? – подскочил городской голова. – С помощью этого перстня мы сможем собрать «Реаниматора» в точности с книгой! Все остальные его составляющие мы уже нашли, не хватает только перстня!
– А зачем вам реаниматор? – включил я «дурку». – На поликлинику этот подвал не похож, да и не умер здесь пока никто еще вроде…
– Он что, идиот или издевается?! – взвизгнул Юсуфович, повернувшись к Красновскому.
– Просто не в курсе, что «Реаниматором» мы называем свой прибор, – успокоил его тот.
– Ну так объясни ему! – раздраженно захлопнул потрепанный фолиант мэр. – А мы пока сходим чайку попьем в твоей богадельне. И выколоти из этого полуовоща мой перстень во что бы то ни стало!
