– Простите, вы хоть понимаете, с кем разговариваете?
– С преступницей и мошенницей, – беспечным тоном ответила Урванцева.
– У вас есть доказательства?
– Без доказательств я бы не пришла к вам. Пока Гриб готовил убийство Князева, вы бросили на жену Пал Палыча Скляренко.
– Это еще кто? – осталась непоколебимой Лиана.
– Фотокорреспондент.
– Ну и зачем я его бросила на нее?
– Чтобы раздавить Князева морально. Опорочить, опозорить, унизить, чтобы ему некогда было опомниться, ведь люди обычно болезненно воспринимают клевету. Вторая ваша цель – отвлечь его от проблем с заводом, заставить закопаться в обидах и сломать его. Но была и третья цель – восстановить общественное мнение против Князева. Вы продолжали работать и с Галиной, выставляя ее полной дурой при помощи своего адвоката, который давал ей, глупенькой, так называемые дельные советы. А потом легко и красиво распекали Галину за глупость. Вы поломали ей жизнь. И не только ей, отвечать-то придется и тем, кто работал на вас. Но! И это явилось для вас крахом – Князев узнал, что его заказали, ваши мелкие укусы ему уже не мешали, потому что он кинулся спасать себя. Конечно, Пал Палыч сразу начал поиски заказчика.
Пауза возникла не специально: Урванцевой следовало перевести дух. Во время оной Лиана лихорадочно соображала, к кому бы обратиться, чтобы приструнить следователя. Урванцева допила кофе, поставила чашку на стол:
– Теперь доказательства. Диск. Вы о нем забыли. Посмотрите, посмотрите. Достаточно проследить за передвижением денег, чтобы задуматься, почему они ходили между одними и теми же людьми. Кстати, один и тот же человек стал вашим клиентом дважды – Гриб и Сайкадзе в одном лице.
– Это еще не преступление, – сказала Лиана, улыбаясь. – Меня не интересует, чем занимаются мои клиенты, я не знаю их всех в лицо.
– А знаете, когда Князев вами заинтересовался? Когда вы сами ему сказали во время встречи в «Абсолюте», что кредитовали «Форсинг». До этого новые адвокаты Князева, изучив способы мошенничества, выдвинули как одну из версий, что развели его партнеры, сговорившись между собой. Именно адвокаты разъяснили ему, что происходит, когда компания-поглотитель имеет прямое отношение к контрагентам – кредитует их или осуществляет руководство. Да, это неплохой способ отвести от себя подозрения – говорить правду. Но когда вы так неосторожно признались, что кредитовали «Форсинг», Князев решил проверить и вас. Правда, до вчерашнего дня он не подозревал, что именно вы стоите во главе группировки.
– Это еще не доказательство.
– Князев получил материалы журналиста Подлесных, которого тоже застрелили. Да, вашего имени нет в его материалах, вы всегда стояли в стороне, фирмы принадлежат якобы не вам. Но против вас мы имеем показания. Спартак написал перед смертью записку, в ней он признался в связи с вами, раскаялся. И это не все. Скляренко дал показания, что с ним работал ваш адвокат, который оказывал медвежьи услуги Галине Князевой, а расплатились с корреспондентом вы. Вы же любите во всем порядок и мало кому доверяли, разве что вашему сообщнику Сайкадзе-Грибу, который застрелил в больнице инженера и его жену. Ко всем прочим вашим неудачам Князев нашел свидетеля, работавшего в компании «Форсинг», он выступит на суде. Мы сделали запросы в города, где базируются ваши фирмы. А их-то нет, юридические адреса фиктивные. Соединить все это и доказать вашу причастность к делу не составит большого труда, поверьте.
– Сколько? – перешла к торговле Лиана.
– Что? – якобы не поняла Урванцева. Но ей ли не понимать, о чем идет речь.
– Сколько вы хотите, чтобы… э… закрыть проблему?
– Сейчас посчитаю.
Лиана не уловила издевки в словах следователя, посему надеялась, что договор состоится.
– Мошенничество в особо крупных размерах. Разбой, я имею в виду Захарчука, на которого напали в Москве люди Гриба. Покушение на убийство Клима Рыжакова. Убийство Подлесных, это все на суде всплывет. Угрозы жене Подлесных Софье. Заказ Князева. Убийство Спартака и его жены… Какой большой послужной список! И статей будет много, сейчас даже трудно их все перечислить.
– Так сколько? Я дам столько, что вам не придется работать.
– И сдохнуть от скуки? – подхватила Урванцева. – Почему же вы не остановились, имея столь завидные доходы? Неужели вам мало? Думаю, тут дело даже не в деньгах, хотя и в них тоже. Азарт, правильно? Битва, как на ринге, игра нервов: кто же победит? Так вот я тоже азартна и люблю побеждать. Поэтому лучшей наградой для меня станут наручники на ваших руках.
Она вызвала Чупаху, с ним вошли два оперативника.
Это был выход антре, как в балете, а соло, разумеется, исполнял Князев. Впечатление оказалось неизгладимым. После заседания суда охранники не в силах были оттеснить от Князева служителей прессы.
– Я их боюсь, – жалась к нему Марта Ивановна.
– А мне нравится, – торжествовала Наташа.
Вопросы, вопросы лихорадочные, наслаивающиеся. Павел отвечал рассеянно, обводя глазами толпу в поисках Малики… И вдруг он потемнел, несмотря на победу. Пока еще его законная жена Галка (чертов Галчонок) давала интервью поодаль! Что еще она припасла?
– Клим, – повернулся Князев, друг задышал ему в ухо. – Закинь Галку в машину, но не в ту, в которой я поеду.
Продолжая односложно отвечать репортерам, Князев проследил за ним. Нет, Галчонок не собирается слушаться Клима, она героически расталкивает журналистов, пробираясь к Князеву. К его неудовольствию, очень скоро она очутилась рядом и неожиданно запечатлела поцелуй на губах мужа. У Клима лицо вытянулось до асфальта, он развел руки в стороны, да так и стоял. Тем временем Павел свистящим шепотом прошипел жене:
– Сгинь! Я тебя убью и сяду.
Но Галка не слушала, возбужденно и громко говорила:
– Да, да, мы разыграли комедию, чтобы отвлечь внимание общественности от наших истинных проблем.
– Значит, вы помогали мужу, а ваше интервью…
– Конечно, неужели это кому-то еще не понятно?
Она охотно позировала, улыбалась и держала под руку Павла, который просто окаменел от наглости Галки. Малика по-своему восприняла явление жены Князева – семья есть семья. Она отделилась от толпы, двинулась к проезжей части, ее нагнал Бомбей:
– Куда ты?
– За мужем и сестрой.
– А кабак? Князев обещал даже Чемергеса взять…
– Без меня. Дома, наверное, пылищи накопилось, а завтра я хочу выйти на работу. Звони.
Чмокнув его в щеку, она легко и уверенно побежала к дороге. В это время Князев вырвался из рук жены и окружения журналистов, бросился к автомобилю, открыл дверцу, но Галку не пустил, а рявкнул в сторону:
– Клим! – Тот не заставил себя ждать. Указав на жену, Князев приказал: – Вези ее в контору, я там с ней разберусь. Наташа, Марта Ивановна, садитесь.
– Павел! Паша… – лепетала «помогавшая победить» Галка, насильно увлекаемая Климом в машину.
Князев упал на первое сиденье, застонал:
– Ну дает Галчонок… Чемергес, где Малика?
– Ушла.
– Ладно, позвоню ей. Отвезем Марту Ивановну с Наташей, потом гони на завод. – Зазвонил телефон. – Мама, ты?
– Пашка, негодяй, ты о нас забыл? Сколько нам еще тут торчать? Фрося превратилась в уголек, я уже ненавижу море.
– Возвращайся, мама.
– Павлик… Тут одна пара отдыхает… они из нашего города. Я взяла у них газеты… Там написано, что ты при смерти, подключен к…
– Мам, ты забыла главную мою заповедь: не верить ничему и никому.
– Я и не верю.
– Молодец. Сообщи, когда прилетишь. – Некоторое время Князев держал мобильник, потом набрал номер. – Сонечка? Все кончено. Я в лаврах.
– Я почему-то знала, что вы победите. Поздравляю.
– Без вас не было бы победы. Спасибо. Моя благодарность на этом не кончится, жду вас в гости с сыном, обеспечу отличный отдых. Приедете?
– Обязательно. До свидания, Пал Палыч.
– Все, – выдохнул он. – Теперь все.
– Я бы на твоем месте не расслаблялась, – сказала Марта Ивановна, дымя сигаретой. – Помни: есть Большой Билл, он положил глаз на твой завод.
– А я кину ему в пасть процентов пятнадцать акций. Наша мини-сельхозтехника пойдет в гору, с нее и он будет хапать проценты.
– Полагаешь, у него такой скромный аппетит?
– Я противопоставлю аппетитам опыт, недавно приобретенный.
– Бог в помощь.
Князева встретили на заводе с неподдельной радостью, каждому хотелось перекинуться с ним хотя бы словом. Павел Павлович пожимал руки, извинился, мол, полно неотложных дел, и помчался к родному кабинету. Клим встал, собираясь оставить его наедине с женой, но Князев рыкнул:
– Сиди! – Плюхнувшись в кресло, он остановил тяжелый, не сулящий хеппи-энда взгляд на Галине. – Чего ты хочешь?
– Павлик, прости меня. – Искренние слезы надежды блеснули в ее глазах. – Я искупила свою вину, завтра же газеты распишут, какую утку я им подсунула…
