— Томми, принеси ему попить. У нас там, в машине, запасы.
— Хорошо.
— Может, ты отложишь эту штуку? — Рик указал на дрель.
— Продолжай говорить, Рик. Нам нужно знать больше.
Рик кивнул, демонстрируя понимание.
— Предполагалось, что место встречи Кристины и скупщика будет достаточно просторным, чтобы они не слишком друг к другу приближались. Тони сказал, что не следует каждый раз появляться в одном и том же месте. Так что Кристина выбирала разные публичные места в городе, в Манхэттене, для обозначения которых мы генерировали произвольные числа. — Он посмотрел на троицу. Говори и не останавливайся, скотина, но о Кристи — ни слова. — Мы заранее договаривались, в какой день они оба пойдут искать место, соответствующее определенному числу. В один и тот же день, в одно и то же время.
— Продолжай.
— Я продолжаю, черт побери, продолжаю. — Рик попытался пошевелить ногой. Невозможно. Кровь все еще шла, но не сильно. Томми вернулся и дал ему бутылку чая со льдом. Что еще можно рассказать? — Уже прошло несколько лет, понимаешь? Дальше, я уже говорил, Тони требует от Кристины, чтобы она нашла способ не переговариваться со скупщиком. Она такой способ придумала.
— Но как вы узнавали время встречи? — спросил Моррис. — Ведь эта проблема возникала каждый месяц.
— Кристина использовала алгоритм для решения вопроса. Время и день мы получали, исходя из генерированных чисел. Прежнее число обозначало час, предположим, три, а новое — день, например, четыре, значит, встреча назначена на три часа на четвертый день следующего месяца.
— А как насчет ноля? — Моррис взглянул на свой список. — Как вы эту проблему решали?
— Ноль означал десять. Кроме того, Кристина установила, что числа от семи до девяти — время до полудня, ноль — десять часов утра, а числа от одного до шести — после полудня. Таким образом, она всегда оказывалась в гуще людей. Встреча всегда происходила в первые десять дней месяца, вот так.
— А как насчет времени и числа отгрузки? Вы ведь не могли произвольно назначать время, с трафиком и парковкой и прочими возможными задержками. К тому же эти хреновы парады, или еще что-нибудь. Впрочем, вы могли назначать время, делая поправку на задержки из-за трафика, — подсказал Моррис.
— Конечно, — согласился Рик, — но были, помню, и потруднее задачки. Скажем, если число, обозначавшее место отгрузки, выпадало подряд дважды, то есть фуру ожидали бы в одном и том же месте, в одно и то же время, в один и тот же день два месяца подряд — это было бы рискованно. Так она придумала кое-что, но что именно — я уже не помню.
Моррис сверился со своим списком.
— А как насчет тех мест, где вы получали числа?
— Я помню несколько, — сказал Рик, чувствуя, что теряет силы. Боли в ступне и лодыжке слились в одну. — На Пенн-стейшен, на табло расписания, на большом биржевом табло на Таймс-сквер, на цифровом термометре на Галс-энд-Вестерн-билдинг, кажется, последняя цифра, поскольку она…
Моррис снял часы.
— Эй! — завопил Рик. — Я вам все сказал!
— Ты не сказал, где находится Кристина.
— Я сказал вам: я сам ее ищу. Я уже почти…
— Дрель.
Он боролся изо всех сил, пытаясь ударить их головой, брыкаясь ногами. Но наручники… Томми заломил ему руки за голову, Джонс сел на ноги. Моррис прикоснулся сверлом к грудной клетке Рика. Он почувствовал, как сверло крошит кость, заставляя всю грудь вибрировать.
— Рик, — прошипел Моррис ему в ухо. — Давай, будь молодцом, скажи нам, где она, парень.
Рик попробовал вдохнуть.
— Я не знаю! — прокричал он жалобно. — Я — подожди, я — о… — Внезапно его охватила ненависть. — Вы, ублюдки, пошли вы все к чертовой матери.
Моррис кивнул Томми и Джонсу.
— Давай, челюсть.
Его голову пригнули к старому деревянному столу. Он ударил одного из них в грудь, забыв о раненой ноге, набрасываясь в слепой ненависти. Его схватили за волосы и били изо всех сил головой об стол. На мгновение он потерял сознание. И в этот момент сверло пронзило его небритую щеку, раскрошив один из верхних зубов. Боль пронзила глаз, ухо и шею. Перед ним замелькали белые раскаленные огни. Он держал рот открытым, прижимая язык к небу, стараясь избежать сверла, которое вращалось во рту, смешивая кровь с осколками зубов и мясом, прохаживаясь взад и вперед по разрушенным корням зуба. Голова его трещала от боли. Возможно, он кричал.
Рик обессилел, глаза закрыты, рот наполнен кровью. Моррис вытащил сверло, но не аккуратно, а протащив его по нижним зубам, и боль вновь вонзилась в глазную впадину, прошла по ушному каналу и достигла носа. Он почувствовал, как прохладный воздух холодит рот через дыру в щеке. Горло было забито липкой и теплой кровью. Рик осторожно закрыл и открыл рот, пробуя языком осколки зубов на деснах.
— Вот это, я должен признаться, было ошибкой.
— Почему? — спросил Джонс.
— Если хотят, чтобы парень говорил, рот ему не сверлят.
— Пожалуй, ты прав.
Моррис нагнулся к Рику и зашептал. Его дыхание отдавало железом, как бывает после употребления лекарств.
— Ты рыщешь по всей Гринвич-Виллидж, Рик. Выслеживаешь, заходишь в магазины и говоришь с людьми. Я прав? Ты думаешь, мы этого не знаем?
— Эй, подожди, подожди. — Он тяжко задышал. — Она, возможно, где-то там, может быть, где угодно… Я не знаю…
Моррис его не слушал.
— Томми, ты прихватил ящик со льдом, как я тебя просил?
— В багажнике.
— Пойди принеси его.
— Хорошо.
— И прихвати фотоаппарат.
— Обязательно.
— Эй, Рик, — сказал Моррис. — Она этого не стоит, понимаешь? Я тебе вот что хочу сказать — эй! — мы разумные люди. Давай так — ты все нам рассказываешь, мы тебя отвозим в больницу, где тебя залатают. Ведь из тебя кровь хлещет, сам видишь. И дела твои довольно хреновые. Скажи нам все сейчас, и мы тебя доставим в отделение «Скорой помощи».
Рик издал нечленораздельный звук.
— Ведь это же так просто, займет не больше пяти минут.
Штаны Рика намокли, голова горела. Руки были холодными, ему хотелось спать. Может, и правда отвезут в отделение «Скорой». Не мог же он умереть здесь, еще не пришло его время. Моррис включил дрель. Рик закрыл глаза.
— «Джим-Джек», — сказал он. Его рот содрогался в агонии. — Бликер.
— Дальше.
— Работает там.
— По каким дням?
Рик этого не знал, но они бы ему не поверили.
— С понедельника по субботу.
— Вечером? Днем?
— Да, да.
— Это в самом центре, можем взять ее в любое время, — сказал Томми.
— Хорошо. — Моррис опять повернулся к Рику. Взглянул на дрель и включил ее. — Где она живет?
— Я — я не… знаю. — Он не хотел этого говорить. Он испытывал раскаяние. Закрыл глаза, задыхаясь.
— Вот оно, начинается, — выдохнул Моррис. — Я видел подобное.
— Я люблю ее… Люблю эту девушку! — Дрель взвыла возле его уха, и он заплакал, содрогаясь в конвульсиях. Ничтожный, слабый и искалеченный. Боящийся умереть. — Я любил… — Он постыдно всхлипнул и закрыл глаза руками в наручниках.
— Нет, нет, Рик, — объяснял Моррис. — Только не это, не сейчас. Ты не должен сломаться. Продержись еще немного и скажи нам адрес. Просто возьми и скажи — ведь ты можешь. Давай говори.
— Я люблю ее, я действительно люблю! — взвыл он, ненавидя себя.
— Знаю, что любишь, — раздался голос Морриса, в котором прозвучало что-то вроде понимания. — И это замечательно, я тебя за это уважаю, но толку — никакого. Ты должен нам сказать ее адрес, Рик. Тебе придется сказать. Потому что если не скажешь, опять получишь сверло. Ты знаешь, что я не шучу. Ведь так? Я мастер своего дела, Рик.
Я работал медбратом девять лет. И всякого повидал. Ты полностью под моим контролем. И твое тело, и твой мозг, а у меня в ящике с инструментами множество других неприятных приспособлений. Так что, давай-ка, говори ее адрес, или дело обернется для тебя очень плохо.
— Ах… — выдохнул Рик, не зная, что ему делать.
Дрель взвыла. Она была так близко, что он чувствовал запах горелого, исходивший от электромотора. Совсем близко у ноздрей, почти внутри, щекоча их.
— Восточная Четвертая… — прошептал он. — Первое авеню. Голубой дом. На почтовом ящике — Вильямс.
— Вильямс? — произнес Моррис, отводя дрель.
— Да.
Моррис выключил дрель.
— Хорошо, очень хорошо.
Прошло несколько минут. Изо рта текла кровь вперемешку со слюной. Его беспокоили не столько лодыжка и ребро, сколько зуб, уничтоженный, высверленный, с обнаженными корнями. Языком он чувствовал дыру в щеке. Они усадили его и дали картонную коробку апельсинового сока. Он залил им рубашку. Сок обжег его зуб, но прочистил горло.
— О'кей? — спросил наконец Рик. — На этом все?
Моррис покачал головой.
