Тут я вспомнила, что, когда Эдвин помогал мне спускаться по лестнице из потайной комнаты, я несла дневник Корнелиуса, а не фонарь, а Эдвин освещал нам путь своим фонарем. Значит, мой все еще горит на столе в потайной комнате.
Меня покинули последние остатки сил, и я опустилась на пол, едва успев поставить рядом с собой подсвечник, не уронив его. Горячий воск обжег мне тыльную сторону ладони. «Ты должна встать, ты должна встать», — твердил мне внутренний голос, но мои члены не хотели ему повиноваться.
Я сидела, скорчившись на полу, в нескольких футах от камина, почти прямо перед саркофагом, который оказался как раз в кружке света от моей свечи. «Если не можешь встать — ползи», — сказал мне голос. Я снова попыталась встать на ноги, и в этот момент мне померещилось, что я слышу какой-то звук из камина. Я сжала зубы, чтобы они перестали стучать. Звук раздался снова — тяжелый, глухой скрежет, будто камень трется о камень. Казалось, этот звук доносится из-под пола передо мной.
Но вот скрежет прекратился; на несколько секунд воцарилась полная тишина, затем раздался чуть слышный скрип металла. Я задержала дыхание; огонек свечи неподвижно замер.
Крышка саркофага сэра Генри Роксфорда медленно поднималась.
Сердце мое сделало один ужасающей силы удар и совсем перестало биться. В следующую секунду, как мне показалось, я была уже по ту сторону двери в библиотеку, ключ гремел в скважине — я пыталась запереть дверь. В щель под дверью мне был виден огонек моей свечи. Потом другой, более сильный луч света заиграл у моих ног; раздались скрип, глухой удар и звук приближающихся шагов.
Я подумала было броситься вниз по лестнице, но у меня не было светильника, и пришелец, несомненно, меня настиг бы. Ручка двери загремела, дверь затряслась; шаги решительно двинулись прочь. Через несколько мгновений ОНО выйдет на лестничную площадку. У меня не хватит времени побежать и запереть все двери в том конце библиотеки. Я подумала об оружии, развешенном на стене галереи, — слишком высоко, мне не дотянуться. Жестяной сундучок, что оставил Вернон Рафаэл, — в нем может найтись что-нибудь, чем я смогу воспользоваться, чтобы защититься, если только мои трясущиеся руки смогут это удержать и если я не упаду в обморок.
Сероватые цилиндры, которые обнаружил там Эдвин. Я смогу зажечь их о свечу и швырнуть в того… кто бы или что бы меня ни преследовало. Скорее всего, я тогда тоже умру, но ведь, если ОНО меня схватит, я все равно умру, и гораздо более страшной смертью.
Шаги все еще удалялись. Я схватила ключ обеими безжизненными руками и повернула. Раздался скрежет, щелчок, но шаги не остановились. Я вытащила из скважины ключ и вышла назад, на галерею, как раз когда свет прошел через двойные двери в противоположном ее конце. Луч фонаря поиграл на стене напротив, затем шаги двинулись по лестничной площадке, половицы при каждом шаге громко скрипели. На миг я подумала, что меня, видимо, пощадят, но затем услышала скрип петель — мой преследователь вошел в библиотеку через другую дверь. Я попыталась было вставить ключ в скважину, но рука у меня так дрожала, что я не посмела коснуться металлом о металл.
Моя свеча все еще горела там, где я ее оставила. Вот и жестяной сундучок — всего в двух шагах от меня, частично скрытый тенью от доспехов. Шаги двигались по библиотеке; шаг, два, три — пауза. Свет мелькнул под дверью. Закусив губу, чтобы заглушить стон ужаса, я прокралась к сундучку и открыла крышку, но мне ничего не было видно внутри. Пальцы мои коснулись чего-то округлого, и я вытащила один из цилиндров. Но который это? Шаги снова зазвучали, только я не могла разобрать, в какую сторону они направляются.
Я двинулась к свече, чуть не упала, наступив на подол юбки. Опускаясь на колени — к огоньку, я поняла, что не имею понятия, как быстро будет гореть фитиль. Казалось, под моими ногами рушится вниз пол. «Если ты упадешь в обморок, ОНО тебя схватит!» — сказал голос. Лучше погибнуть сразу. Я поднесла кончик фитиля к огоньку свечи, и он загорелся слабой, красноватой, фыркающей искрой: она горела так медленно, что я почти не видела, как она движется.
Охвативший меня беспредельный ужас вдруг подсказал мне единственную возможность спастись. Я бросилась к доспехам, схватилась за рукоять меча и поместила цилиндр внутрь, за раскрывшиеся пластины. Затем, забрав ткань в кулак, я оторвала кусок от края платья и захлопнула пластины так, что кусок остался торчать между ними. Шаги остановились, затем быстро направились к двери. Я слепо бросилась во тьму, больно налетела на стену и едва успела бессильно съежиться, полускрывшись за плесневелым гобеленом, прежде чем луч фонаря мелькнул по полу, пробежал по открытому саркофагу и остановился на складках ткани, зажатой меж пластинами доспехов.
Фигура с фонарем вдвинулась в круг света от свечи и встала прямо перед доспехами. Не призрак — человек, высокий человек в длинном пальто.
— Мисс Лэнгтон? — произнес звучный, властный голос. — Я доктор Давенант. Я пришел, чтобы спасти вас.
Если бы я не слышала, как он вылезал из саркофага, думаю, я поверила бы ему.
— Мисс Лэнгтон? — повторил он. — Выходите. Вам нечего опасаться.
Затянутая в перчатку рука протянулась и схватила рукоять меча. Раскаленный добела свет вырвался из доспехов, и какой-то миг две пылающие фигуры стояли лицом к лицу, схватившись за руки. Затем доспехи накренились вперед, поглотив человека, и, рухнув, провалились сквозь пол.
Тьма вернулась с рвущим барабанные перепонки треском. Пол содрогнулся, подскочил; на миг наступила тишина, а затем раздался долгий глухой грохот, набиравший силу по мере приближения, пока не обрушился на меня с громоподобным рыком. Легкие мне забила удушающая пыль, меня сбило с ног, я покатилась, и катилась, катилась, не в силах остановиться, словно тряпичная кукла в бурю.
Во рту и горле — противный, какой-то шершавый вкус, на висок и щеку давит что-то тяжелое; я попыталась оттолкнуть эту тяжесть и обнаружила, что это — пол. Половицы, на которых я лежала, были покрыты мелкими колючими обломками.
Слабое, туманное мерцание возникло во тьме, где-то справа от меня. Я поползла к нему, не зная, что мне еще делать, отталкивая по пути какие-то осколки — вроде бы стекла. Наконец я разглядела, что это свет от свечи, которую я оставила горящей в библиотеке. Чувство страха меня покинуло, — наверное, я просто до конца истощила способность что бы то ни было чувствовать. Я поднялась на едва державшие меня ноги, пробралась по лестничной площадке к двери в библиотеку, взяла свечу и вернулась на галерею — то есть на то, что от галереи осталось.
В дальнем ее конце, там, где были саркофаг и камин, где стояли доспехи, в стене зияла огромная рваная дыра. Половина пола исчезла: половицы обрывались смешением иззубренных, в колючих щепках краев, менее чем в десяти футах от того места, где я лежала. Из черной ямы все еще медленно выплывала пыль.
Там, внизу — Эдвин! Эта мысль словно обдала меня ледяной водой, напрочь смыв оцепенение. Меня вдруг стала бить такая дрожь, что я едва могла удержаться на ногах. Хватаясь за перила, молясь о том, чтобы колеблющееся пламя свечи не угасло, я стала медленно спускаться по парадной лестнице. Чем ниже я спускалась, тем гуще становилась висевшая в воздухе пыль; из темноты слабым эхом доносились какие-то звуки, будто бы что-то скользило вниз, что-то сыпалось или капало, но большой холл перед входной дверью, как мне показалось, совершенно не изменился. Я поняла, что камин, по-видимому, обрушился в расположенную за холлом гостиную.
— Эдвин! — позвала я, дойдя до нижней ступеньки лестницы.
Ответа не последовало.
Я стала звать снова, все громче и громче, пока весь лестничный колодец не зазвенел от этого имени. Наконец из открытой двери, ведущей в заднюю часть дома, послышался совсем слабый звук: тук-тук, тук, тук-тук, тук. Стук становился все явственнее, громче, когда я шла, следуя ему, по сырому каменному коридору, окруженная извивающимися тенями, пока не добралась до грубой дощатой двери, низко вделанной в стену.
— Эдвин, это вы?
Изнутри раздался приглушенный возглас, и дверь слегка дрогнула. Я подняла задвижку и, ахнув, отпрянула от сгорбленного, почерневшего существа, выбравшегося оттуда с фонарем в окровавленной руке. И тут я поняла, что это существо — Эдвин.
— Констанс — слава богу! Что произошло? Грохот был такой, словно настал день Страшного суда.
— Да нет, камин провалился. А его вы видели?
— Видел? Кого?
— Магнуса. Должно быть, это он запер вас здесь.
— Констанс, вам что-то приснилось. Никто меня здесь не запирал. Я думал, что надежно подпер дверь, но она захлопнулась, а потом я никак не мог ее открыть.
— Нет, — возразила я. — Он был на галерее: явился через саркофаг, собирался меня убить. Я спрятала снаряд в доспехах, и его задавило насмерть.
