— Брат ничего не говорил о приятеле.
— Вот как? А что он вам говорил?
— Ничего. То есть… — Он попытался прикусить нижнюю губу, но у него были искусственные зубы, и они выпали. До тех пор, пока он не вернул их на место, он выглядел насмерть перепуганным. — Он ничего не говорил о вас и вообще ничего не говорил. Я не знаю, зачем вы пришли ко мне. Это моя машина. Мы с ним обменялись.
— Разве это благоразумно?
— Не имею представления. Может быть, и нет.
Он бросил быстрый взгляд на гору немытой посуды, сваленной в раковину, словно это она несла ответственность за его неправильные поступки.
— Во всяком случае, вас это не касается.
— Это касается всех, Гарольд. И сейчас вы должны думать именно об этом.
Он хотел произнести слово «да», но только беззвучно пошевелил губами. На глазах его показались слезы, и он высказал самое страшное подозрение, какое только могло прийти ему в голову:
— Вы из ФБР?
— Я полицейский агент. Мне необходимо поговорить с вами.
— Здесь?
— А чем, собственно, это место хуже любого другого?
Он оглядел свою маленькую, закопченную комнатушку так, словно увидел ее в первый раз. Письменный стол, заменявший обеденный, за которым мы сидели друг против друга, покрывала пластиковая клетчатая скатерть, местами протертая до дыр.
— Я не принимал в этом никакого участия, — оправдывался он. — Не хотел принимать.
— Кто же вас заставил?
— Он уже не первый раз причиняет мне неприятности, вернее, постоянно причиняет. Это продолжается последние тридцать пять лет. А ведь в его возрасте можно бы и образумиться. Я не обманываю вас.
— Что вы имели в виду, говоря о неприятностях, которые он причинял вам? Что было на этот раз?
Он пожал сгорбленными плечами и поднял ко мне руки ладонями вверх так, словно я и вправду смог бы увидеть на них стигматы.
— Он замешан в похищении?
— Он говорил вам об этом?
— Он никогда ничего не рассказывает мне о своей жизни. Легче узнать из газет, чем от него самого. С тех пор как я прочитал сегодняшние газеты, мне страшно выходить из дому. Знаете, что сделала моя жена? Она взяла такси, добралась до автобусной станции и уехала обратно к своей матери в Оскнард. Она даже не вымыла посуду со вчерашнего вечера.
— Когда ваш брат был здесь?
— Вчера вечером. Он приехал около половины одиннадцатого. Мы уже собирались спать, и мне пришлось встать. Мы сидели с ним здесь вот так же, как сейчас сидим с вами. Я подумал, что с ним что-то произошло по пьяному делу, — у него был такой дикий взгляд, — но я не знал, что именно. Он рассказал одну из вечных своих историй о том, что он выиграл много денег в покер у каких-то моряков в Даго и они теперь гонятся за ним, чтобы отобрать эти деньги. Вот почему, сказал он, нужно поменяться машинами.
— Почему вы согласились?
— Не имею понятия. Трудно сказать «нет», когда Майкл о чем-нибудь просит.
— Он угрожал вам?
— Не в этом дело. Он — мой брат. Хотя я, конечно, знал, что у него с собой револьвер, я видел, как он забирал его из машины. — Он поднял на меня глаза. — Когда появляется Майкл, вы всегда ощущаете в воздухе какую-то опасность. И если встать у него на пути, он спустит курок быстро, не раздумывая.
У меня были основания поверить ему.
— Модель вашей машины и ее номер?
— Двухдверный «плимут» образца 1958 года, номер ИКТ-449.
— Цвет?
— Синий. Два тона.
— Я хочу задать вам очень важный вопрос. Не было ли с Майклом мальчика? Вот этого? — Я показал ему фотографию Тома.
Он покачал головой:
— Нет, сэр.
— А он не говорил вам, где этот мальчик?
— Он вообще не упоминал ни о каком мальчике.
— Вы знаете, где он провел прошлую ночь?
— В пути. Вчера днем он звонил мне из Лос-Анджелеса. Сказал, что, может быть, заглянет, но велел — об этом никому ни слова.
— Когда он звонил вам, не говорил ли что-нибудь о замене машины?
— Конечно нет.
— И вы хотите сказать, что не знали о похищении до тех пор, пока не прочли сегодняшние газеты?
— Так и есть. И об убийстве тоже.
— Вы знаете, кого убили?
Он опустил голову, слегка покачал ею. Потом он замер, закрыв руками затылок, словно боялся, что кто-то ударит его сзади.
— Мне кажется… Я слышал о Кэрол.
— Да. Это Кэрол.
— Как ужасно. Она была чудесной девчушкой, много лучше, чем он заслуживал.
— Вам нужно было самому прийти с этими сведениями, Гарольд.
— И Лилла говорила то же самое. Поэтому она и ушла от меня. Она сказала, что я тут досижу до того, что меня опять посадят в кутузку.
— Значит, вас сажали и раньше?
— Да, но не так страшно. Тогда хуже всего было то, что он даже не предупредил меня, продавая мне камеру, что украл ее в армии. А потом он вывернулся, заявив, что это я украл ее, когда был на корабле в день визитов.
— Как называлось судно?
— Авианосец «Перри Бей». Я поднялся на его борт в последний год войны, в Даго, но хотел бы, чтобы никогда больше моя нога не ступала на него. Они так разговаривали со мной, что я уже думал, дело закончится федеральным разбирательством. Но в конце концов они поверили, что я не знал, что камера ворованная.
— В некоторых вопросах и я верю вам на слово, вы не заметили?
— Не знаю, что и подумать… Спасибо.
— Я верю, что вы честный человек, но попавший в очень неприятный переплет.
Высказанная мной симпатия оказалась слишком сильнодействующей: глаза его опять наполнились слезами. Он снял руки с затылка и пальцами вытер глаза.
— Но я, конечно, не единственный человек, которого вам придется убеждать. Я думаю, вы сможете выскочить из этой передряги. Но путь один — рассказать всю правду.
— Я и сам хочу рассказать всю правду, — сказал он с облегчением. — Я бы пошел в полицию признаваться, но ужасно боялся, что они засадят меня на всю жизнь.
— И Майкла тоже?
— Нет, о нем я не беспокоился, — проговорил он, — хотя он мой брат. Когда я узнал о Кэрол… — Он уронил голову.
— Вы любили ее?
— Да, конечно. Но я почти не видел ее последние годы, когда они жили в Неваде. Кэрол и я — мы всегда понимали друг друга.
— Они жили в Неваде?
— Да. Майкл работал там кельнером в одном из клубов на юге штата. Только он потерял работу. Я должен был… — Его неторопливое соображение было застигнуто врасплох.
— Вы должны были?..
— Да нет, ничего. Я имел в виду, что должен был помочь им немного в те несколько месяцев, когда он потерял работу.
— Сколько денег вы им дали?
— То, что смог собрать. Пару сотен долларов.
Он выглядел крайне виноватым.
— И он вернул вам деньги вчера вечером?
Он опять повесил голову. В углу за ним вдруг проснулся старенький холодильник и начал трястись. Но и сквозь этот шум я слышал шелест колес на бульваре, то нарастающий, то пропадающий.
— Нет, не вернул, — сказал Гарольд.
— Сколько он Дал вам?
— Он ничего мне не давал!
— То есть вы имеете в виду, что он только вернул вам долг?
— Совершенно верно.
— Сколько?
— Пятьсот долларов, — с ужасом проговорил Гарольд.
— Где они?
— Под моим матрасом. Поверьте мне, я не хотел принимать никакого участия в этом.
Я прошел за ним в спальню. В комнате царил беспорядок, ящики бюро были выдвинуты, на полу валялись вешалки для одежды.
— Лилла очень торопилась уехать, — сказал он. — Сразу же, как только увидела газету. Возможно, она уже возбудила дело о разводе со мной. Она уже не первый раз разводится.
— С вами?
— Нет, с другими.
Портрет Лиллы стоял на бюро. Упрямое, темное лицо, вытянутое вниз, сверху невообразимая шапка закрученных волос.
Безутешный Гарольд стоял около неприбранной кровати. Я помог ему поднять матрас: под ним находился расплющенный его тяжестью полиэтиленовый мешочек для табака, в котором лежала пачка денег. Харлей отдал его мне.
— Вы знали, откуда брат их достал?
— Майкл достал их из машины. Я слышал, как он шелестел какими-то бумагами.
Не раскрывая мешочка, я положил его в карман.
— И вы честно не знали, что Деньги «горячие»?
Он сел на кровать.
— Догадывался. В покер он не мог выиграть так много. ОН всегда пытался выиграть еще и еще, пока не проигрывал все, что у него было. Но, черт возьми, я не думал о похищении! — Он довольно сильно ударил себя по колену. — Или об убийстве.
— Вы думаете, что он убил мальчика?
— Я имею в виду бедную маленькую Кэрол.
— А я имею в виду мальчика.
— Он не должен был бы убивать этого парня, — сказал Гарольд едва слышно. Казалось, он даже не хотел, чтобы я расслышал его слова, из страха, что они могут быть опровергнуты.
— Вы осматривали машину?
— Нет, сэр. Зачем мне это делать?
