чтобы проникнуть в тайник старой графини, нужно иметь не только записи, но еще и наш фамильный перстень, дар Екатерины Великой нашему предку Алексею Григорьевичу, первому из графов Бобринских. Без этого перстня проникнуть в тайник невозможно, перстень же хранится в нашей семье как зеница ока…
– Выходит, старуха не выдумала! – проговорила Катя, на секунду оторвавшись от чтения. – Этот перстень и правда принадлежал Екатерине Великой!
Она передвинула пластинку и продолжила чтение:
Итак, дабы найти тайник нашего семейства, нужно спуститься в нижнюю галерею дворца, пройти через грот и войти в пасть левиафана, причинив боль его левому оку…
– Бред какой-то! – пробормотала Катя, но продолжила читать:
Найдя резвящихся нимф, отыщи самую юную из них и надень перстень на ее палец…
Далее текст прерывался, затем он снова продолжился, но на этот раз речь шла об истории семьи графов Бобринских, о их родственных связях – кто из них на ком женился, с какими аристократическими семействами они состояли в родстве.
Все это Катю мало интересовало. Она отложила тетрадь и зевнула.
Павлик крепко спал, Катя проверила замки на дверях и вспомнила, что хотела поговорить с частным детективом Карповым. Нужно спросить, не возьмется ли он расследовать дело мужа, потому что на адвоката надежды не было почти никакой, единственное, что сумел он сделать, – это перевести Петра в приличную камеру на трех человек, а не на двадцать, как раньше. Майор Каховский, которому Катя ничем не помогла, потерял к ней всяческий интерес и по телефону разговаривал сухо.
Катя позвонила Карпову, но телефон не отвечал, тогда она оставила сообщение и наконец легла.
И проснулась на рассвете от плача своего сына. Павлик стоял возле ее кровати и звал ее: мама, мама!
Катя включила ночник и испугалась – ребенок был весь красный, просто горел. Градусник показал температуру тридцать восемь и пять.
– Что болит, милый? – Катя прижала Павлика к себе.
Выяснилось, что болит горло, и нос отчего-то не дышит. Катя не стала ни о чем спрашивать, Павлик сам признался, что съел вчера двойную порцию мороженого. Няня дала после обеда два шарика в вазочке, а потом Павлик схитрил и выпросил у новой тети, что работает на кухне, еще три шарика, пока Лидия разговаривала по телефону.
– Ты видишь теперь, к чему приводят твои хитрости? – спросила Катя строго.
Однако долго воспитывать ребенка было некогда, нужно лечить. Катя дала жаропонижающее, обтерла горевшее личико мокрым полотенцем, приготовила кисленькое питье – в общем, проделала все нехитрые процедуры, полагающиеся в данном случае. В горло решила пока не смотреть, чтобы не расстраиваться. Если температура к утру не спадет – значит, ангина, придется вызвать врача.
Павлик заснул, когда светало. Катя прикорнула рядом в кресле.
Проснулась она от боли – от неудобного положения затекла шея. На улице стоял белый день, сегодня в окно даже светило солнце. Катя вздохнула – может, последний погожий денек этой осенью, а ребенок и гулять не пойдет. Ну да ладно, лишь бы все обошлось.
Она наскоро приняла душ, так как боялась пропустить звонок Лидии, та что-то запаздывала. Катя съела яблоко и снова взглянула на часы.
Лидия давно уже должна была прийти.
Раньше она никогда не позволяла себе опаздывать, и уж во всяком случае она должна была позвонить, если у нее что-то случилось и она не может прийти… Няня очень ответственно относилась к своей работе, Катя это ценила.
Она заглянула в комнату Павлика.
Мальчик дремал, но даже на глаз видно было, что температура у него спала – лицо порозовело, румянец на щеках обычный, а не болезненный, он ровно и спокойно дышал.
Катя тихонько вышла из комнаты, чтобы не разбудить его, и вернулась к себе.
Она достала мобильный телефон и набрала номер няни, однако услышала, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Определенно что-то случилось, вот ведь некстати как…
Она позвонила Карпову.
– Слушаю, – проговорил Виктор Петрович, и Катя почувствовала, что от этого невзрачного с виду человека исходит какая-то надежность, уверенность.
– Виктор Петрович, – проговорила она, – я хотела бы, чтобы вы провели собственное расследование обстоятельств гибели Ангелины Субботиной. Вы в курсе, что в нем обвиняют моего мужа?
– Разумеется, – ответил он спокойно, и Катя поразилась – есть ли что-нибудь, чего он не знает?
– Дело в том, – продолжала она, – что я не верю в виновность своего мужа, но, похоже, все улики против него. Я наняла адвоката, но он не хочет заниматься расследованием обстоятельств…
– М-да… – Карпов откашлялся. – Честно говоря, обычно я не берусь за расследование уголовных дел. Полиция очень не любит, когда частные детективы вмешиваются в их дела.
– Но без вашей помощи Петру грозит обвинение в убийстве, даже в двух убийствах! Потому что Каховский упорно считает, что убийство Субботиной напрямую связано с убийством Муратова! И муж…
Катя прикусила язык – они-то с Петром точно знают, что Ангелину убили, чтобы она не рассказала, кто велел ей сорвать с пиджака злополучную пуговицу. Карпову она все расскажет, только не по телефону.
– Я вас очень прошу, Виктор Петрович! Попробуйте, может быть, вам удастся что-то разузнать… Возможно, соседи кого-то видели…
– Что с вами делать… – Карпов вздохнул, – ладно, приезжайте на обычное место, расскажете мне все, что вам известно, я подумаю, что можно сделать…
– Ой, нет! – всполошилась Катя. – У меня ребенок болеет, и няня не пришла, так что его не с кем оставить… да даже если бы Павлик был здоров, в ту забегаловку, извините, с ребенком не придешь.
– Да, тут вы правы – не самое подходящее место для ребенка…
– А вы не могли бы приехать ко мне домой?
– Ох… – снова вздохнул Карпов, – с вами я нарушаю все свои правила… ну ладно, ребенок – это святое, диктуйте адрес…
Катя продиктовала адрес детективу и пообещала позвонить в охрану дома, чтобы его пропустили. Карпов пообещал приехать через час и повесил трубку.
Катя едва успела сообщить в охрану, как в дверь квартиры позвонили.
Она решила, что приехала наконец Лидия, и поспешно открыла дверь.
Но это была не Лидия. Это была новая домработница Агния. Сегодня на ней не было жуткого африканского свитера, но рыжие волосы по-прежнему торчали в разные стороны, а макияж напоминал боевую раскраску
