"Не, Резо свое дело знает. И потом, у него самого почти такой же-и ничего, все помнит".
"Ладно, идем, а то опоздаю".
Они ушли, и я опять остался один. Я не дурак и никогда им не был. Мне стало ясно как день, что меня ждет участь того несчастного старика Кумсишвили. Убеждать их в том, что я ничего не запомнил, было совершенно бесполезно - все равно прикончат. Но они уже были уверены, что я что-то знаю, потому что начал сдуру сопротивляться в квартире. Если бы я хоть знал, что кроется за всем этим, то не так обидно было бы, а то ведь ни в зуб ногой! Хорошо хоть, что я русский язык выучил и они при мне не таясь разговаривали, думая, что не понимаю, а то бы совсем в неведении был. У меня даже волосы зашевелились на голове от отчаяния. О жестокости русских бандитов в Нью-Йорке легенды ходят. Итальянские гангстеры с ними и рядом не стояли. Те хоть какие-то там традиции соблюдают, законы мафиозные, а вашим все до фени - полный беспредел. Правда, ты не поверишь, Родион, но даже тогда я нисколько не пожалел, что поднял ту чертову бумажку на улице. Наверное, потому от меня и обе жены сбежали, что я все никак не могу остепениться в этой жизни - все дурь в одном месте играет. Полежал я там на полу, полежал и решил, что смогу их переиграть. Настроение сразу улучшилось, боль в голове прошла, я вскочил на ноги и начал обнюхивать все кругом, ища лазейку, чтобы выскочить. Где там! Все как в противоя-дерном бункере: ни одной щели или дырочки, даже замочной скважины в дверях не было. И мебели никакой, чтобы вооружиться. А еще холодно, я ведь в одной пижаме, и руки связаны - особо не согреешься. Ну, думаю, конец тебе пришел, мистер Кейди. Тут дверь снова загремела, я быстренько на пол улегся, глаза закрыл и стал ждать. Двое вошли и без разговоров, взяв меня, как мешок, за руки, за ноги, поволокли. Я тоже молчу, глаза не открываю, все начало пыток оттягиваю. Притащили куда-то, где тепло было, бросили на пол - я молчу.
"Неужели еще не очухался? - удивленно спросил кто-то незнакомым голосом. - Может, нашатырь ему дать?"
"Косит он. - Я узнал голос Резо. - Хитрым себя считает. Детектив, мать его. Сейчас я его приведу в порядок".
Он подошел и пнул меня в ребра. Я и не пикнул. Тогда он склонился надо мной, я даже запах водки почувствовал в его дыхании, и сказал по-английски:
"Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой. На счет "три" - разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадет, по-моему... Да, вот теперь он нацелен тебе прямо в левый глаз. Но ты можешь уклониться, если захочешь", - и мерзко хохотнул.
Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо мной, а что он там делает - один черт знает. Может, и вправду нож держит. А глаз все-таки жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз, два... На счет "три" я не выдержал и дернулся в сторону от греха.
Раздался такой хохот, я аж покраснел. До сих пор стыдно вспомнить. Глаза открыл, а Резо стоит надо мной с бокалом виски в руках и ржет, как конь на рассвете. Вокруг какие-то бугаи сидят и тоже заливаются, Смешно им, видите ли... Опозорился я, в общем. Ну да ладно, пережил. Их было трое. Усадили меня на стул, рядом ведерко с водой поставили, наверное, чтобы в чувство приводить, и тот, что с жирным Индусом ко мне в подвал заходил, Бэн, говорит:
"Слушай, мистер, у нас нет времени с тобой в цацки играть. Скажи сам все, что старик тебе поведал, и мы отвезем тебя домой. Мы ведь не звери какие-нибудь, а мирные, порядочные люди. Мы даже демократы. Поэтому предоставляем тебе выбор: или пытать будем, или отдадим в руки американского правосудия за убийство двух законопослушных граждан Соединенных Штатов: мистеров Тимура Дулидзе и Като Кумсишвили. Полиция уже нашла их трупы, теперь ищет убийцу, то есть тебя. У них есть твои пальчики и свидетели, которые видели, как ты выходил из квартиры. Эти свидетели в данный момент находятся перед тобой".
Он ткнул себя пальцем в грудь, а потом кивнул на ухмыляющегося Резо.
"Но мы можем в любой момент изменить показания, и тебя будут судить не за убийство, а лишь за незаконное проникновение в чужое жилище. Но за это нам нужно кое-что получить. Так что выбирай и делай это побыстрей".
Естественно, этот постсоветский демократизм меня не устраивал. Честно говоря, я совсем забыл, что порядком наследил в той квартире и у полиции и вправду могли возникнуть подозрения на мой счет. Но если наличие отпечатков я бы еще мог как-нибудь объяснить, то опровергнуть "свидетельские" показания этих двух подонков - вряд ли. Мне грозил электрический стул, с одной стороны, и страшные пытки - с другой. Я полностью был в их руках. Мне даже расхотелось гоняться за золотом. Но было уже поздно. Тогда я решил потянуть время.
"Если я вас правильно понял, - начал я с глупой физиономией, - то вы хотите, чтобы я повторил вам те звуки, которые услышал от старика?"
"А ты догадлив", - бросил Резо.
"Но я почти не помню их. И вообще, не понимаю, почему это для вас так важно? Может, объясните мне?"
"Объясним, - процедил Бэн. - Сначала скажи то, что запомнил. Только слово в слово, звук в звук, понял?" И поднес мне под нос здоровенный кулачище.
Моя проблема заключалась в том, что я не знал значения тех звуков, что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет. Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы придумал. Или вообще сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не говорил на языке ваших горцев. Поэтому сидел, наморщившись, словно пытался вспомнить, а сам лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали, что из моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов. Но он все не вываливался. Тогда Бэн врезал мне по скуле, чтобы, значит, ускорить процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и я выбрал первое, решив, на свою голову, что ничего важного в нем содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие, типа: "Добрый вечер" или "Рад тебя видеть, дорогой". Мало ли что умирающему старику придет в голову... В общем, сказал я им это первое слово. И твердо добавил, что остального не помню. Они посмотрели на Резо, который у них был за переводчика, а тот, задрожав от жадности, закричал по-русски:
"Это слово означает "казна"! Като сказал ему, где спрятал золото!"
Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил головой, будто ничего не понимаю в происходящем.
"Казна?! - визжал, брызгая слюной, Бэн. - Он сказал: "казна"? Так это же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!"
"Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и остальное! Миленький ты мой!" - ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя в шишку на лбу.
"Вспомнит, куда он денется, ублюдок' - весело прыгал вокруг меня Резо. - Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"
"Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! кричал один амбал. - Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!"
Они на радостях тяпнули по рюмке водки, закусили, как у вас это водится, солеными огурцами из большой стеклянной банки, каких у нас в Америке не производят, и снова принялись за меня. Бэн, как я уже догадался, был у них за старшего.
"Ну, дорогой, порадовал ты нас, - сказал он, перейдя на английский. За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи все остальное, и расстанемся друзьями".
"Извините, - говорю, - но я действительно больше ничего не помню. Я и это-то с трудом вспомнил... Хоть режьте, но все из головы вылетело после удара того типа", - и кивнул на Резо, который ложкой размером с лопату намазывал черную икру на огромный ломоть хлеба.
"Гонит он все, - убежденно сказал тот на русском. - Все он помнит - по глазам вижу".
"А того, что он помнит, ты не видишь?" - с надеждой спросил Бэн.
"Нет, не вижу. Но мне почему-то кажется, что этот гад понимает русский язык".
"Сдурел?! Откуда ему русский знать, если он американец? Скажешь тоже... - Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил: - Ты ведь не знаешь русский язык?"
"Я - патриот своей страны, - с достоинством ответил я, - и мне не пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране, как дикари!"
"Это хорошо, что ты такой преданный, - обрадовался бандит. - Ну, давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като".
"Какой Като?"
"Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!" И опять ударил меня, разбив губу.
"Эй, ты, полегче, - проворчал Резо. - Остатки мозгов вышибешь. У него и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по голове не нужно - там наше золото".
"Слышал? - он наклонился ко мне. - Сейчас утюг раскочегарим и начнем тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!"
Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне стало тоскливо, и я сказал:
"Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам все рассказать, но ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть на ваши рожи, чем сказать то, смысла чего я даже не знаю? Странные вы люди, русские..."
