Маргарита сидела неподвижная будто статуя, и только по более интенсивно, чем обычно, вздымающейся груди было видно, сколь радостно ей слушать то, что я сейчас говорил.
— Итак, — продолжил я. — На каком-то этапе своих похождений мне выпала честь познакомиться и с частью этой милой своры, и с самим Пауком. Старик произвел на меня относительно благоприятное впечатление, особенно в сравнении с некоторыми из его подчиненных. Тогда об алмазе я еще не знал, и весь вопрос упирался в поиск убийцы Серёги. Паук же поклялся, что не имеет к смерти твоего мужа никакого отношения, и отпустил меня с миром, что при ином варианте навряд ли бы произошло. Кстати, я тоже оказал ему услугу. В кадровом, так сказать, вопросе: кое-кто из его людей переметнулся к Бизону, и дедушке это не шибко понравилось.
И по всем дальнейшим событиям казалось, что Паук от заварившейся после гибели Серёги каши вроде бы устранился. Потом я наконец узнал о бриллианте, начал помаленьку кумекать и кой-чего предпринимать уже с учетом этого факта — но нет, наши с ним стёжки-дорожки не пересекались. Почему? Он не слышал о "Скорпионе"? Сомнительно. О камне слышали и сошки куда более мелкие, шило в мешке не удержалось. Или старичок испугался конфронтации с Бизоном? Возможно, однако не факт. И вдруг…
И вдруг, представляешь, только вчера (!) я узнаю наконец, почему этот почтеннейший собаковод столь пассивен и индифферентен к происходящему по сравнению с остальными "претендентами".
— И почему же? — неожиданно спокойно и даже едва ли не насмешливо процедила моя Прекрасная Маргарет.
Я от всей души чмокнул ее в щеку.
Она не шелохнулась.
Тогда я чмокнул еще раз и торжественно произнес:
— Да потому, родная, что ему не было нужды суетиться и мельтешить подобно прочим алчущим и страждущим. Ибо его главный и самый надежный, пардон, агент все это время находился на острие атаки, поддерживая наитеснейшую связь с людьми, которые единственные и могли пролить свет на тайну местопребывания "Чёрного Скорпиона".
Маргарита усмехнулась:
— Один из этих людей, конечно же, ты?
Я подтвердил:
— Конечно же.
Губы ее дрогнули.
— А… были и другие?
Я заставил себя улыбнуться, хотя в тот момент мне было не до веселья.
— Были. Точнее — был. Один. Понимаешь, извини, конечно, но когда Серёга мне звонил и просил приехать, то помимо прочего он (думаю, просто желая излить душу) поведал, что жена его, кажется, спуталась с неким врачом. Я, естественно, посочувствовал, но он сказал, что ему это до лампочки. "У нас с ней давно всё наперекосяк, — заявил он, — так что пускай трётся (прости, цитата) с кем хочет, тем более что этот фрукт мне еще нужен".
Знаешь, я не думаю, что у вас с покойным Виктор Иванычем была какая-то там ужасная страсть, — по крайней мере, с твоей стороны, — однако же ты воистину нутром почуяла, что собака (ха-ха, собака Павлова), возможно, зарыта именно здесь. Но тут тоже были проблемы: твоя подруга Алла, жившая с доктором, опасная близость клана Бизона, необходимость соблюдать внешние приличия и проч., плюс, полагаю, и осторожность нашего несчастного эскулапа, который, видимо, не слишком обольщался на свой счет и понимал, что неспроста ты вдруг воспылала к нему нежными чувствами. Да-да, он не спешил делиться с тобой, как, впрочем, и ни с кем иным, тем, что знал, и тут — случилось то, что, наверное, рано или поздно должно было случиться: Сергея убили. А потом приехал я. А потом я появился в твоем доме…
Рискну предположить, что к тому времени ты уже убедилась: любовника в белом халате так просто не расколешь, даже если ему что-то и известно. А ну как не известно? И ты решила переключиться на меня. Не сразу, не как дешевая проститутка, а с прелюдией, чтобы все выглядело "чинно и благородно". Извини за резкость, однако иное объяснение не приходит на ум: ты и любовь с первого взгляда — понятия, по-моему, не очень-то совместимые. Хочешь что-то сказать?
Она мотнула головой. Кровь прилила к красивому лицу.
— Тогда продолжим, — кивнул я. — Хотя… Хотя что продолжать, коли пора заканчивать. Ты поставила на меня. И оказалась права. Я не только нашел убийцу Сергея, на что тебе, думаю, наплевать, но я и нашел "Чёрного Скорпиона". Туш!
Маргарита с трудом разлепила губы:
— И… где он?
Я засмеялся:
— Как где? Всё там же, в тайнике. Да, ты не ошиблась: о том, где находится камень, знал не только Сергей, но и твой, прости, бойфренд. Правда, он уже никому ничего не расскажет. Однако догадался об этом и я.
Ее лицо окаменело.
— И ты…
— И я тоже никому ничего не расскажу. Во-первых, не хочу, чтобы — как это, быть может, ни вульгарно звучит, — в один прекрасный день тебя нашли с дыркой во лбу, а во-вторых… Знаешь, пусть это и ребячество, но так же я не хочу и чтобы ты через час или два строевым шагом подошла к своему милому батюшке и, отдав честь, звонко отрапортовала: "Ваше задание выполнено, товарищ генерал!" Нет, Рита, уволь, — ты не выполнила это задание…
Я умолк в ожидании уж не знаю чего — истерики или ступора, и — ошибся: не последовало ни того, ни другого. Маргарита просто уставилась в какую-то точку за моей спиной, и ее губы чуть шевельнулись:
— Не через час…
— Что? — не понял я.
— Не через час, — еле слышно повторила она, и я оглянулся.
Метрах в двадцати от нас возле тротуара стоял белый "Мерседес" последней модели, а рядом с ним маленький сухой старичок в легком полотняном костюме и шляпе "канотье" как у зицпредседателя Фунта или же Старика Хоттабыча.
Но это был не Хоттабыч.
Это был не Хоттабыч.
А плечистые молодцы со стрижеными затылками рядом с ним еще менее напоминали Вольку и Женю.
Старичок сделал жест тощей рукой, приказывая охране остаться на месте, а сам неторопливо направился к нам. И я его отлично понимал: торопиться в таком возрасте — даже к любимой дочке — это уже непозволительная роскошь.
Наконец он приблизился и, улыбнувшись всеми своими морщинами, приветливо сказал:
— Здравствуйте, молодые люди!
Я тоже улыбнулся всеми своими морщинами:
— Здравствуйте, папа.
Странно, но он больше не улыбался. Он только зыркнул на Маргариту таким взглядом, что моментально стала ясна по крайней мере одна из причин, по которой его прозвали Пауком. Во всяком случае, Маргарита сейчас здорово напоминала попавшую в сети хищного кровопийцы несчастную муху. И это мне не очень понравилось.
Это мне не очень понравилось, и я негромко процедил:
— Полегче на поворотах, папа. Девочка-то при чем?
Какое-то время старик сосредоточенно молчал, но постепенно взгляд его смягчился. Потом он хмыкнул, покачал головой и почти попросил:
— Тогда пусть немножко погуляет, ладно?
Однако просьбой это прозвучало, должно быть, лишь для моего неискушенного слуха. Судя по тому, как дёрнулась всем телом Маргарита, для нее это был строгий приказ. И я поспешил помочь ей сохранить лицо.
— Конечно, — кивнул я. — Можешь, дорогая, оставить нас ненадолго? Ну, пожалуйста.
— Да-да, — хрипло произнесла она. — Разумеется… — Резко встала и пошла прочь.
Старик проводил ее глазами:
— Деликатничаете? А сами-то не больно вежливы.
Я тоже поднялся и пожал плечами:
— Никогда не мог удержаться от искушения перехамить хама. И ведь понимаю, что честь сомнительна, а поди ж ты — ничего не могу с собой поделать!
Он махнул рукой:
— Ладно-ладно. Давайте о деле. Мои люди…
— Простите… — Я сожалеюще вздохнул: — Простите, но ваши люди…
— Погибли, я знаю, — сказал он. — Ну что ж, за то им и платят, ребятки понимают, что работа у меня не игрушки. Но я со своей стороны должен очень сильно поблагодарить вас.
— А-а, за Бизона? — догадался я. — Не стоит. Выходит, теперь тут у вас двоевластие кончилось?
— Довольно об этом, — сдержанно отозвался старик. — Однако помнится, когда вы просили у меня людей…
— Ситуация осложнилась, — перебил я. — Мне очень жаль.
Визави посмотрел на часы:
— Ваш автобус через двадцать минут?
— Да, через двадцать. Так что…
— Успеем, — заверил он. — Хватит и пяти. А что это вы не на такси? И кстати, почему бы нам не отвезти вас прямо в аэропорт? Будет гораздо быстрее и комфортабельнее.
Я улыбнулся:
— Не сомневаюсь, но вынужден ответить отказом. У каждого ведь свои причуды, верно? Я дела в вашем замечательном городе закончил, и мне не требуется чья-либо помощь, чтобы без эксцессов покинуть его в общественном транспорте. Если же у вас на уме…
— Нет-нет! — Он энергично замотал головой. — Ничего такого у меня на уме и в помине не было, я же не сумасшедший. Лишние неприятности, особенно теперь, мне ни к чему. Просто…
— Просто вы хотите узнать, справилась ли ваша дочь с заданием?
