История пенсионера Прохорова не сильно отличалась бы от других похожих историй сотен других новосибирских пенсионеров, потерявших свое жилье из-за чрезмерной любви к "горькой", если бы не одно обстоятельство: пенсионер остался жив. Остался жив, надо признать, по чистой случайности.
Жил пенсионер Прохоров в своем доме один. Не всегда так жил – только в последние годы. Когда-то в "немецком" доме жила вся дружная и большая семья Прохоровых. Но шли годы, братья выросли, повзрослели, обзавелись собственными семьями, разъехались по разным домам и квартирам – но тоже в Новосибирске.
Владимир Михайлович, оставшись без братьев, стал налегать на сорокоградусную. Ушла жена, уехала племянница. Теперь он остался совсем один… И потихоньку "катился по наклонной".
Никто из соседей даже не обратил внимание, что к "Михалычу" все чаще стал заглядывать местный участковый – некто Валерий Свидин. Ведь жили они друг с другом почти рядом – через дорогу.
В череде беспрерывных пьянок пенсионер Прохоров даже не заметил, что у него куда-то запропастился паспорт. Прошло еще несколько месяцев, и вслед за паспортом, в ноябре две тысячи пятого, исчез и хозяин дома.
И быть бы у добротного дома, построенного по "немецкой технологии" новому хозяину, но случилась в действиях участкового одна небольшая промашка. Дело в том, что в семье Прохоровых запоями страдали не все. Хоть и говорится, что яблоко от дуба недалеко падает, но у сильно пьющего Владимира Прохорова оказался непьющий брат Евгений. Он-то и начал поиски, когда заметил отсутствие брата. Причем обратился в первую очередь, именно к тому самому участковому Свидину, который похитил пенсионера, справедливо полагая, что слово "участковый" происходит от слова "участие". Тем более, что Валерий Свидин носил звание "лучший по профессии" в Октябрьском РУВД Новосибирска, считался уважаемым в поселке человеком.
А между тем дела пенсионера Прохорова шли все хуже и хуже.
Обманом заманив "Михалыча" в дом друга Свидина, его там избили, отобрали одежду и выкинули на улицу.
Спасли пенсионера Прохорова узбеки – гастрабайтеры. Через них он как-то смог передать брату одну-единственную записку, в которой написал: "Иди с ним. Я тут недалеко". И для верности трижды повторил свое имя: "Володя".
Участковый и его подручный, похоже, все же что-то заподозрили, потому что больше записок "на волю" пенсионеру Прохорову передать не удалось. Тогда он решился оставить о себе хотя бы посмертную весточку. Он написал записку и положил ее в носок, надеясь, что найдут хотя бы ее, когда его тело попадет в морг.
Но брат все же спас брата.
Когда он прочитал записку Владимира, он все понял. Позвонил в УБОП, объяснил ситуацию. Первое, о чем попросили Евгения "убоповцы" – ни в коем случае не сообщать ничего в милицию. Иначе…
Непьющему Прохорову позвонили через два дня. "Забирай своего брата! Нашли мы его!" – От этих слов Евгений едва не пустился в пляс.
"Предприимчивого" участкового задержали по обвинению в похищении человека и в вымогательстве, но сложно было сказать, каким в итоге окажется наказание для "лучшего по профессии".
– А ты после отказа в ГУИНе обращался в какие-нибудь куда-нибудь еще, например, коммерческие структуры?
– Да, обращался. В одном месте серьезно заинтересовались. Прошел собеседование, тестирование на должность заместителя начальника службы безопасности крупной сети предприятий быстрого питания. Предварительно сказали, что могу подойти. Теперь жду новые собеседования – в головном предприятии.
– Не буду спрашивать, что это за фирма – чтобы не сглазить. Как что-то проясниться, позвонишь? Договорились?
– Договорились! Позвоню!
Быков с сожалением глянул на часы: ему давно уже было "пора". Опаздывать за женой в больницу можно было, но ненадолго – Марина долго ждать не любила. Чего доброго, обидевшись на мужа, могла уехать в Новосибирск на такси. У Сереги же к таксистам после прошлогодних "приключений" на Волчьем острове сложилось свое, особое отношение…
Быков подъехал к районной поликлинике, припарковал "Ниссан" через дорогу, напротив. Марина увидела машину через окно второго этажа, помахала ему рукой в знак того, что ждать осталось недолго и она скоро выйдет. Быков высунул руку в окно, махнул в ответ, откинулся в водительском кресле назад, закрыл глаза.
"Масла в огонь", то есть его перманентной ненависти ко всем таксистам вообще, и к тем, которые работают в районе железнодорожного вокзала – в частности, "подлила" странная и страшная история, о которой он узнал прошедшей зимой из новосибирских СМИ. Быков сразу тогда зрительно "выхватил" ее из большой колонки новостей, опубликованных в тот день на любимом им сайте news.ngs.ru. Начало рассказа о преступлении до деталей совпадало с историей, приключившейся с ним прошлым летом: уставший или подвыпивший пассажир средних лет, как правило, иногородний; такси, клофелин, тело на берегу Оби… Едва начав читать заметку, Серега сильно заволновался – уже не его ли старый "знакомец" – таксист орудует вновь, случайно, чудом спасшись во время пожара, устроенного неизвестными бомжами на даче Степы, погибшего в схватке на Волчьем острове?
Но дальнейшая информация показала, что это не так.
Больше всего Серегу огорчил тот факт, что организатором, лидером и духовным вдохновителем банды "клофелинщиков" оказался такой же, как и он, бывший преподаватель физвоспитания.
Иллюзий по поводу "моральной чистоты" учителей физкультуры Быков не испытывал – за время своего преподавательско-тренерского периода жизни он насмотрелся на самых разных представителей "физручарного" племени. Мерзости и перманентной тихой подлости одного только "коллеги" Вани Сущенко хватило бы на добрый десяток других, обычных преподавателей.
Однако была одна особенность, которая объединяла их всех, вне зависимости от "морального уродства", или наоборот, исключительной душевной чистоты – любовь к своей профессии. Ежедневно "вариться" в аду, именуемом "школа" по плечу только людям глубоко и по-настоящему влюбленным в свою работу, преданным ей до последней капли пота, пролитого ими на истоптанный тысячами ребятишечьих ног пол спортивного зала. Только большая беда или острая необходимость могла заставить физрука бросить любимую работу и отправится в город на добычу денег вот таким вот криминальным методом.
Как ни странно, но Серегу совершенно не удивил факт, что сообщницами у его криминального "коллеги" были бывшие ученицы бывшего физрука. "Наверное, пользовался большим авторитетом у своих учеников, – подумал он, – иначе бы с ним на такие преступления никто не пошел".
Он тяжело вздохнул, вспоминая криминальные события полугодовой давности. "Это все проклятая перестройка, капитализм, будь он неладен! Выжили мужика из школы новые правители России. Выжили ничтожными зарплатами, своим отношением к профессии учителя как таковой. Не в чести сейчас нести детям разумное, доброе, вечное. Нал, кэш – вот теперь мерило жизненного успеха. Что ж мы тогда поражаемся, что, вместо того, чтобы учить детей метко бросать мяч в баскетбольную корзину, учитель физкультуры с этими же детьми бросают на стылом берегу Оби умирать ограбленных и раздетых ими донага мужичков, спьяну возжелавших недорогой близости с соблазнительной студенткой сибирского колледжа"?
Примерно через неделю после огорчительной встречи с "другом медведя" Быкову почти случайно довелось посмотреть серьезный документальный фильм – передачу о бывшем министре внутренних дел СССР генерале Щелокове. И был в этом сильном и страшном фильме большущий кусок, в котором рассказывалось о том ментовском беспределе, который имел место в Московской милиции во времена этого фаворита бровастого генсека. На счету милиции были сотни "пропавших" людей, но сама милиция находилась "вне закона", Щелоков вообще добивался того, чтобы милиционера могли привлечь к уголовной ответственности только с разрешения министра внутренних дел СССР, то есть его лично. Ментовский беспредел остановила случайность – менты по привычке убили и грабили случайного прохожего, который на их беду оказался сотрудником всесильного Комитета государственной безопасности.
Ну, и закрутилось – завертелось.
Через несколько месяцев расстреляли начальника одного из районных отделов внутренних дел, несколько десятков других милиционеров с большими и малыми звездами на погонах… Сотни "оборотней" пошли по этапу, в тюрьмы.
Как поясняли за кадром авторы фильма, именно в том периоде истории отечественной милиции нужно искать истоки появления тех "оборотней в погонах", о которых широко заговорили только в последнее время.
"А, может, прав все-таки Женька Лапин, рьяно защищающий позицию своего друга, нашего общего знакомого "друга медведя" Иманкова? – Стал угрызаться сомнениями бывший тренер. – Ведь, действительно, многое можно познать, только сравнивая. Даже тот же полковник Иманков был по-своему добр ко мне, даже милосерден. Он, лоббируя передо мной интересы этой вдовы застреленного руководителя группировки организованного преступного сообщества, даже не стал меня бить. Не сломал мне нос и не отбил почки. Не порвал селезенку, как это сделали милиционеры тому мальцу, которого теперь защищает адвокат Миша Певзнер.
