— Это что? — закричал Переходько. — Что ты делаешь? Открой сейчас же! Ты меня кинуть решил? Я на тебя работаю, жену твою выволок…
— Не ори! Надо разбегаться! Садись в мою тачку и лети в Мельничный. Встречаемся на даче! — приказал Стрельцов.
«Мерседес» рванул с места, вылетел во двор, пролетел через проходные дворы на Лиговку. И под вой включенной сирены помчался по городу.
Господа, что скучали в «вольво» в ближайшем переулке, имели возможность увидеть форсирование подразделением СОБРа здания клиники «Престиж». Они, разумеется, не могли видеть всего, что происходило внутри, несмотря на бинокли и работающую на прием рацию. Информация шла благодаря «жучкам», которые удалось понатыкать где ни попадя, когда они под видом посетителей прошерстили все шесть этажей, включая приемную директора. Затем связь внезапно оборвалась.
Посовещавшись, группа товарищей разделилась: двое подошли к зданию клиники с тыла, со стороны Пушкинской, и заняли наблюдательный пункт в недостроенной подсобке. Через окна прекрасно просматривалась вся задняя часть здания, включая гараж.
Именно эти наблюдатели и были свидетелями того, как «скорая помощь» вылетела с территории словно ракета, освобожденная из ракетоносителя. Вскинув бинокли, мужчины успели опознать в фельдшере знакомый облик Александра Стрельцова.
Двое плюхнулись в незаметную «шестерку» с форсированным двигателем, которая стояла в проходном дворе и мимо которой полминуты тому назад промчался Стрельцов. На Лиговке их догнала «вольво». Обе машины вели ничего не подозревавшего водителя «скорой».
— Сейчас въедем во двор, там парадная проходная, — на ходу говорил Стрельцов. — Войдем в парадняк, выйдем на Кузнечный. Там поймаем тачку — и на дачу. Поняла?
— Поняла, — еле вымолвила Никитенко.
«Скорая» въехала во двор. Следом въехала «шестерка», затем степенно и спокойно в тесную арку двора вкатилась «вольво».
Через пару минут мужчина и женщина сели в такси на Кузнечном, а еще через некоторое время из двора на улицу вышла группа мужчин, которые оживленно переговаривались. Они сели в трамвай, доехали до вокзала и успели на «Аврору», которая увезла их в Москву.
Артем Михайлович Тихомиров вынужден был затормозить, съехать на обочину и заглушить мотор. Радиоприемник выдавал такое, что, если бы он, Тихомиров, не был уверен, что слышит голос Сашки Стрельцова, подумал бы, что идет радиоспектакль из жизни современной криминальной России. Но, вслушавшись в текст, он понял, что спектакль этот касается его самого, даже очень касается…
— Ах ты рвань… Заморыш… ах ты падаль вонючая, — бормотал Тихомиров, слушая, как Стрельцов оговаривает его и сдает оптом и в розницу. — Сучонок… Что же делать-то?
Но тут с пленки послышалась ругань, было очевидно, что возник какой-то переполох, форсмажор какой-то… Приникнув к приборному щитку, Тихомиров вслушивался в каждое слово, заглушаемое бесконечными помехами. Главное он понял: Сашка сбежал!
Сбежал со своей бабой! Во дает! Что ж, это хорошо. Куда он побежит? На дачу? Она оформлена на какого-то чуть ли не покойника, про нее органы ничего не знают. Санька туда и рванет. Да еще небось за защитой ко мне сунется, гаденыш, — растравливал себя Тихомиров. Сдал своего защитника, иуда, в пять минут и по полной программе!
— Что ж, Санечка, такое не прощается! Платить придется!
Он достал мобильник:
— Мертвец? Дело есть. Помнишь доктора, у которого на больничке лежал? Да, главного. Он сейчас к себе на дачу приедет, в Мельницу, соседняя с моей. На такси. Но потом когти рвать будет. Учти, ни его, ни его бабу с дачи живыми не выпускать. Тачка у него «БМВ». Скорее всего, на ней скрыться попытается. Понял меня? И молодец. А я завтра приеду…
Возле здания суда одного из районов Москвы стояла толпа молодежи. Они явно кого-то поджидали. Но вот из здания выскочил молодой человек с микрофоном в руке и крикнул:
— Условно! Два года условно!
— Ура-а-а! — закричали молодые люди.
Спустя некоторое время из здания вышла высокая рыжеволосая девушка. Ее крепко держал под руку также высокий, очень хорошо одетый господин.
— Дашка! Ур-ра!
Толпа бросилась к девушке. Мужчине едва удавалось удерживать ее возле себя.
— Дашка, поехали в штаб!
— Не, сегодня никак!
— Дашка! Это кто?
— Брательник мой, кузен. Пятнадцать лет не виделись!
— Ой, это беда…
— Значит, не поедешь?
— Сегодня никак!
— Она не поедет, — повторил мужчина, усаживая девушку в иномарку.
— Крутая тачка! Он у тебя кто?
— Я у нее полковник ФСБ! — отчеканил мужчина и сел за руль.
Немая сцена. Машина скрылась из виду. С полсотни голов повернулись ей вслед.
— Я не понял, ее что, опять на Литейный? — спросил кто-то.
— Сказала про пятнадцать лет… Ей что, пятнаху впаяли? А в зале голову всем запарили?
И толпа ринулась в зал заседаний.
— Потеряли мы Дашку, — скорбно заметил юноша с чубом под Лимонова.
— Может, наоборот? Может, мы нашли союзника в рядах «конторы»! — задорно предположила пухленькая девушка.
И толпа направилась куда-то по партийным делам.
Квартира встретила Дашу образцовым порядком, букетом роз, бутылкой шампанского и обедом.
— Кто готовил? — заглядывая в кастрюли, осведомилась бывшая узница.
— Я готовил! Марш в ванную, я пока на стол накрою.
— Слушаюсь, мой старший брат!
Они ели, пили шампанское и болтали без умолку.
— Господи, Дашка, какая ты стала взрослая, умная, красивая и смешная! И как я тебе ужасно рад!
— А я, а я! Я тебе столько всего расскажу… про родителей — про твоих и своих, про дедушку с бабушкой, все-все про все пятнадцать лет, что тебя не было…
— Дай-ка лапу!
Она протянула ему руку. Он вытащил из кармана бархатную коробочку, надел ей на палец кольцо с сапфиром.
— Это же бабушкино! Это не мое…
— Теперь твое! Я, как старший по званию, наказываю тебе носить его и не снимать! И вообще, я намерен выдать тебя замуж! За приличного, серьезного разведчика. Он будет уезжать на задания, а ты будешь прясть свою пряжу.
— Что? Шутишь?
— Нет, — сохраняя самый серьезный вид, ответил Игорь. — Я тебе больше не позволю кидаться тортами. Хватит! Детей пора рожать! Завтра же и займемся. Есть у меня кандидатура…
— Ой не могу… — Даша опрокинулась на диван и задрыгала ногами. — А сам-то? Сам?
— Что — сам?
— Ты чего же не женишься?
— Я… Не успел еще.
— А помнишь, Игорь, помнишь, как ты был влюблен? — Она села, схватила его за руку. — Это уже перед отъездом твоим. Даже я помню! Ты был… Ты был особенный, ты светился весь… Я так ей завидовала! Где она?
— Откуда я знаю?
— Ты ей не звонил?
— Через пятнадцать лет?
— А давай позвоним?
— Она в Питере, ты что?
— Ну, по междугородному позвони. Струсил?
— Нет, но…
— Телефон забыл?
— Помню. Так его могли сто раз поменять. Она могла переехать.
— Звони! — Даша протянула ему трубку.
— А что я скажу? Здравствуй, я вернулся? Глупость какая-то…
— Звони! Давай, разведчик. Не робей! Что, слабо? — Она прищурила зеленые глаза.
Он медленно набирал номер.
— Не соединяется.
— Подожди, у нас всегда долго.
В трубке послышались длинные гудки. И у Игоря вдруг вспотели ладони. Хоть бы никто не ответил… Зачем я? Она замужем и все такое… И вдруг он услышал ее голос. Совершенно такой же, как пятнадцать лет назад.
— Лариса? Лариса, это ты?
— Да… Господи… Игорь? — быстро, не веря себе, воскликнул голос.
— Лариса! Я вернулся! — закричал в трубку Бобровников.
Кабинет первого заместителя генпрокурора освещала настольная лампа. В желтом круге стояла бутылка коньяка, блюдце с двумя аккуратно порезанными яблоками. Вокруг сидели все трое: Меркулов, Турецкий и Грязнов. Друзья делились впечатлениями от питерской операции. Говорил Александр:
— Представляешь, Костя, сколько людей через них прошло? У Гоголева более двухсот заявлений! Пять лет трудились на ниве «избавления от мук». Прямо фабрика смерти! Сволочи! Стрельцов-то сначала в благородство играл: мол, я могучий избавитель… Прекращаю мучения, освобождаю от страданий. Пока не приперли его к стенке…
— Ты лучше расскажи, как он от тебя из сортира сбежал, — посмеивался Грязнов.
— Ну бывает и на старуху Проруха: у них там лифтов в этом здании чертова туча. Чуть не упустили.
— Не чуть, а упустили, — поправил безжалостный Грязнов.
— Ладно! Эти пауки в банке, они сами себя жалят. Меньше хлопот. А то дали бы ему наши присяжные лет восемь, вышел бы он по амнистии и начал бы сначала. А так: Стрельцов убил Баркову.
— Это заведующая лабораторией?
— Ну да. Она им нужные результаты анализов клепала. Переходько застрелили братки Тихомирова.
