— Он добрый, — отозвалась Минни, отводя взгляд в сторону. — Только не обижайся на меня, пожалуйста, но, может… может быть, тебе лучше сначала поговорить с миссис Леттер?
Для Минин Лоис была миссис Леттер. Сама же Лоис запросто звала ее по имени. Казалось бы, сущий пустяк, однако пустяк этот раз и навсегда определял положение каждой из женщин в доме, одной отводя роль хозяйки и жены Джимми, другой — жалкое место приживалки. Но, слишком робкая, Минни была не в силах что-то изменить.
Элли нахмурила лоб. В последнее время это вошло у нее в привычку. И в двадцать четыре года ее лоб уже прорезала тонкая морщинка.
— Что толку? — обронила она.
— Может, так будет лучше.
Наступило короткое молчание. Отвернувшись к туалетному столику, Минни принялась наводить порядок — раскладывать щетки для волос, гребенки, зеркальце и прочие безделушки, подаренные ей покойной миссис Вейн.
За ее спиной монотонно звучал голос Элли:
— Она обязательно ответит отказом. Если же мне сначала удастся переговорить с Джимми, то, может быть, он…
Она запнулась. Всякому, кто хоть сколько-нибудь знал Джимми Леттера, было совершенно ясно, что он никогда не пойдет против желания Лоис. Конечно на просьбу Элли он ответит «да», и ответит вполне искренне — Джимми всегда было легче согласиться, чем отказать. Но ведь он скажет «да» и Лоис. Ей он не сможет отказать: уж она-то найдет тысячу неоспоримых аргументов против того, чтобы Ронни Стрит поселился у них в доме.
Минни снова повернулась к Элли:
— Послушай, не думай сейчас об этом. У меня к тебе небольшая просьба. Понимаешь, так глупо — со мной случился небольшой обморок в доме священника, где мы обычно собираемся — занимаемся шитьем для вдов и сирот. Это пустяки, и теперь я себя прекрасно чувствую, по ты же знаешь миссис Летбридж. Она — сама доброта, по в своем милосердном порыве несколько увлеклась и собралась звонить миссис Леттер. А мне только этого не хватало. Я пыталась ее отговорить, но все бесполезно: она хоть и добрая душа, но такта ей не хватает. Попробуй ты убедить ее, что никуда звонить не надо. Она собиралась навестить мисс Грин, но, наверное, уже вернулась. Будь добра, скажи, что я прекрасно себя чувствую.
— Конечно, сейчас же позвоню ей. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы она поговорила с Лоис. Бог знает, что тогда начнется!
Встревоженная, Элли быстро сбежала вниз. Но у полуоткрытой двери кабинета она с ужасом поняла, что опоздала: из-за дверей до нее донеслось мелодичное воркование Лоис:
— Она потеряла сознание? Бог мой, дорогая миссис Летбридж, представляю, как это должно было на вас подействовать! Вы уж извините, что так произошло… Да, да, я знаю, она за все берется, а в результате — нервные срывы. Разумеется, ничего серьезного… Да, большое спасибо, что сообщили… Сделаю все, что смогу. Но она такая упрямая… — Лоис попыталась смягчить резкость последнего замечания легким смешком. — Я думаю, вам придется в будущем освободить ее от ваших занятий. Тут следует проявить твердость. Да, да, совершенно справедливо: великодушные люди в наше время — такая редкость. Нам надобно ее поберечь. Еще раз — тысяча благодарностей!
Элли услышала, как повесили трубку. Зябко передернув плечами, она развернулась и снова побежала вверх по лестнице.
— Дорогая, что случилось? — при виде запыхавшейся Элли воскликнула Минни.
— Мин, я опоздала. Она уже разговаривала по телефону.
— С миссис Летбридж?
Элли кивнула.
— Ну, ничего не поделаешь, — тихо вздохнула Минни. — Не надо было бегать — на тебе лица нет.
— Ерунда. Слышала бы ты этот голос! Джулия называет его ядовито-сладким: «Великодушные люди в наше время такая редкость!» И она еще предупредила, Мин, чтобы миссис Летбридж в дальнейшем не рассчитывала на твое участие в благотворительных собраниях. Но ты ведь не сдашься, верно? Это же твоя единственная отрада!
Минни молчала, словно окаменев. Потом тихо ответила:
— Ты же знаешь, борец из меня никудышный. И потом, это встревожит весь дом, а я этого не хочу.
Никто из них не упомянул имени Джимми, но обе подумали о нем. Именно Джимми нужно было уберечь от волнений. Ради этого Минни готова была на любые жертвы. И все члены семейства всегда принимали это как должное. Но теперь в сердце Элли зашевелилось сомнение. «Она так же безраздельно предана ему, как я — Ронни», — промелькнуло у нее в голове. В ту минуту Элли даже не поняла, какое сделала открытие. Но, незаметно для нее самой, ее отношение к Минни, которая всегда казалась ей открытой книгой, неуловимо изменилось. Минни уже так давно жила вместе с ними, и все настолько привыкли к ее преданности семье, что никому и в голову не приходило задуматься о причинах этой преданности.
— Тебе пора одеваться, девочка, — сказала Минни с кроткой улыбкой. — Не будем сегодня думать о плохом. Ведь сегодня радостный день — приезжают Джулия и Энтони! Постараемся быть веселыми. Ты представить себе не можешь, как я рада, что Джулия наконец-то останется у нас на ночь! Конечно, было очень великодушно со стороны миссис Летбридж пригласить ее к себе, когда в последний раз она приезжала повидаться с тобой. Но это вызвало так много ненужных пересудов — по поводу того, что она не ночевала в поместье. Твой брат очень тогда расстроился и… миссис Леттер тоже. Ты будешь в голубом?
— Да.
Элли сбросила свое старенькое платье и надела голубое — крепдешиновое. Оно висело на ней, как на вешалке.
— Взбей волосы и немножко подрумянь щеки. Нельзя, чтобы Джулия увидела, какая ты у нас стала бледненькая.
Элли торопливо мазала лицо кремом, накинув на плечи полотенце. По-настоящему это надо было сделать перед тем, как надевать платье. Но снимать его снова у нее просто не было никаких сил. Так теперь бывало постоянно: она скидывала одно платье и быстро влезала в другое. На то, чтобы заняться собой, времени не оставалось никогда. Втерев в кожу остатки крема, Элли провела по лицу пуховкой.
— Ужасно боюсь. Мин, что Джулия поскандалит с Лоис, — сказала она.
— Что ты, этого нельзя допустить!
— Боюсь, ее не удержишь. — Голос Элли дрожал. — Не исключено, что она специально за этим и едет.
— Не может же человек сознательно желать ссоры! — воскликнула Минни.
— Джулия может.
— Почему, ну почему?!
— Чтобы все тут разнести вдребезги. Ты же знаешь Джулию. К тому же она ненавидит Лоис, как змею ядовитую.
В зеркале Элли видела Минни, стоящую за ее спиной. На мгновение Элли показалось, что она и в самом деле готова потерять сознание — так вдруг побледнело ее лицо. Но этого не случилось. Дрогнувшим голосом Минни чуть слышно произнесла:
— Ненависть — это яд.
Единственным человеком, кому тот вечер принес неподдельное удовольствие, оказался Джимми Леттер. Остальные вздохнули с облегчением, когда он наконец окончился. Джимми же радовался, как ребенок. Он весь сиял и не жалел сил, чтобы развеселить и остальных. Еще бы! Впервые за последние два года семейство в полном составе собралось за столом. По одну сторону от него сидела Элли, по другую — Джулия; рядом с Элли — Энтони, подле Джулии — Минни, а со своего места во главе стола сияла улыбкой его прелестная Лоис. Вся семья в сборе, как в былые времена, а вместе с ними — Лоис! Его милая жена. Его изумительная, потрясающая Лоис!
Он до сих пор не мог взять в толк, почему она предпочла именно его. Ведь она могла бы выбрать себе в мужья любого. Но вышла за него!.. Наконец-то все они собрались вместе! И Энтони, только что вернувшийся в Англию, и Джулия… Он искренне переживал оттого, что после его женитьбы Джулия перестала бывать в родовом гнезде. Что уж скрывать, его это очень обижало. Ревнует его к Лоис, не иначе. Очень глупо с ее стороны. Такая уж она уродилась — вспыльчивая, своенравная… Но сердце у нее золотое, и не любить ее невозможно. Джимми всегда относился к ней с большой нежностью. А Лоис с ангельским терпением переносила ее нежелание бывать у них. Ничего удивительного — У Лоис вообще ангельский характер. И насчет Джулии она оказалась абсолютно права, когда заметила, что ей просто требуется время, чтобы свыкнуться с новым положением дел, и вскоре она сама к ним приедет. Так и вышло. И теперь все здесь. Джулия в красном. И тон выбран очень удачно — густой, как у лепестков дамасской розы. Просто великолепный цвет, и очень ей идет. А Элли в голубом. У нее, бедняжки, очень усталый вид. Изводит себя из-за Ронни, на верное. Скверно, конечно, что он потерял ногу. Какое счастье, что теперь у них есть Лоис! Она такая опора для Элли…
Печально, что нет уже с ними Марсии. Джимми взглянул на висевший за спиной Лоис портрет миссис Вейн. На нем она тоже в красном платье — почти таком же, как на Джулии, ее дочке. Они, несомненно, очень похожи. Только Джулия, разумеется, не такая красивая. Жаль… А вот Элли и вовсе на мать не похожа. Марсия была на редкость привлекательной. Прелестная женщина! Правда, жизнь ее не баловала: дважды оставалась вдовой, да и умерла рано. Джимми очень был к ней привязан. Ей следовало бы сейчас быть здесь, вместе со всеми.
