— Были, наверное, другие точки соприкосновения? — вернула ее к цели беседы Маша.
Дина кивнула, улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы:
— А то! Взаимовыручка, как и положено у друзей!
Маша смотрела на нее во все глаза: не похожа была эта Вербова на человека, только что потерявшего близкого друга.
— Да не подруга она мне! — вновь будто услышала ее Дина и почесала облаченную в шерстяные колготки коленку.
— Не жарко? — усмехнулась Маша.
— Есть чуть-чуть. — Дина вдруг широко улыбнулась; заиграли аж четыре ямочки — две на щеках и две на маленьком подбородке. — Но имидж — наше всё! А по поводу Алиски, ну, стыдно сказать… Мы не дружили. Мы друг друга использовали. Вот и все.
— Нет, — нахмурилась Маша, — не все. Как использовали?
Дина опять почесала коленку, помрачнела.
— Да как, как! Рудовский ее давал мне пару раз в эпизодах сниматься — не бог весть что, но задел, так сказать, на будущее. А я…
Она замялась.
— А вы ее прикрывали перед мужем, так? — спросила без улыбки Маша.
— Ну да! — с вызовом пожала плечами Дина. — А что такого-то? Сам дурак, раз верил. Кстати, не только перед мужем. И перед Кононовым…
— А вот с этого момента поподробнее, — нахмурилась Маша. — Что за отношения у Алисы были с профессором?
Вербова закатила глаза и продекламировала с надрывом:
— «Пускай скудеет в жилах кровь, но в сердце не скудеет нежность… О ты, последняя любовь! Ты и блаженство, и безнадежность!» — Посмотрела насмешливо на Машу: — Как-то так примерно. Она падала с ним в обморок. Кстати, с Рудовским тоже. Очень эффективный прием. Только надо это делать натурально. — И, увидев, что Маша непонимающе нахмурилась, добавила: — Ага. Вы, значит, не падали. Да еще небось не с «папиком» живете?
— Не с «папиком», — подтвердила растерянная Маша.
Дина кивнула и поерзала, поудобнее устраиваясь на стуле:
— Значит, так. Когда выбрали себе объект — а тема больше работает, понятное дело, с мужиками хорошо за сорок, нужно просто подойти, что-нибудь спросить незначащее и — хлоп! — упасть в обморок. Причем желательно ему на руки, а не затылком о бетонный пол. Уж не знаю, какие это там включает у них механизмы, но, если хорошо выглядеть и натурально хлопнуться, попадание почти сто процентов.
Маша смотрела на нее во все глаза, а Дина явно наслаждалась таким вниманием девицы с Петровки.
— Ну и, значит, ловит он вас, эдакую бездыханную, начинает бить по щекам, приводить в чувство, как Спящую красавицу. Тут вы ме-е-едленно открываете затянутые поволокой глаза и говорите… — Она сделала эффектную паузу и, убедившись, что Маша ее все так же внимательно слушает, закончила: — Ах, это вы?
Маша не выдержала, расхохоталась, и Дина, выйдя из образа проснувшейся красавицы, хохотала вместе с ней.
— Да вы талант! — отсмеявшись, заявила Маша.
— А то! — кивнула важно Дина, но тут же поправилась: — Хотя, честно скажу, у Алиски получалось круче. Поэтому наш «мастер» и запал. Влюбился, страдал: мол, нам не суждено быть вместе, я хочу твоего счастья, зачем я тебе нужен, старая развалина. И как в воду глядел — помер пару месяцев назад.
— Долго длился роман? — Маше было слегка неуютно от Дининого молодого цинизма. Но, может быть, это тоже — имидж?
Дина закатила глаза, вспоминая:
— Ну, с год, наверное, длился.
— И как он отнесся к тому, что Алиса вышла замуж?
— Как, как… Плохо, конечно. Когда Алиска с Рудовским роман на площадке крутили, он был еще не в курсе — я прикрывала. А потом… Посерел, ходить начал, знаете, так — шаркая. Жалко, конечно, старика. Через год вроде отошел, повеселел, а два месяца назад вдруг бряк, и…
— Ясно. — Маша закрыла блокнот и встала. Вскинула глаза на Дину, так и не сменившую позы. — Как вы думаете, почему он написал Алисе такое СМС: «Я знаю, что это сделала ты. Бездушная дрянь, будь ты проклята!»?
— А? — Дина быстро подобрала ноги, испуганно хлопнула густо накрашенными ресницами. — Ни фига себе! Ничего не думаю, но, блин, не похоже на нашего Александра Ивановича!
Маша кивнула: она подозревала, что вряд ли Дина в курсе этой загадочной истории, но решила на всякий случай проверить. Теперь следовало найти родственников профессора, побывать у него дома. Где-то должно найтись объяснение тому странному СМС, после которого профессор получил свой сердечный приступ.
А Дина, сглотнув, добавила:
— Выходит, он, ну, и скопытился из-за этой истории, а?
Отрывок из зеленой тетради
…и только в одном случае в мировой истории уродство было более востребовано, чем красота, и на нем стоит остановиться подробнее. Представь себе, что ты родился в веке эдак XVI в бедной семье. У тебя множество братьев и сестер — контрацепции не существует, а христианская доктрина «плодитесь и размножайтесь» довлеет над умами твоих родителей, которым никогда — никогда! — не выбраться из нищеты. У твоих братьев — нормальный рост, который позволит им, став крестьянами или солдатами, умереть либо на полях баталий, либо на вполне мирных полях от непосильного труда. Но в твоем черепе, у основания мозга, не функционирует маленький комочек ткани, размером с горошину. Могущественную горошину, отвечающую за выработку молока у кормящих матерей и спермы — у мужчины. Горошину, что влияет на нашу способность справляться со стрессом и на развитие груди у девочек-подростков. Благодаря ему строятся наши кости, а на костях нарастает плоть. Он, гипофиз, — король, что правит балом. Но у тебя эта горошина отказывается делать свою работу, и вот в 15 лет ты едва достигаешь 60 сантиметров, и родители, приглядываясь к тебе, понимают: они породили уродца. И хмурые лица их наконец разглаживаются — похоже, они вытянули счастливый билет.
Андрей поймал себя на том, что до боли сжимает подлокотники кресла, всем телом подавшись к экрану, на котором крутилась одна за другой передача «Криминальный час». «Ну ни фига ж себе! — думал он, забывая дышать. — Понятно, почему программа била все рекорды по рейтингам!» Начавшись на второсортном региональном канале, она обросла поклонниками, выкладывающими каждый из выпусков в Ютюб. Видео мгновенно набирало миллионы просмотров. Это было круче любой другой передачи на тему преступности, которую он когда-либо видел, круче криминального сериала. Да что там! Это было круче самого крутого боевика в кино 3D. Это было — настоящее. Все происходило так быстро, так страшно, так реально… Никаких интервью с представителями порядка, никаких долгих планов на вещдоки. Только преследования — на вертолетах, на автомобилях по ночному городу. Андрей не мог поверить — они снимали убийство, они снимали умирающую жертву, попытки врачей «Скорой помощи» ее спасти и снова гон за преступником… Он выключил видео. Нахмурился. Такое не может быть реальностью, просто не может! Капитан был слишком профессионалом, чтобы этого не понимать. Людей убивали практически перед телекамерами, и это, конечно же, просто срежиссированное действо, а значит, на самом деле все жертвы были профессиональными актерами, так? Но не получалось. Он взял список передач. Какое-то имя зацепило его в одном из самых первых выпусков. Овечкин. Псих, который душил и насиловал девушек. Обычно в зоне зеленых насаждений — парках, скверах. Он еще написал письмо в «Коммерсант», уверяя прессу, что система прогнила и убийство для него лишь способ продемонстрировать… И Андрей резко развернулся на кресле к сидящему рядом Виктору Соловьеву, тщедушному мужчине в слишком большом для него темно-синем костюме. Соловьев был заместителем Ираклия, его доверенным лицом. И сейчас он походил на испуганного мальчика, надевшего отцовский пиджак.
— Первые передачи… — сказал Андрей медленно, стараясь контролировать ярость в своем голосе, — были записаны вживую, верно?
Соловьев вздрогнул, мелко закачал головой:
— Это была его инициатива, Овечкина! Он позвонил Ираклию и сказал, что вместе они сделают супершоу. Они договорились: Овечкин звонит ему, отправляясь «на охоту», а наше дело найти его и заснять.
— И вы, — Андрей сглотнул, — смотрели на то, как он убивает этих девушек. А он, зная, что вы — не полиция, особенно и не торопился, да?
— Понимаете, — голос Соловьева задрожал, на лбу появилась испарина, — это было его условием, чтобы полиция… А девушки уже были мертвыми, мы только преследовали его по лесу, и все…
— Не очень стараясь поймать, так? — кивнул Андрей, кривя губы в улыбке. — Ведь чем дольше он убивает, тем больше у вас рейтинговых программ?
Соловьев замахал руками:
— Нет, нет, только две! В первый раз мы не были уверены, что он не блефует, поэтому не предупредили полицию, а во второй раз полиция уже была на месте, и его обезвредили. Ваши коллеги нас не осуждали, даже вынесли благодарность!
