- Это он. У меня есть его имя, приметы и все остальное. А эта малышка должна вывести нас на него.
Хэйс отдался своей эмоциональности. Его вишнево-карие глаза выкатились из орбит, руки поздравляли одна другую. Для меня же его история была слишком хороша, чтобы быть правдой, но она была правдой.
Люси внезапно выпрямилась, вскочила на ноги и кинулась к выходу. Я оставил Хэйса и последовал за ней. Когда я завернул за угол станции, Люси садилась в зеленый "форд". За рулем сидел Алекс Неррис. Машина отъехала прежде, чем захлопнулась дверца.
На стоянке за станцией было одно такси. Его шофер, развалившись, дремал на переднем сиденье. Форменная фуражка закрывала верхнюю часть его лица, рот был широко открыт. Он храпел. Уголком глаза я увидел, что "форд" повернул налево к шоссе.
Я потряс шофера за плечо. Он был маленький и седой, но рвался в бой.
- Полегче, полегче, пожалуйста. Что такое?
Я показал ему деньги.
- Давайте за тем "фордом".
- Ладно, ладно, полегче.
Макс Хэйс намеревался устроиться рядом со мной, но я захлопнул дверцу перед его носом, и такси рванулось с места. Мы выехали на шоссе и успели заметить, как "форд" повернул налево, где дорога пересекалась с шоссе на Лос-Анжелес. На перекрестке нас остановил красный свет. Прошла целая вечность, пока он сменился на зеленый. Мы быстро выехали из города и помчались по шоссе. Никакого "форда" не было видно.
В пяти километрах от города я велел шоферу повернуть.
- Извини, - сказал он. - Я не мог ехать на красный свет при таком движении. У тебя неприятности с этими людьми?
- Нет, ничего.
Когда я вернулся на станцию, Хэйс уже ушел. Это меня вполне устраивало. Я заказал завтрак - самую безопасную еду в этих стационарных закусочных - и, приступив к еде, обнаружил, что голоден.
Было немного больше пяти, когда я покончил с беконом и яйцами. Я вернулся пешком в мотель "Горный вид".
6
Ключ Люси, со свисавшим на медном кольце номером, торчал в двери. Повинуясь импульсу, я постучал. Никакого ответа. Я оглядел двор, погруженный в истому жаркого вечера. На дальнем его конце в прицепах, как сверчки, щебетали дети. Я снова постучал и, не получив ответа, нажал ручку и вошел в комнату. Люси лежала почти у моих ног. Я закрыл дверь и посмотрел на часы. Пять семнадцать.
Жалюзи на окне были опущены, свет проникал в щели между планками, и пылинки в его полосках отплясывали пляску святого Витта. На стене возле двери находился выключатель, и я нажал на него ключом. Желтые стены сомкнулись вокруг меня, потолок с кольцами концентрических кругов сдавил голову. Круг света падал прямо на лицо Люси, на ее серое, как глиняная маска, лицо, плавающее в луже черной крови. Ее перерезанное горло зияло, как пасть грифа.
Я прислонился к двери и немного отодвинулся от Люси, но смерть уже связала меня с ней крепче, чем любая церемония.
Одна рука ее была вытянута и возле распростертой на полу ладони сверкнуло что-то металлическое. Я наклонился и посмотрел. Это был ручной работы нож с кривым пятнадцатисантиметровым лезвием и черной деревянной рукояткой, украшенной резными листьями. Кровь застыла на нем пятнами.
Я переступил через тело и подошел к кровати. Она была точно такая же, как и в моей комнате. Зеленое покрывало было смято в том месте, где она лежала. Возле кровати стояли закрытые чемоданы. Я открыл один из них, пользуясь для этой цели чистым носовым платком, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. В нем лежало аккуратно сложенное форменное платье медсестры, хрустящее от крахмала. Во втором чемодане вещи находились в полном беспорядке. Туда покидали без разбора клубок чулок, поношенное платье, несвежие блузки, нижнее белье, пачку журналов с любовными историями и альбом пластинок Эллингтона, завернутый в красную шелковую пижаму. В боковом кармане, среди коробок с пудрой и кремами, я нашел конверт.
Он был адресован миссис Неррис, Белла-сити, Мезон-стрит, 14, для Люси Чампион. Судя по марке, он был отправлен из Детройта девятого сентября. На вложенном в него письме не было ни даты, ни обратного адреса.
"Дорогая Люси!
Я очень сожалею, что ты потеряла работу. Мы все думали, как ты там живешь одна. Но ты никогда не понимала, что это такое. Конечно, мы хотим, чтобы ты вернулась, только вот деньги на билет собери сама, а то у нас нет. Твой отец снова без работы и я снова тащу семью, трудно сводить концы с концами. Всегда сможем дать тебе постель и что поесть, приезжай, дома будет лучше. Брат учится в школе хорошо, пишет это за меня.
Надеюсь, ты сможешь справиться сама со своими неприятностями.
Мама.
Как поживает твой друг? Ты знаешь, кто".
Письмо изобиловало орфографическими ошибками. Я положил его на место и закрыл чемодан. Его замок тяжело щелкнул, будто в последний раз.
Сумочка Люси лежала в углу, у кучке пыли. В ней находилась губная помада, испачканный ею носовой платок, несколько десяти, пяти и однодолларовых банкнот и несколько монет, билет до Детройта, страховая карточка и вырезка из газеты. В ней старомодным шрифтом было напечатано сообщение под заголовком:
МАТЬ ПРЕДЛАГАЕТ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА СВЕДЕНИЯ ОБ ИСЧЕЗНУВШЕМ СЫНЕ
"Эройо-Бич, восьмого сентября. Миссис Чарльз А. Синглентон, лицо, занимающее видное положение в жизни этого курортного города, объявила сегодня о вознаграждении в 5000 долларов за информацию, касающуюся местонахождения ее исчезнувшего сына. Сын, Чарльз Э. Синглентон-младший, исчез из местного отеля неделю назад, вечером первого сентября. С тех пор друзья и родственники о нем ничего не слышали.
Синглентон, выпускник Гарвардского университета и лейтенант запаса Воздушного Флота, имеет средний рост и атлетическое сложение, темные вьющиеся волосы, карие глаза и ярко-белое лицо. В последний раз на нем был серый костюм из камвольной шерсти, белая рубашка и темно-красный галстук, верхней одежды не было. Исчезнувший сын покойного мистера Чарльза Э. Синглентона является наследником сельскохозяйственного предприятия Синглентона. Его дедом с материнской стороны был полковник Айзек Вельдес, женившийся на Мэри Карлайл, дочери основателя огромного состояния.
Местная полиция отклоняет предположение о принуждении, хотя сама миссис Синглентон выражает опасение за безопасность своего сына. Местный шериф Оскар Ленсон заявил: "Похищение следует полностью исключить". Прежде всего, не было никакого требования о вознаграждении. Что же касается принуждения, то обстоятельства указывают на то, что мистер Синглентон покинул Эройо-Бич по своей воле, руководствуясь личными причинами. Следует помнить, что он человек молодой, холостой и любит путешествовать. Тем не менее, мы делаем все для того, чтобы его разыскать, и будем рады любой информации.
Лица, имеющие какую-либо информацию о Синглентоне, должны срочно связаться с капитаном Кеннеди из конторы шерифа Эройо-Бич."
Я дважды прочел объявление, запомнил имена и места, потом убрал вырезку в сумочку, а сумочку положил в угол. В некотором смысле, я знал теперь меньше, чем раньше. Так что-то, написанное на непонятном языке, только усугубляет ваше невежество. Я посмотрел на часы. Пять двадцать четыре. С того момента как я нашел Люси, прошло семь минут.
Чтобы пройти к двери, мне пришлось снова перешагнуть через ее тело. Прежде, чем выключить свет, я посмотрел на ее серое лицо. Отчужденное и уже сильно изменившееся, оно ни о чем мне не сказало.
Во дворе желтый солнечный свет казался слабым и поблеклым, словно это время дня было для него невыносимым. Старая машина свернула с шоссе и покатила по двору к прицепам, оставляя за собой облачко пыли в неподвижном воздухе. Я подождал, пока уляжется пыль, потом пошел к офису. По дороге туда я заметил, что из-за ворот за мной наблюдает Алекс Неррис.
Он побежал ко мне, неуклюже и быстро, в слишком тесном для него отглаженном голубом костюме. Я остановился и приготовился к нападению. Он был тяжелый и сильный и знал, как использовать свой вес. Он саданул меня плечом в диафрагму и повалил на землю на спину. Я встал. Пользоваться кулаками он не умел. Я выдал ему хук левой, и от удара в тело голова его оказалась в удобном для апперкота положении. Но вместо этого, спасая свои кулаки и его лицо, я зажал его правую руку и вывернул ее за спину.
- Отпустите меня! - воскликнул он. - Будем драться честно. Я вам покажу!
- Ты мне покажешь. Я слишком стар для драки.
- Я могу вышибить из вас мозги. Пустите меня. Что вы делали в комнате Люси?
- С ней кое-что случилось.
Я держал его руку, не давая ему возможности двигаться, так что ему пришлось повернуть шею и взглянуть на меня сбоку. На его черном лбу блестели капельки пота, а глаза были большие и блестящие от предчувствия несчастья.
- Вы лжете, пустите меня!
- Ты можешь постоять спокойно и выслушать меня, как разумный человек?
- Нет!
Но его ответ был лишен убежденности. Глаза его затуманились, еще минута - и на них выступят слезы. Он был мальчиком в мужском обличьи. Я отпустил его.
