Он впервые узнал о том, что к Алене кто-то пришел на работу — такого почти никогда не было, или он об этом не знал. Но, если бы подобное уже случалось, ему бы рассказали — городок-то маленький. А раз слухи не доходили — значит, не было. Почему не держал в магазине охранника? А зачем? Никогда никаких неприятностей не случалось, городок маленький, мирный, опасаться в нем некого. Правда, еще месяца три назад был у него охранник, но он его прогнал — потому, что тот слишком много пил и воровал спиртное. А после увольнения охранника никого не брал на его место — решил сэкономить на ставке. Тем более, что все было тихо и очень мирно. Кто убил этих людей? Он понятия не имеет, но все это ужасно! И Бог знает, как это жуткое происшествие ударит по его делам. Словом, из рассказа хозяина невозможно было почерпнуть никакой информации, и, подержав некоторое время, его отпустили.
Мальчишку посадили в темную машину и быстро куда-то увезли. Несмотря на то, что на него никто не обращал никакого внимания, участковый решительно выступил вперед.
— Зря вы так! — он говорил громко и укоризненно, — не убивал мальчишка! Точно не убивал!
На эти слова снова никто не ответил. Участковый заметно расстроился.
— Я здесь не один год служу. Всех пацанов сельских знаю. Все они на моих глазах выросли. И этого парня знаю тоже очень хорошо. Есть тут такие, по которым тюрьма плачет — и ограбить, и прибить могут, и колются, и вещи у родителей воруют. Всякого насмотреться можно! А этот парень хороший. Умный. Не такой, как здешние… Совсем. Он и не пил даже. Сами видели — совсем трезвый. К знаниям стремился. А то, что шалавой этой увлекся, Балиновой, так чего только не бывает в 18 лет! В 18 лет мальчишке любая девка красивая, даже шалава последняя. А эта Балинова той еще была шалавой! Я и про нее знаю все в точности. Знаю, что проституцией занималась, затем и ездила в Москву. В городке о ней ходила паршивая слава, и все мужики это знали, абсолютно все! Но одно дело — первая любовь, увлечение, а совсем другое — ради этого идти в тюрьму! Не способен на это парнишка! Да еще троих сразу! Весь город знал, что он страдал за ней молча, потому и уехал в Москву.
— Ну и что же тут не сходится? — обернулся старший из «начальственных» двоих, — по-моему, все как раз до предела ясно!
Тон его был очень любезен, и у участкового от удивления распахнулись глаза.
— Сами подумайте, и вам все станет ясно. Мальчик был влюблен в эту продавщицу много времени. Еще в школе влюбился. Потом уехал ради нее пробиваться в Москве. А тут, выпив на дне рождения друга, он случайно подошел к магазину. И, возможно, увидел ее с мужчиной. Да еще с мужчиной, которого привезла к ней подруга. Кровь его взыграла, спиртное ударило в голову, он ворвался внутрь и расправился со всеми… А виновницу своей ненависти изощрено разрезал на куски! Еще пару лет, и из вашего замечательного мальчика получился бы потенциальный маньяк, да еще из самых опасных! И сколько бы людей погубил! Так что сами видите: дело из простеньких, и надо его закрывать. Не думаю, что в нем могут возникнуть какие-то сложности!
— Но как же…
— По-моему, все ясно до предела! Не о чем и говорить.
Старший замолчал. Но в разговор более резко вступил второй:
— Вас что, на работе не ждут? Вы где утром должны быть?
Бедный участковый совсем растерялся от такой смены настроений.
— Вот и идите! Вас местные дела ждут. Идите отсюда! Здесь нам и так зевак хватает!
И буквально вытолкал его за дверь, выставив из магазина в полном смысле этого слова — не красиво, но эффективно. Затем, сделав многозначительный знак своему коллеге, поманил его за собой.
В комнате (в той самой, за магазином, где была еда и диван) никто еще не убирал. Да и не собирался — потому, что не было необходимости. Тот, что был помоложе, тщательно запер за собой дверь. Старший поморщился, на лице его отразилась брезгливость.
— Ну и что я тут не видел? Зачем ты меня сюда притащил?
— Да, действительно, — молодой нервно рассмеялся, — все так и выглядит — на первый взгляд. И у тебя вполне мог возникнуть такой вопрос! Но видишь ли…
— Что — но?
— Есть одно маленькое обстоятельство. Не афишируемое…
— тут все, кажется, не афишируется! Но только я совсем не понимаю. Почему!
— Ну… это не тот случай, о котором следует говорить….
— Да никто и не будет говорить! Чего ради?
— Погоди, не торопись! Ты не знаешь всего… — в тоне молодого появилось нечто такое, что заставило старшего мгновенно насторожиться и принять боевую стойку:
— Ты о чем?
— Вот… — молодой достал из кармана тоненький пластиковый прямоугольник, и протянул своему коллеге. Тот аккуратно его взял и принялся рассматривать на свет:
— Олеся Виноградова… личный допуск… ну и что?
— Ты печать видишь? В углу?
— Ну и что с того? Подумаешь…
— Ты знаешь, что она означает? Код доступа! Это означает, что человек получил этот пропуск от кого-то из окружения Виноградовой или от самой певицы… Ну вот смотри: я постараюсь объяснить более подробно. Продукт под названием «Виноградова» относится к продюсерскому центру, который возглавляется либо группой, либо одним человеком. Виноградова — широко рекламируемый и в то же время очень пустой продукт. Ее продают, как куклу, водят по различным мероприятиям. И, как правило, пресс-служба продюсерского центра рассыпает щедрой рукой сотни, тысячи ее визиток и бланков нужным людям. Но есть только часть людей, которые имеют код личного доступа и могут войти в этот продюсерский центр. Производящий продукт под названием «Виноградова». На их пропуске ставится лазерная печать. Это означает, что, предъявив такую визитку, человек с порога зайдет в продюсерский центр. А фамилия «Виноградова» означает, что дело, с которым связан получатель визитки, касается непосредственно этого продукта…
— И к чему ты клонишь?
— Как карточка с печатью, которую невозможно подделать (потому, что только избранные знают о том, что она означает) оказалась в провинциальном магазине, у самой заурядной продавщицы?
— Что?! Где ты ее нашел?!
— А вот где! — откуда-то из-под дивана молодой извлек дешевенькую сумочку из коричневого кожзаменителя, и протянул своему коллеге, — это сумка продавщицы Алены Балиновой.
— Балиновой?! А карточка Гед была?
— В ее косметичке!
Старший вытряхнул содержимое сумки на диван. Паспорт на фамилию Балинова. Дешевый смартфон в потертом футляре. Грязный носовой платок. Начатая пачка бумажных салфеток. Запечатанная упаковка презервативов. Кошелек, в нем 154 рубля и копейки. Билет на электричку до Москвы (датированный тремя днями назад). Косметичка, в ней расческа, зеркальце, дешевая помада, тушь для ресниц и маленький пластиковый кулечек…
— В этом кульке и лежала карточка! — пояснил молодой.
— Это невероятно! Украла где-то?
— Не похоже. Если украла, зачем бы стала держать с такой аккуратностью?
— Вы проверили ее мобильный телефон?
— Проверили. Ничего особого — телефоны двух — трех подруг. Список пропущенных — там номер мобильного арестованного парня. И все. Почти вся информация стерта. И о входящих, и об исходящих звонках. А SMS-ок вообще нет.
— Это странно.
— Очень. Но это доказывает, что карточка действительно могла принадлежать ей.
— Такой дешевой девице?
— Кто знает?
Старший задумчиво повертел карточку в руках. Молодой сказал:
— Теперь вы понимаете, насколько это серьезно? Придется затронуть особых людей….
— она проститутка? Числится в картотеке? ЕЕ прощелкали? Задерживали хоть раз? — с надеждой спросил старший.
— Нет. я уже проверил. Ее прощелкали по компьютеру. Нет, за проституцию ее не задерживали и в картотеке она не числится.
— Это плохо.
— Разумеется. Но что поделаешь…
Старший вернул карточку молодому, и тот тщательно спрятал ее в карман.
— Я думаю, можно попробовать, — пожал плечами старший, — вряд ли что-то получится, но ты попробуй!
— Я аккуратно! Как всегда.
— Я знаю. Но… но он подумает, что мы просто вымогаем деньги.
— Это уже его проблемы, что он подумает!
— Мне бы не хотелось идти на конфликт.
— А конфликта не будет. Он скажет, что девица украла карточку или подобрала на улице — вот и все.
— Зачем тогда спрашивать?
— А почему нет?
Обменявшись подозрительными взглядами, оба быстро покинули помещение.
СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ
2 ИЮНЯ 2012 ГОДА
Итак, я отвлеклась. Слишком много внимания уделяю своим мыслям и чувствам. Зачем? Кроме меня самой, они все равно никому не нужны!
Итак, Ри. Когда, хлопнув дверью, Ри выскочила из этой гостиной, меня еще продолжало тошнить. Как странно меняются человеческие чувства! Я знала, что Ри звезда, что живет она богато в Москве, но я даже не думала, что роскошь ее гостиной буквально собьет меня с ног (как ударом по голове). Не думала, что все это так выглядит… Я такого и не видела никогда! Но стоило мне побыть в этой роскоши чуть дольше, чем 15 минут, и навязчивая роскошь этой крикливой обстановки стала ужасно действовать мне на нервы! Как будто я попала в роскошно убранный саркофаг! К тому же, ее квартира показалась мне ужасно холодной… не в смысле температуры, разумеется! А в том, что… Даже не знаю, как это правильно объяснить. Ну, как будто живут в ней какие-то искусственные люди, такие же искусственные, как части декораций этой обстановки… Словом, не настоящие. Квартира — как декорация в театре. Не по-настоящему! Не знаю. Чушь, наверное. Но в тот момент я вдруг стала чувствовать себя, как в театре, в первом ряду. Как будто я сижу в зрительном зале, а передо мной разыгрывается пьеса, смысла которой я пока не могу понять. Не знаю… Глупость, конечно… Но мне вдруг показалось, что Марина чувствует себя в этих апартаментах так же скованно, как и я! Хотя в комнате ее в тот момент не было. Я была одна. Справившись с приступом тошноты (вот уж правду говорят: богатый никогда не поймет бедного! И кусок хлеба голодный человек может получить от бедняка, и не от богача), я задумалась, как вдруг услышала нечто очень странное.
