Он стоял тихо, прислушиваясь, и папаша тоже притих и стал вслушиваться. Зиг Фрид все лаял где-то со стороны дороги.
А потом вдруг резко прекратил и взвыл, словно его ударили.
Подвывая, он бросился назад. Дядя Сагамор быстро и тихо, по-индейски, сошел с крыльца. И тут мы услыхали звук машины у ворот.
— Что там такое? — спросил я.
Ни он, ни папаша не ответили. Тут во двор ворвался Зиг Фрид, я схватил его, и он лизнул меня в лицо. Вроде он не поранился. Может, тот, кто был в машине, кинул в него чем-то или ударил.
— Кто бы это мог тут быть в такое время? — спросил папаша.
Дядя Сагамор что-то пробормотал, поправляя подтяжки. А потом вдруг раздался стук и скрежет где-то за домом. Мы кинулись туда, а там дядя Финли в исподнем, с фонарем в руках, пытается отодрать доску от кухонной стены. При этом он, как водится, орал.
Дядя Сагамор отобрал у него доску и сказал:
— Так, сэр, можно стать психом. Вскочишь вдруг, а полдома как не бывало.
— А кстати, каким должен быть этот ковчег? — поинтересовался папаша.
— В точности, Сэм, не скажу. Он употребил на него свой курятник да еще семь чужих. Если я правильно считал, три он позаимствовал у Марвина Джимерсона да еще оторвал доски от тележки того бедняги, что раз тут проезжал на муле. Малый со всем помешался!
Минут десять пришлось уговаривать дядю Финли, что тревога ложная и что конец света еще не наступил. К тому времени, когда мы опять пошли спать, все уже забыли, с чего, собственно, поднялся весь этот содом. Но позже я об этом вспомнил.
На другой день часа в два удил я окуньков на озере. Было жарко и тихо, вода была как стекло. Вдруг я услышал звук аэроплана. Он был маленький и летел невысоко. А потом из него посыпалась куча бумажек. Он скрылся из виду, а бумажки кружились вокруг. Мне стало интересно, и я, бросив удочку, кинулся посмотреть, что там такое. И Зиг Фрид залаял и бросился за мной.
Бумажки порхали в воздухе. Было безветрено. Многие плавно опускались прямо на поле между задней стеной, дома и лесом, спускавшимся к берегу. Это были разноцветные бело-сине-розовые рекламные листки. Я поспешил посмотреть, о чем там написано.
На розовых было напечатано крупными буквами:
«МОЖЕТ, ХВАТИТ?
ГОЛОСУЙТЕ ЗА ПРАВОПОРЯДОК!
ВЫБИРАЙТЕ Дж. Л. МИНИФИ (КУДРЯВОГО)!»
И стояла подпись: «Минифи от комитета шерифа». На синих текст был еще крупнее:
«МИНИФИ — ВАШ ЧЕЛОВЕК!
МИНИФИ — ЗА ЗАКОН И ПОРЯДОК!!
ЗА ШЕРИФА МИНИФИ!!!»
Но больше всего понаписано было на белых листках — пришлось-таки потратить время, чтобы прочесть все:
«Граждане, не читайте этого, если:
— вам нужна комедия, а не правозащита,
— вы желаете, чтобы весь округ залило самогоном,
— вы предпочитаете, чтобы бандиты олицетворяли ваш округ,
— вам нравится быть обобранными мошенниками.
А если прочтете и подумаете, что тот, кто может положить конец всему вышесказанному, полоумный, то, Бога ради, не голосуйте за Минифи Кудрявого! Он не любит комедий и сумеет прекратить все это — изъять проходимцев из обращения и упечь их за решетку! Хотим ли мы этого? Нечего говорить, к чему все это может привести. Конечно, можно посмеяться и пошутить над всем этим. Но если вы сыты по горло двенадцатью годами тщетных усилий шерифа и желаете посадить на его место настоящего мужчину — голосуйте за Минифи Кудрявого!
Минифи Кудрявый — простой, честный человек, и у него простая, честная позиция:
«МИНИФИ — В КАБИНЕТ, ВОРОВ — В ТЮРЬМУ!»
Казалось, этот Минифи готов жизнь положить за место шерифа. Должно быть, подумал я, аренда аэроплана с рекламой стоит кучу денег. Я сгреб эти бумажки и побежал к дому. Может, папаше и дяде Сагамору тоже захочется их прочесть.
Но они у них уже были. Когда я подбегал к дому, открытый автомобиль Мёрфа уже стоял во дворе под дубом. Рядом папа ша и дядя Сагамор читали листовки, как я догадался, привезенные им из города. Лица у всех были серьезные.
— Эй, у меня тоже есть! — крикнул я. — С аэроплана просыпались!
Никто не отреагировал.
— Насколько я понял, — сказал Мёрф, — он уже делит шкуру неубитого медведя.
— Думаешь, он может выиграть? — спросил папаша.
— Не стоит себя обманывать. Именно сейчас у него хорошие шансы. За ним газета, торговая ассоциация и Лига женщин-избирательниц. До заката весь округ по колено утонет в этих бумажках. Он уже продал автозаправку и купил грузовик со звуковым оборудованием.
— Хм, — дядя Сагамор сплюнул табак, — выходит, он действует энергично.
— Выходит, — кивнул Мёрф. — А еще говорят, он скользкий, как угорь. Прошлый раз тебе удалось застать его врасплох, потому что он тебя не знал.
И тут мы услыхали музыку. На дороге показался грузовик с трибуной, раскрашенный в красно-белый цвет, с надписями по бокам и с двумя громкоговорителями наверху. На грузовичке большими красными буквами было выведено:
«МИНИФИ — В ШЕРИФЫ! МИНИФИ — В КАБИНЕТ, ВОРОВ — В ТЮРЬМУ!»
Мы уставились на все это. Потом музыка прекратилась. Из грузовичка выпрыгнул человек. Это был Кудрявый. На нем был белый костюм и красный галстук. Из нагрудного кармана торчали сигары. А на лице было то же нахальное выражение.
— Привет, народ! — крикнул он дружелюбно. — Не желаете ли сигарку?
Он взялся было за сигару, как вдруг Зиг Фрид, лежавший в тени дерева, словно бы только что признал его и кинулся к нему, зарычав. Шерсть его ощетинилась. Это было необычно: как правило, он был со всеми ласков. Дядя Сагамор с папашей переглянулись. Кудрявый только ухмыльнулся.
— Похоже, собачий голос я уже потерял, — сказал он.
Я схватил Зига Фрида и удерживал его, а он все ворчал. Кудрявый передал сигары папаше, Мёрфу и дяде Сагамору и, облокотившись на машину Мёрфа, заговорил доверительно:
— Первым делом кандидат, стремящийся к победе, должен заручиться поддержкой честных членов общества. Вот почему я прибыл к вам в самом начале своей кампании. — Тут он запнулся и посмотрел на папашу: — Кстати, я рад, что вам полегчало.
— Пустяки! — ответил тот. — Я уже совсем распрямился.
— Ну и замечательно, — продолжил Кудрявый радостно. — Вернемся к политике: я не стремлюсь изничтожать своего оппонента, но факты налицо, господа. У вас нет того сотрудничества с полицией, которого вы заслуживаете. Ваши налоги тратятся некомпетентными людьми. Дела тут зашли далеко. Шериф не справляется со своими обязанностями. И знаете почему?
— Ну, — дядя Сагамор пожевал губами, — по правде сказать, мы особо об этом не задумывались, но; конечно, интересно было бы послушать…
— Так вот, правда в том, — продолжал Кудрявый, — что полиция отстала от времени. Нет у них обученных людей, нет современного оборудования. Стыдно сказать, у них нет даже анализатора запахов и людей, способных с ним работать!
— Да ну?.. — протянул папаша.
— Только сегодня проверял, — подтвердил Кудрявый, — они о нем даже и не слыхали.
— Да, сэр, это просто ужасно! — вклинился дядя Сагамор. — А вы обещаете, что если вас выберут, то достанете такой?
— Уже достал. Он у меня с собой — буду рад вам его продемонстрировать.
Дядя Сагамор так и просиял.
— Вот видишь, — обратился он к папаше, — что значит новый человек на должность шерифа.
Тут Кудрявый достал свой анализатор — блестящий металллический ящик с ручкой и чем-то вроде сопла спереди и с парой встроенных наушников. Сбоку была надпись: «Счетчик Гейгера». Наверное, так называлась компания-производитель. Папаша, Мёрф и дядя Сагамор с живым интересом наблюдали, как Кудрявый включил аппарат и как что-то начало щелкать в наушниках.
— И что же, сэр, значит, когда она э… засигналит?.. — спросил дядя Сагамор.
— Обнаруживает местонахождение спиртного, — пояснил Кудрявый. — Все по науке. От этой штуковины не спрячешь никакой контрабанды.
— Ну и ну! — покрутил головой дядя Сагамор. Кудрявый надел наушники и стал поворачивать ящик в разных направлениях.
— Жалко, тут нет самогона, а то вы могли бы убедиться, как его обнаруживают, — сказал он.
Тут он в задумчивости остановился и сместил направление аппарата.
— Что там? — спросил дядя Сагамор.
— Только я собрался сказать, что не понимаю этого вашего шерифа — как это он не пользуется такими вещами, с ними-то не пропадешь… — Тут он опять остановился, нахмурясь, и стал водить рукой взад-вперед перед аппаратом. — Странно, показывает, что где-то тут спиртное.
Дядя Сагамор был поражен.
— Ну, сэр, — сказал он папаше, — кто бы мог подумать?
— Ш-ш-ш… — прошипел Кудрявый. Он двинулся в сторону. — Правильно, вот здесь.
Он снова прислушался, потом кивнул. Выключил аппарат, отнес его в машину и закурил сигару.
