– Привет мама, – сказала она слабым голосом. – Всё в порядке, уже собираюсь спать. Живот почти не болит, мне сделали укол час назад. Папе привет, я люблю тебя, спокойной ночи.
Лена выключила телефон и посмотрела в окно. В какой – то миг ей снова привиделись очертания красных глаз за стеклом, и Лена закрыла бледное лицо руками. Повернувшись на бок вспомнила Сашу и то, как он её учил быть храброй и сильной. Слёзы непроизвольно покатились из глаз и через мгновение подушка была мокрой. Мама умоляла её забыть его, но она ещё ничего для себя не решила. Сердце тянулось к нему и всякий раз, когда она вспоминала его глаза, улыбку и тёплые руки непривычно кололо. Поднявшись с кровати, она включила ночник над дверью, и словно любопытная мышка выглянула в коридор. Там стоял полумрак и только яркие блики от экрана телевизора отражались на тёмных стенах.
Папа ей твердил, не единожды, что не стоит доводить до того, дабы сложная жизненная ситуация взяла вверх над разумом. Он как мог, успокаивал её и твердил, что всё образуется. Лена подошла к окну и выглянула во двор. Там уже никого не наблюдалось. Больные разошлись по палатам и двор пустовал. Лена взяла зубную пасту и решила перед сном почистить зубы и умыться. С отражения в зеркале на неё смотрела бледная с опухшими красными глазами девушка. Прежний задорный блеск исчез, щёки запали и даже маленький курносый нос казался не таким как прежде. Он слегка заострился и портил общее впечатление. Красота и природный шарм девушки угас и сделал её похожей на восковую куклу какого – то южно – африканского племени. Открыв воду, она намочила щётку и принялась тщательно ей чистить. Внезапно из умывальника что – то заурчало и булькнуло, и вода стала набираться в раковину и не уходить в канализацию. Лена закрыла кран, но это не помогло. В раковину поступала вода снизу. Несколько раз надавив рукой на сливное отверстие она поняла, что не сможет справиться, открыв дверь крикнула на помощь медсестру. Пока она пришла, вода уже бежала через край и заливала белый кафельный пол. Медсестра схватилась за голову и побежала за ведром и шваброй.
– Нужен мужик, чтобы прочистить трубы, – сделала вывод располневшая не по годам молодая женщина, когда вытерла почти насухо пол. – Сейчас, подожди, я придумала кого пригласить. К нам недавно пришёл на практику парень, зовут его Виталик. Он дежурит в приёмном отделении. Жди, я мигом.
Медсестра, вильнув толстым задом, ушла, Лена осталась одна. Усевшись на кровать она с тоской наблюдала, как вода медленной струйкой льётся на пол.
– Привет! – услышала Лена бодрый мужской голос и от неожиданности подскочила с кровати. С тросом на плечах около умывальника стоял высокий, худощавый парень в белом халате и смотрел удивлёнными глазами на Лену.
– Испугал? Прости, не хотел. А ты почему здесь одна и не ушла на выходные домой?
Непринуждённое поведение парня Лене понравилось, и она впервые за последние дни улыбнулась. Улыбка получилась натянутой и неестественной. В гнетущей растерянности она смотрела на врача, и облизывала кончиком языка пересохшие губы. Горло першило после отравления и Лена, прежде чем ответить, налила из бутылки воду и жадными глотками выпила.
– Не отпустили домой, – ответила она жалобным тоном.
– Понятно, кстати, меня зовут Виталик, а тебя как?
– Лена!
– Очень приятно познакомиться, – сказал Виталик, засовывая один конец троса в умывальник.
– Мне тоже.
Второй конец троса болтался по полу и напоминал голодную, худую анаконду, которая крутится среди густой болотной травы и не может догнать добычу. Лена сказала Виталику о своих наблюдениях. Парень рассмеялся, и Лена вместе с ним.
– Подержи за хвост анаконду, иначе она тут все испортит и перебьёт.
– Сейчас, сейчас, – Лена наступила ногой на конец троса и придавила его к полу.
Виталик чистил трубы и иногда поворачивался, чтобы посмотреть на девушку. Лена в застенчивости опускала глаза и старалась показать свою невозмутимость. Вода в умывальнике забурчала и наконец – то ушла. Довольный Виталик вытер краешком халата мокрый лоб и принялся скручивать трос.
– Спасибо большое, что помог, – сказала Лена, соображая, что как только Виталик выйдет за дверь она снова останется одна в пустой и холодной палате. Ей этого ужасно не хотелось и она попыталась его хотя бы на минутку задержать.
– А ты врач? – спросила с любопытством в голосе и поправила спадавшую на глаза чёлку.
– М – да, врач, – усмехнулся он. – До врача ещё как до луны на самокате. Я учусь на втором курсе в институте, и здесь на практике.
– И какая специальность?
– Пока не определился, но хотелось бы стать детским врачом.
Он положил на пол скрученный трос и смотрел на Лену с любопытством. Она не могла не нравится мужчинам и Виталик ей по – свойски подмигнул.
– Тебе если будет скучно, приходи. Я на первом этаже посидим, поговорим обещаю, что приставать не буду.
Он открыл дверь и закричал:
– Петровна! Петровна! Всё готово.
– Ладно, мне пора, кабинет пустой и может главврач позвонить и проверить на месте я или нет. Приходи, не стесняйся.
Медсестра снова вытерла на сухо пол, забрала ведро и швабру с тряпкой, отправилась к себе. Лена посмотрела на часы, которые показывали половину девятого вечера. Ей стало так одиноко, что она недолго раздумывая, накинула на халат спортивную кофту, одела кроссовки и отправилась в гости к обаятельному и приветливому парню.
Белый рвал и метал не находя себе покоя в душной камере. Он готов был зубами вырвать решётку и бежать, как можно дальше от всех проблем навалившихся одним махом. Разговор по телефону с Евгением Ивановичем не дал ответа ни на один вопрос. Кто виноват в том что он вместо купания на берегу океана должен кормить вшей? И куда исчезла Лена? Единственное что утешало самолюбие Белого и вселяло надежду так это то, что Евгений Иванович приступил к разработке плана побега. Предложенный Белым вариант с бегством из «Столыпина» был не лишён рационального зерна. Во всяком случае, на сегодняшний день это лучший способ вырваться на волю. Евгений Иванович рассказал, что присылал человека к Лаптеву и пробовал с ним договориться. Так тот не то что слушать не захотел, а ещё и пригрозил сообщить в органы о подкупе. Доверенное лицо Евгения Ивановича ушло ни с чем и это только усугубило положение Белого в СУСе. Буквально на следующий день Лаптев примчался в СУС и устроил с начальником оперчасти Мирзоевым такой обыск в камере Белого, что только вата летела из разорванного в клочья матраса и других личных вещей заключённого. Лаптев бушевал как «слон в посудной лавке» и грозил Белому немедленной отправкой в «Чёрный дельфин» в самое ближайшее время. Он оформил по всем законам нарушение осуждённым правил внутреннего распорядка, когда нашёл под матрасом сигареты и зажигалку. Белый не успел их спрятать и отвернулся, когда Лаптев тряс перед лицом Белого сигаретами. Он знал, что ещё рано лезть на рожон, по – этому молча сносил угрозы и оскорбления начальника учреждения. Лаптев искал телефон, ему уже доложили, что у Белого существует постоянная связь со свободой. Однако, как он не пыжился, но заветный тайник так и остался не раскрытым. И снова Белый остался в одной тонкой робе мёрзнуть от ночных холодов. Единственный тёплый свитер – подарок братвы – валялся на полу, после ухода ментов, и Белый с жалостью смотрел на оторванные рукава добротной вещи. Он задал вопрос Лаптеву по поводу сигарет и книг, которые положено иметь заключённому в СУСе на что Лаптев ехидно рассмеялся и ответил: «Не мне тебе говорить, Белый, каким прибором кладут на то, что положено. На тебя у меня особое предписание, в котором чёрным по белому сказано то что ты имеешь право держать в камере».
– И что это, просветите гражданин начальник, – сказал Белый с вызовом.
– Только мыльно – брильные принадлежности. Понятно?
– Мне не привыкать к такому положению, гражданин начальник, но я не уверен, что прокурор по надзору в курсе творимого вами беспредела. Мало того что в зону не дали выйти, лишили необходимых вещей.
– А ты жалобу напиши, может и ответит кто, – сказал Лаптев и громко рассмеялся, брызгая слюной в лицо Белому.
Лаптев был до крайности любезен и в конце разговора стал подчёркнуто вежливым. Правда, глаза неожиданно стали напоминать маленькие острые куски льда. Человеку не в силах было выдержать напряжение глаз собеседника, которое беспощадно уничтожало слабые, почти незаметные попытки сопротивления сильного организма.
Разговаривать было бесполезно и Белый махнул рукой на эту ситуацию. Он понимал, что Лаптев с компанией давно прикормил и прокурора по надзору и судью, который приезжает в зону для послабления режима содержания некоторым осуждённым.
В обед шнырь[10] открыл кормушку и забросил в камеру Белого не большой пакет плотно перетянутый скотчем. Белый решил, пока идёт обед не рисковать и спрятать его в тайник. Когда в коридоре прекратился стук и грохот бочков с едой и тарелками, узник зубами разорвал пакет и вытащил из него сигареты, чай, спички и новенький аккумулятор для телефона. Коротенькая малява[11] была написана корявым почерком Червонца. Он обещал прийти на выходных с хорошими новостями. Белый достал сигарету и закурил. В голове зашумело, руки и ноги стали ватными и слегка подкосились. «Давно не курил», – подумал Белый и уселся на корточки спиной к двери. Он не сразу увидел в пачке с сигаретами туго набитую папиросу. Не обратил внимания. Только уже ближе к вечеру заметил и вытащил приготовленный братвой косяк. Где – то вдалеке он услышал песню Михаила Круга «Владимирский централ».
