— Я ничего не понимаю. Вы просыпаетесь этим прекрасным утром и обнаруживаете, что вас обокрали на сумму, которой я и представить себе не могу, но…
— Ты слишком быстро говоришь, Скайлар.
— Но вы даже не отменяете прием! Неужели его нельзя отложить, пока не найдены бриллианты?
— У мамы есть и другие украшения.
— Колдер и Том Как-его-там отправились играть в гольф?
— Турнир в честь Дня труда. Проводится ежегодно.
— Я хочу сказать, почему вы не переворачиваете каждый камень в поисках этих драгоценностей? Твоя мать говорит, что они дороги ей лишь как память…
— Копы с этим разберутся. Не волнуйся. Драгоценности застрахованы.
— Кто волнуется? — Скайлар покачал головой. — Мне-то чего волноваться?
— Где драгоценности? — спросил Скайлара лейтенант Джон Кобб, полицейский детектив. — Мы обыскали комнату, в который ты и твой кузен Джон провели прошлую ночь, и твой багаж. Ты играешь на трубе, да? И инструмент у тебя дорогой! Получше, чем в Полицейской академии. Вы с Джонатаном друзья? Я слышал, в начале лета он гостил на ферме твоих родителей в Теннесси. Извини, что попросил его подождать за дверью, пока я буду тебя допрашивать. Ты же не боишься отвечать на вопросы, не так ли, без своего кузена? Почему ты так сильно потеешь? Тут нежарко. Я также слышал, что вы с кузеном не такие уж близкие друзья, может, даже терпеть друг друга не можете. По крайней мере, твоими стараниями из Теннесси он приехал с разбитой физиономией. Что ты думаешь о людях, которые здесь живут? Твоих кузинах, дяде, тете? Ненавидишь их? Такие воображалы. Отвечая на мои вопросы, смотрели на меня исключительно свысока. А что мне делать, пропали-то их драгоценности. Почему ты дрожишь? Что это за отметины на твоих ногах? Давно колешься? Значит, ты приехал вчера днем из Теннесси на автобусе? Что мне скажет полиция твоего города, когда я позвоню им сегодня? Тебя обвиняли в совершении преступления?
Сидя по другую сторону стола дяди, напротив лейтенанта полиции, Скайлар глубоко вдохнул.
— Знаете, сэр, мне трудно угнаться за вами. Никогда не встречал сукина сына янки, который бы так быстро говорил. Клянусь!
— Что?
Поставив локти на край стола, положив подбородок на ладони, женщина в полицейской форме наблюдала, как движется пленка в портативном магнитофоне. Тут она посмотрела на Скайлара и улыбнулась.
— Разве мама не учила тебя правилам хорошего тона? В том городе, откуда я приехала, ты бы в пять минут получил кулаком в зубы, и не только от полисмена, а дамы из церковного комитета в первый же день начали бы собирать тебе на похороны, если б ты сказал, что собираешься задержаться на недельку.
Лейтенант выпрямился в кресле, потом наклонился вперед, положив руки на стол.
— Что тебя задело больше всего?
— Вы назвали моих родственников воображалами.
— А разве это не так?
— Они мои родственники.
— Они же не любят тебя, Скайлар.
— Что мы думаем друг о друге, никого не касается. Посторонние не должны совать нос в наши семейные дела.
— Ты даже не знаешь этих людей, Скайлар. Хочешь услышать, что говорит о тебе твоя кузина Колдер?
— Мы все — одна семья. Кстати, о родственниках. Вы сказали, ваша фамилия — Кобб. Коббы, что живут в соседнем с нами округе…
— Так все-таки, вы с Джонатаном друзья или нет?
— Не ваше дело!
— А что это за следы уколов на твоих ногах?
— Разве вы не видите, что это следы от укусов клещей? Да, многого вы тут не знаете. — Скайлар энергично почесал ногу. — Наверное, и не заметите, как они исчезнут.
— Вчера Джон встретил тебя на автовокзале?
— Да.
— Прямо отвез тебя домой?
— Да. Только не могу сказать, что у вас тут прямые дороги.
— И что ты делал после того, как приехал домой… Я хочу сказать, сюда, в «Пэкстон лендинг»?
— Встретился с дядей. В кабинете. Мы немного поболтали.
— О чем?
Скайлар помялся.
— Дядя Уэйн поздравил меня с получением стипендии в Найтсбриджской музыкальной школе.
— Что потом?
— Джон отвел меня в спальню тети Лейси. Там я встретился с ней. А также с кузиной Колдер, кузиной Джинни и Джонеси, как я понял, подружкой Джона. Учится с ним в Гарварде.
— Ты поболтал с ними?
— Скорее нет, чем да. Они играли с драгоценностями, которые лежали на кровати.
— Драгоценностями, которые пропали?
— Похоже на то.
— Можешь ты мне их описать?
— Что-то вроде шляпки…
— Тиара.
— Большое ожерелье, широкий браслет и крупные серьги.
— Серьги… Можешь ты мне сказать, какие в них были камни?
— В основном бриллианты.
— Какие еще? Изумруды, рубины?..
— Лейтенант Кобб, я не отличу рубин от фасолевого боба.
— До этого ты когда-нибудь видел драгоценности, Скайлар?
— Нет, сэр. Уверен, что нет. У моей мамы есть жемчужное ожерелье, которое папа подарил ей на девятнадцатую годовщину свадь&ы. Из двух ниток. Она всегда надевает его по праздникам.
— А какого ты мнения о драгоценностях, которые вчера видел на кровати твоей тети?
— Невысокого. Это женские игрушки. Сомневаюсь, что на них можно поймать много креппи.
— Креппи? Что такое креппи?
— Рыба.
— Интересная мысль. Пожалуй, мне не стоит спрашивать тебя, а из чего ты собрался готовить соус для креппи. И сколько, ты подумал, могут стоит эти драгоценности?
— Обеспокоился, что много, исходя из того, как ахали и охали над ними женщины.
— Много — это сколько?
— Две, три тысячи долларов.
— Ты серьезно?
— Да, сэр.
— А почему ты «обеспокоился»?
— Там, откуда я приехал, на две, три тысячи долларов можно купить пять, шесть здоровых бычков. Именно так разумный человек использовал бы свободные деньги.
— Ты слышал о том, где хранились драгоценности?
— Нет, сэр. О сейфах я ничего не знаю. Мне до сих пор неизвестно, где находится этот сейф. — За столом Скайлар не видел ничего такого, что могло бы напоминать сейф. Ничего не выпирало из забранной в деревянные панели стены. Правда, в одном месте, на поперечной планке, горела красная лампочка. — Я не привык жить в банке. Мои родители держат все важные бумаги в огнеупорном ящике под кроватью. Он выдерживает температуру до тысячи восьмисот градусов по Фаренгейту.[5]
— Теперь ты знаешь, сколько стоят эти драгоценности?
— Прошлым вечером Джонеси упомянула, что они стоят больше пяти миллионов долларов. Хотя я не могу в это поверить.
— На эти деньги можно купить много бычков, не так ли? Значит, ты еще до предполагаемого времени кражи знал истинную стоимость этих драгоценностей? Что ты делал после того, как увидел их?
— Бросил чемодан в комнате Джона. Потом мы повозились в бассейне. Потом он дал мне свою одежду, чтобы мне было в чем выйти к обеду. После обеда я несколько минут говорил на террасе с Джонеси, потом позвонил родителям из комнаты Джона и примерно в четверть одиннадцатого лег спать.
Лейтенант Кобб записал в блокнот: «Обыскать раздевалку, территорию у бассейна».
— На территории поместья ты был где-нибудь еще, помимо бассейна?
— Нет, сэр.
— Ночью не покидал кровати?
— Спал как гремучая змея на теплом камне.
— Скайлар, после встречи с твоим дядей вчера днем ты больше не заходил в эту комнату?
— Нет, сэр.
— И никогда раньше ты в этом доме не был?
— Никогда не был в Новой Англии. И в этот раз не стремился ехать сюда.
— Понятно. — Лейтенант Кобб заложил руки за голову, откинулся на спинку кресла. — Ты по уши в дерьме, не так ли?
— Что вы такое говорите?
— Сначала ты думал, что драгоценности стоят несколько тысяч долларов. Я думаю, ты слушал внимательно и узнал, где они хранятся. Потом, когда тебе сказали, какова их действительная цена…
— Лейтенант Кобб, именно поэтому я и потею. Бедный родственник с Юга приезжает в дом за несколько часов до пропажи драгоценностей. Подозрение падает на меня. Это так же естественно, как пердеж после гороха. Никаких иллюзий у меня нет. Я — родственник, но я и южанин, то есть еще больший иностранец, чем гостящий здесь же посол никому не ведомой страны. Вы, янки, уже триста лет вините южан во всех грехах.
— Ты собираешься возобновить Гражданскую войну?
— Вы имеете в виду Братскую войну?
— Ты — мальчишка с фермы и ничего не умеешь, кроме как дуть в эту трубу с клапанами. Ты должен ненавидеть этих людей, завидовать их богатству, образованию, утонченности, слугам… Может, ты думаешь, что часть их собственности должна принадлежать тебе?
— Я знал, что мой дядя богат, — ответил Скайлар. — Я не знал, что он баснословно богат, раз может тратить пять миллионов полновесных американских долларов на бирюльки для жены. Я не знал, что вообще есть такие богачи. Но меня это не волнует. В округе Гриндаунс моя семья считается одной из самых достойных. И меня волнует то, что вам это неизвестно. У нас есть земля, мои папа и мама работают. Я ими горжусь. И я горжусь тем, что знаю много такого, о чем большинство здешних людей не имеет ни малейшего понятия.
