— Вы правы, — сказал он. — Вот ваши счета. Но они разные. Тринадцатый — шотландское, вода. А вот — «Розовый Джек», его повторяли трижды, номер счета — семьдесят четыре. Счет писал Томми, я знаю его почерк. Это было днем. С ней был другой парень. Три «Джека» и ром — написано здесь, а оба напитка никто никогда не смешивает.
— Значит — мягко сказал Барчесс.
— Значит, я не помню этой женщины и не могу вспомнить, потому что она, была здесь в смену Томми, а не в мою. Но, даже если она была здесь, мой тридцатилетний опыт говорит мне, что он не мог бы заговорить с ней потому, что она была не одна, с ней был уже кто-то. И мой тридцатилетний опыт также говорит, что он оставался с ней до конца, потому что никто не покупает три «Розовых Джека» по восемьдесят центов за порцию, а расплачиваться оставляет другого.
— Но вы же вспомнили, что я был здесь, — дрожащим голосом сказал Гендерсон. — Если вы сумели вспомнить меня, почему вы не можете вспомнить ее? Она ведь тоже была здесь!
— Конечно, я вас вспомнил. Потому что я увидел вас снова, — сказал бармен с железной логикой. — Приведите ее сюда и посадите перед моими глазами, я ее тоже вспомню. Без этого я не могу.
Бармен захлопнул жестяную коробочку, Барчесс взял Гендерсона за руку:
— Пошли.
— Почему вы не хотите мне помочь? — закричал Гендерсон. — Меня обвиняют в убийстве! Слышите, в убийстве!
Барчесс быстро закрыл ему рот рукой.
— Замолчите, Гендерсон, — сухо приказал он.
Его повели к выходу. Он шатался, как пьяный, и рвался обратно к стойке бара.
— Вас подвел тринадцатый номер, — усмехнулся один из детективов.
— Даже если она теперь появится здесь, для вас будет слишком поздно, — сказал Барчесс. — Время перевалило за шесть семнадцать… А любопытно было бы повидать ее и послушать, что она скажет. Но мы все равно проверим шаг за шагом все ваши передвижения.
— Мы ее найдем, должны найти! — настаивал Гендерсон. — Кто-то же мог запомнить ее в других местах. А когда вы ее найдете, я уверен, она назовет то же время, что и я.
Они сидели и ждали, пока люди Барчесса разыскивали таксистов, которые вчера вечером ждали пассажиров возле «Ансельмо».
Наконец с рапортом вернулся один из людей Барчесса.
— Возле «Ансельмо» «Санрайз Компани» держит двух шоферов. Вчера работали Пад Хикки и Ол Элп.
И привез их обоих.
— Элп — странная фамилия, — сказал Гендерсон. — Именно ее я пытался вспомнить. Я говорил, что над этим мы с ней посмеялись.
— Пришлите Элпа, второго отпустите.
В реальной жизни он выглядел еще страннее, чем на фото.
— Вам приходилось вчера вечером ехать от бара «Ансельмо» до ресторана «Мэзон Бланш»? — спросил Барчесс.
— «Мэзон Бланш», «Мэзон Бланш»… — задумчиво повторил таксист. — Я много раз ездил вчера то туда, то сюда, но «Мэзон Бланш»… — Но, видимо, память у него все же работала, и он вспомнил: — «Мэзон Бланш»!.. Шестьдесят пять центов за поездку. Да! Вчера вечером я вез туда кого-то.
— Поглядите сюда. Вы узнаете кого-либо?
Его взгляд скользнул по лицу Гендерсона и задержался на нем.
— Это он, не так ли?
— Вопрос вам задал я.
— Да, это был он, — уверенно ответил шофер.
— Один или с кем-нибудь еще?
Он задумался на мгновение и покачал головой.
— Нет, я не помню, чтобы с ним— был кто-нибудь еще. Полагаю, он был один.
Гендерсон рванулся вперед. Ему казалось, что все сговорились убить его.
— Вы должны были видеть! Она села раньше меня и вышла раньше, как это обычно делают женщины…
— Спокойно…
— Женщина? — агрессивно переспросил шофер. — Я вас помню, я вас хорошо запомнил, потому что из-за вас я получил вмятину на крыле…
— Да, да, — быстро сказал Гендерсон, — и, видимо, поэтому не заметили, как села она, потому что смотрели в другую сторону. Но я уверен, что когда мы сидели в машине…
— Когда вы сидели в машине, я не поворачивался к вам, я смотрел на дорогу! И я не видел, чтобы она выходила из машины!
— Мы еще зажгли свет, — умоляющим тоном сказал Гендерсон. — Вы же этого не могли не видеть, и, кроме того, в зеркале должны были видеть…
— Все, теперь я уверен, — быстро сказал шофер, — Теперь я положительно уверен. Я работаю уже восемь лет. Если вы говорите, что зажгли свет, значит, вы там были один. Я еще не видел, чтобы парочка в такси зажигала свет. Наоборот, всем нужна темнота. Если в машине горит свет, можете смело держать пари, что пассажир сидит там один.
Гендерсон едва мог говорить. У него перехватило дыхание.
— Как же вы можете помнить мое лицо и не помнить ее? — тихо произнес он,
— Вы сами не помните ее, — ответил Барчесс раньше, чем таксист успел открыть рот. — Вы утверждаете, что провели с ней шесть часов, а он — меньше двадцати минут, да еще сидел к вам спиной. — Он повернулся к Элпу: — Так что же вы можете сказать в заключение?
— Я скажу вот что. Когда я вчера вечером вез этого человека, в машине с ним никого не было.
В «Мэзон Бланш» они приехали перед открытием, и им пришлось пройти в ресторан через кухню.
— Вы когда-нибудь видели этого человека? — резко спросил Барчесс метрдотеля.
— Конечно, — так же уверенно ответил тот.
— Когда вы в последний раз видели его?
— Вчера вечером.
— Где он сидел? Метрдотель указал столик:
— Вот здесь.
— Да? Продолжайте.
— Что продолжать?
— Кто с ним был?
— Никто.
Ответ потряс Гендерсона, как удар по голове.
— Вы же видели, как она вошла в зал минуту или две спустя и присоединилась ко мне! Вы же видели, что она все время сидела здесь! Вы должны были видеть ее! Вы же подходили к нам и спросили; «Вы всем довольны, мсьё?»
— Да, это входит в мои обязанности. Я делал то же самое, что, прошу прощения, у каждого столика, Вас я запомнил потому, что у вас было расстроенное лицо, также помню, что рядом с вами было два свободных геста. Вы сами только что процитировали мои слова, если я сказал «мсье», как это подтвердили вы, это значит, что с вами никого не было. Когда джентльмен сидит за столом с леди, я обращаюсь к ним со словами мсье» и «мадам».
У Гендерсона закружилась голова, перед глазами поплыли черные круги. Метрдотель повернулся к Барчессу.
— Ну, раз возникли сомнения, я могу показать вам список заказанных мест. Вы сами убедитесь.
— Что ж, это не повредит, — кивнул Барчесс, хотя по его виду было ясно, что он считает это лишним.
Метрдотель пересек зал, подошел к большому буферу, открыл ящик, достал из него что-то и вскоре вернулся обратно.
— Вот, пожалуйста.
Это было несколько листов бумаги с фамилиями, метрдотель помог Барчессу найти лист, в котором значилась фамилия Гендерсона. На листе было всего девять или десять фамилий. Середина столбца выглядела так:
Стол 18 — Роджер Эшли, четверо. (Вычеркнуто).
Стол 5 —мисс Рэйбер, шестеро. (Вычеркнуто).
Стол 24 — Скотт Гендерсон, двое. (Не вычеркнуто).
Кроме того, рядом с последней записью стояла в скобках цифра один: (1).
Метрдотель объяснил:
— Здесь все видно. Когда заказ исполнен, то есть все клиенты явились, заказ зачеркивается целиком. Если не все клиенты явились и заказ не был выполнен полностью, соответствующая строчка не зачеркивается, но рядом в скобках указывается, сколько клиентов присутствовало.
Я сам придумал эту систему, и мне удобно по ней следить за клиентами, не задавая лишних вопросов. Так что вы видите, что мистер Гендерсон заказал места для двоих, но явился один.
Гендерсон опустил голову на руки.
— Кто обслуживал стол, за которым сидел мистер Гендерсон? — неожиданно спросил Барчесс, и Гендерсон удивленно поднял голову. Он совсем забыл, что уж официант то должен был запомнить ее.
Метрдотель порылся в своих записях.
— Дмитрий Малов.
Гендерсон с надеждой посмотрел на Барчесса. Метрдотель ушел за официантом. — : Это вы обслуживали вчера стол 24? — спросил Барчесс, когда к ним подошел официант.
— О, конечно, — воскликнул официант и улыбнулся. Он явно не думал, что случилось что-то непредвиденное. — Добрый вечер! Здравствуйте! — обратился он к Гендерсону. — Вы снова хотите поужинать у нас?
— Нет, нет, — сухо сказал Барчесс. — Так это вы вчера обслуживали стол 24? — повторил он вопрос. — Сколько человек сидело за столом?
Официант удивленно посмотрел на него.
— Он один.
— Без леди?
— Без леди. У него что-нибудь пропало? Гендерсон тяжело вздохнул и снова опустил голову.
— Да, пропало, — мрачно отозвался Барчесс. Официант почувствовал, что сказал что-то не то, но он явно не понимал, что происходит.
— Вы придвинули ей стул, — сказал Гендерсон. — Вы открыли меню и вручили ей. Я же всё это видел своими глазами! Почему же вы говорите, что не видели ее?
Официант заговорил теперь с явным восточным акцентом и начал жестикулировать:
