– И что у нас за повод?
– Погоди, вот вина принесут.
– Как ты провел день? – в ожидании шампанского и сюрприза она затевает разговор, который ни ему, ни ей не интересен.
– Встал. Позавтракал. Посмотрел телевизор. Мама позвонила. Пошел в салон красоты. Я там стригусь и делаю маникюр. Сегодня делал маникюр. Да, еще заехал в институт. Я так устал! Эти жуткие пробки!
– Да, в пробках устаешь.
Слава богу, принесли шампанское. На подносе рядом с бутылкой лежала коробка шоколадных конфет. Видимо, для нее.
– Ну, за что пьем? – спросила она, поднимая наполненный бокал, из которого не собиралась пить.
Машинально отметила, что шампанское он заказал дорогое. Да и конфеты не из дешевых, лучшее, что у них есть. Что ж, он не знает, что такое бедность, и никогда не знал. И уже не узнает, похоже. Обеспеченные родители этого не допустят. И любовниц он выбирает не из бедных студенток, которые наверняка строят красавчику глазки. Она почему-то уверена, что Юрик ей не изменяет.
– Карина, выходи за меня замуж!
– Как-как?
Вообще-то она Екатерина. По паспорту. Из ее длинного прекрасного имени можно сделать массу производных: Катя, Катерина, Катрин, Рина, Карина. Она использует их все соответственно обстоятельствам. Для мужчин, которые ее лю... с которыми она спит, она – Карина. Роковая женщина, исполненная чувственной страсти.
– Я делаю тебе предложение, Карина.
Она чуть не рассмеялась, представив, что кроме Костика в ее доме поселится еще и Юрик. Они, разумеется, тут же подружатся, сын и муж – разница в возрасте очень мала, и у Нички уже будет не один, а два старших брата. Эти трое станут чудесно проводить время. В спортивных барах, на теннисных кортах, быть может, Костик даже приобщит Юрика к футболу и хоккею. Они будут вместе орать под пиво: «Шайбу, шайбу!» или «Го-о-о-ол!!!», спать до полудня, потом поедут на маникюр, к которому Юрик наверняка приобщит Костика. Они чудесно друг друга дополнят. А что останется ей?
Зарабатывать для них деньги. Нет, они, конечно, не свиньи неблагодарные. Костик очарователен, Юрик прелестен. Приехав вечером уставшая, она будет получать свою порцию ласк, ее тело будут обслуживать по высшему разряду, это он умеет. Муж. Она чуть не рассмеялась.
– Ну, так как?
– А что скажет твоя мама? – попыталась выкрутиться она.
– Мать, в принципе, не против. Мне показалось, что вы прекрасно ладите. Она, кстати, не возражает, чтобы я переехал к тебе.
– Давай пока подождем. Меня смущает разница в возрасте.
– Мы же не планируем детей, – с обидой сказал он. – Впрочем, если ты хочешь.
Детей?! Она чуть не уронила на пол бокал с шампанским. Он сказал – детей?! Это уже будет седьмой нахлебник, их с Юриком ребенок. Сколько же ей придется украсть?!
– Я столько не могу, – вслух сказала она. – Пока не могу. То есть, милый, мне надо подумать. Совесть не позволяет. Скажут: старуха окрутила ребенка.
– Да какая же ты старуха?
– Все равно – я пока не готова.
– Хорошо, подумай, – важно сказал Юрик. – Я тебя не тороплю. И помни: разница в возрасте меня нисколько не смущает. Я буду любить тебя всегда.
... Домой она вернулась поздно. Юрика, который выпил почти бутылку шампанского, пришлось отвезти в Москву.
– Может, зайдешь? – спросил он, потянувшись к ней сладкими от шампанского и шоколада губами, словно теленок к вымени. И даже причмокнул: вкусно! – Мама будет рада.
– Поздно уже. Мне завтра на работу.
– Ах, на работу... Сочувствую.
– А ты... Ты никогда не думал о том, чтобы...
– О чем?
– Нет, ничего.
– Я тебе позвоню. Не забудь: я жду ответа.
– Хорошо.
– Уверен, мы будем счастливы вместе.
Юрик ушел, а она еще долго сидела в машине, глядя на окна его квартиры. Там горел свет. Она там бывала, и не раз. Она прекрасно ладила с его мамой и чуть-чуть флиртовала с отцом. Она даже нашла общий язык с их домработницей, что было несложно.
«Может, и в самом деле, взять да и выйти замуж за этого мальчика? А что будет, если меня посадят? Все, разумеется, станут сочувствовать ему и осуждать меня. И его мать, которая так замечательно ко мне относится, начнет меня поносить и всем говорить: «Надо же было так обмануться! Сноха-воровка! А изображала из себя порядочную, говорила, что живет и дышит только искусством!» Нет, я не выйду за него замуж. Нужно найти какой-то предлог. И вообще: мне надо работать».
Год назад на антикварном салоне она поймала за хвост удачу. Крохотный пейзаж Пикассо, который она тогда украла, удалось продать постоянному клиенту. Цена за краденую картину далека от аукционной, но это все равно немалые деньги. Они прекрасно прожили этот год, большая дружная семья Семеновых, но с тех пор удача от нее отвернулась. С Шагалом получилась накладка. Картина была застрахована на огромную сумму, и теперь вся милиция в стране поднята по тревоге. Она уже чувствует их невидимое присутствие в своей жизни. С Шагалом придется подождать. Пусть пока полежит в тайнике. Но ей очень нужны деньги! Необходимо поддерживать тот образ жизни, к которому привыкла ее семья.
Надо срочно что-то придумать. И желательно без риска. Когда не было ничего, она довольно легко относилась к мысли о том, что когда-нибудь сядет в тюрьму, и надолго. Но теперь, когда жизнь вошла в привычную колею, когда у нее есть большой дом, а в нем мама, папа, Ничка, Костик, Тася, пусть даже они не встречают ее с работы, не беспокоятся о ней. Они есть, и она за них отвечает. Есть Юрик, в конце концов, который не годится на роль мужа, но чудесен как любовник. И все теперь изменилось. В тюрьму уже что-то не хочется. И нужно найти менее рискованный способ добывания денег.
Она еще не знала, что завтра проблема решится. Помощь придет оттуда, откуда ее не ждали, и она эту помощь с благодарностью примет. Хотя и не сразу.
Васнецов. «Витязь на распутье»
– Здравствуй, сыночек.
Она протягивает руки, чтобы забрать у него сумки. Высокая статная женщина с седыми волосами, сколотыми на затылке в тугой пучок, его мама. Она не красит волосы и не пытается выглядеть моложе своих лет. Но для него она все равно самая прекрасная женщина на свете и пока единственная.
– Нет, нет, я сам. Мам, тебе нельзя поднимать тяжести.
Он относит сумки на кухню и принимается выкладывать на стол деликатесы.
– Ты опять всю неделю колесил по городу в автобусах с туристами? – сердится мама. – Гера, нельзя же так гореть на работе!
Вообще-то он Георгий. По паспорту. Из его торжественного имени можно сделать много других, менее длинных имен, поскромнее: Жора, Гоша, Жорж, Юрий, Егор. Он использует их все соответственно обстоятельствам. И только мама зовет его Герой.
– Мы вполне можем обойтись и без икры, – продолжает сердиться она. – Без крабов, семги и прочего. Главное, Герочка, – здоровье. Его надо беречь.
– Я не устал, – невольно улыбается он. Мама обожает икру. Выговаривая ему за траты, она одновременно намазывает бутерброд. Ему удалось-таки ее порадовать.
Она могла бы прожить и без икры, крабов и осетрины, без испанской клубники в мае и хорошего французского вина к столу. И жила так долгие годы. Его родители коренные петербуржцы, мама музейный работник, отец окончил кораблестроительный и всю жизнь трудился в конструкторском бюро, они всегда жили достойно. Ни мать, ни отец ни разу не совершили ничего противозаконного, и даже в изменившейся коренным образом в начале девяностых стране не попытались разбогатеть, используя свои знания, опыт и связи. В новых условиях интеллигентному человеку либо тоже надо было меняться, становиться предприимчивым, врать без зазрения совести и забыть, что такое дружба, потому что у больших денег друзей нет, либо тихо замкнуться в своей бедности и сохранить чувство собственного достоинства. Его родители выбрали второй путь. Они, не делая никаких попыток изменить свою жизнь, тихо-мирно доработали до пенсии и достойно удалились на покой.
Когда он думал об этом, чувства брали верх над разумом. У него в душе все просто кипело. Он знал множество людей абсолютно никчемных, не наделенных никакими талантами, скверно образованных, наглых и бесцеремонных, которые тем не менее процветали. И такие интеллигенты с принципами, как его родители, перед ними пасовали. Однажды отец задешево продал одному такому господину фамильную реликвию. Семья тогда особенно нуждалась в деньгах. Мама, музейный работник, прекрасно знала истинную цену этой вещи, да и отец знал. И он знал. Они все знали. Но перед наглостью покупателя, который тоже все знал, мгновенно спасовали.
– Что вы хотите? – кисло сказал тот. – Надо к оценщику, нужна экспертиза, а она денег стоит. Антиквариата сейчас полно, все продают. А я вам здесь и сразу даю деньги. Хорошие деньги. Ну, решайтесь. Вот вся сумма.
Покупатель небрежно швырнул на стол пачку купюр и преспокойно положил в карман семейную реликвию. Даже не дожидаясь согласия ее владельцев. Они всегда так делали, хозяева жизни, сколько он их знал. Они не нуждались ни в чьем согласии. Когда страна оказалась на распутье, они пришли и взяли, никто ведь не предполагал, что так можно. А цену назначали такую, какая им удобна. Папа смутился, мама покраснела, и оба не нашли что возразить.
