который теперь казался бесконечно далеким, она просто закрыла глаза и старалась предугадывать движения его тела, отвечать на них, довериться ему и наконец-то не решать все самой. Иногда можно. Иногда даже нужно.
Вокруг них летело пространство, мелькал свет. Тори было все равно, где они и куда движутся. Холод, оставленный недавним видением, окончательно ее покинул. Тяжелые мысли испарились в том пламени, которое теперь полыхало под кожей. Каждое прикосновение Романа отзывалось электричеством, белыми молниями сквозь нервы, и дышать приходилось все чаще, чтобы не задохнуться от этого напряжения.
Пауза была всего одна: в миг, когда Тори обнаружила, что лежит в его кровати, а он только-только стянул с нее майку и замер над ней, не спуская с нее взгляда непривычно темных в ночном сумраке глаз. Тори сперва не поняла даже, что его смутило, а потом до нее дошло.
Ну конечно. Татуировка.
Он вроде как не должен был удивляться – он уже знал о волках. Все удивляются, увидев дыру с волками впервые, потом принимают это – как каприз. Но ей следовало догадаться, что Роман – не все. Неизвестно, что там способны понять черти, которые водятся в этом тихом омуте. Он, похоже, сразу догадался, что за татуировкой скрывается нечто важное для нее. Плохое, незаживающее и непрощенное.
Если бы Градов начал расспрашивать ее сейчас, он бы все испортил, Тори точно это знала. Поэтому она ничего не говорила, она просто ждала, напряженная до предела, как натянутая тетива.
Он все-таки не подвел ее. Он двинулся, опустился чуть ниже, чтобы, удерживая собственный вес на руках, прижаться губами к центру татуировки – к темноте внутри пещеры. Оставляя за ней право на молчание. Не опасаясь волков, принимая пустоту, неизвестность и любых чудовищ, таящихся внутри. Принимая ее – и этим наконец позволяя Тори расслабиться.
Она никогда не видела в нем человека, который способен понять. Но этой ночью Тори была рада, что ошиблась.
Виктория, пожалуй, думала, что проснулась первой. Он не стал ее переубеждать. Когда Роман заметил, как задрожали ее веки, он закрыл глаза, притворяясь спящим. Она тоже не спешила вставать, приподнялась на локтях, явно разглядывая его, а потом прильнула ближе. Ей не хотелось завершать этот миг, когда все прекрасно, спокойно, а разговоры попросту не нужны.
Роман понимал, что ленивое сонное спокойствие не будет длиться вечно. Но прежде чем полноценно вступить в этот день, ему требовалось обдумать все, что случилось ночью. Потому что тогда он как раз не думал, он впервые позволил себе позабыть все внутренние запреты и делать то, что хочется. Не заниматься сексом, а любить ее. Раньше ему казалось, что разница только в словах.
Да и слова тоже были… Кажется, он наболтал лишнего. Или он просто подумал об этом, а вслух не произнес? Роман не знал наверняка и не был уверен, что хочет знать. Все это совершенно не в его стиле: эти ранние признания, это желание быть с ней… От этого становилось лучше, но это же заставляло нервничать. Черт его знает, что делать в такой ситуации, что вообще правильно. У него впервые за долгие годы не получалось ничего спрогнозировать.
Как там Лев сказал? Отдавать страшно. Но иногда нужно, и вот он попробовал… А был он прав или нет – покажет время.
Наконец Градов решил, что отлеживаться и дальше не получится. Роман открыл глаза и увидел, что Виктория улыбается ему.
– Уже полдень, – прошептала она, хотя шептать сейчас не было нужды. – Думаю, тебя все ищут…
Он наблюдал за ней, пытаясь понять, слышала она ночью его поспешное признание или нет. Если и слышала, то использовать против него не собиралась. Но и вот это пресловутое «тоже» не произнесла. Неприятно.
Но не настолько неприятно, чтобы портить настроение им обоим. С Викторией было лучше, чем без нее.
– Никто меня не ищет, я здесь вообще официально на отдыхе… Слушай, может, сделаем перерыв в поисках? Проведем день на озере или в лесу?
– Перерыв сделать можно, я уже начинаю думать, что ничего не получится, – вздохнула Виктория. – Хотя сказать, что я приехала сюда зря, все равно не могу. А вот с лесом и озером придется повременить: на улице по-прежнему дождь. Кажется, на сегодня обещали грозу.
– Тогда мы найдем, чем заняться в доме.
– Не сомневаюсь в этом. Я в душ первой!
Она выскользнула из кровати, словно опасаясь, что он сейчас начнет полноценное сражение за первенство в душе. А Роману было лень даже шевелиться, хотелось подольше сохранить в теле тепло и отзвуки недавнего приятного напряжения.
Он ведь не соврал ей, и это было любопытно даже ему самому… Роман ценил одиночество настолько, что расстаться с ним было страшно. Но сегодня одиночества точно не предвидится, а от этого легче.
Виктория вернулась из душа быстро, посвежевшая, словно моложе, чем он привык ее видеть. Она шутливо поклонилась ему, уступая путь. Глядя на нее, хотелось улыбаться, и он позволил себе, хотя построенные за долгие годы психологические стены от этого трескались и внутри ощущалось беспокойство. Но ведь нельзя же так, не всю жизнь…
Тори же старалась казаться беззаботной, хотя и ей было непросто. Она пока еще не в полной мере осознала, что произошло, но точно нечто большее, чем все ее предыдущие отношения. Тогда все случалось «забавы ради», или «чтобы не скучно», или «для разнообразия». Но ничего серьезного, никогда, потому что… Да не было желания и все.
А вот Роман уже узнал о ней больше, чем ей хотелось бы, проник глубже. Тори успокаивала себя лишь тем, что это неопасно, она по-прежнему вольна закончить все когда угодно. Уйти не прощаясь и больше никогда не встречаться с ним. А Градов… ну что Градов? По нему же видно, что он не слишком сентиментален и он достаточно высокого мнения о себе, чтобы ее побег не слишком его ранил. Не важно, что он там шептал ей ночью – сказал, потому что так принято, это было к месту. Все-таки не юный паренек, на которого свалилась первая весна и которому можно показательно разбить сердце! Так что все под контролем…
Сигнал смартфона отвлек ее, заставил сосредоточиться на поиске устройства – которое по-прежнему лежало в кармане джинсов, только джинсы теперь валялись на полу. Тори торопливо достала смартфон и активировала экран. Сигнал ей не послышался, на почту действительно пришло сообщение – от Токарева, те самые записи, которые добыли «его люди».
Кроме файлов, в письме не
