было ничего: ни очередной мольбы поторопиться, ни предложения заплатить больше, ни угроз. Однако всего этого не требовалось, потому что Тори сама понимала – ей необходимо спешить. После этой ночи так, как раньше, уже не получится, ей придется что-то изменить, и… она не была уверена, что сможет использовать Романа, обмануть его, если дойдет до этого.
Вот только сейчас у нее появился план, при котором обманывать Градова не требовалось, и вчерашние события тут могли помочь. Но действовать необходимо быстро, пока воспоминания еще свежи у всех участников истории. Поэтому Тори торопливо оделась, оставила Роману записку о том, что скоро вернется, и покинула его дом.
Она направилась не к себе, хотя переодеться ей не мешало бы – сегодня заметно похолодало. Зато дождь прекратился, и можно было обойтись без зонтика. Тори быстрым шагом пересекла поселок и оказалась возле уже знакомых домов.
Она собиралась направиться в дом Ксении, ей казалось, что Илья окажется там. Но до того как Тори успела открыть калитку, девушку окликнули:
– Не надо. Она спит.
Илья без труда заметил ее, хотя это не удивляло. Если бы он был менее внимательным, Ксения вчера могла и не выжить. Зато теперь у Тори появилась вполне уважительная причина направиться сразу к Шведову.
– Как она?
– Хорошо, – ответил Илья, не глядя на собеседницу. – Лучше, чем я думал. Но спать она хочет без маски, а чтоб я видел ее без маски – не хочет. Поэтому попросила меня уйти ненадолго.
– Ты уверен, что это безопасно?
– Да. Она сильная, и она понимает больше, чем многие. Ей будет хуже, если с ней станут обращаться не так, как раньше.
– Думаю, ты прав. Но я пришла не к ней, а к тебе. Мы можем поговорить?
– О чем?
– О твоей музыке.
Он все еще не понимал ее, это чувствовалось. Если бы Тори завела такой разговор раньше, Шведов бы и слушать не стал. Но теперь он привык к Тори и научился доверять ей. Ей хотелось думать, что это не только из-за Романа – а значит, нельзя утверждать, что она все-таки использовала его.
Илья впустил ее в дом и сразу же направился к роялю. Он уселся за инструмент, хотя играть определенно не собирался, просто так ему было спокойней.
– Что не так с моей музыкой? – спросил он.
– О, с ней как раз все прекрасно. Просто некоторые люди используют твою музыку, чтобы делать ужасные вещи. И даже не «люди», а один человек. Никита Немировский. Я знаю, как вы работаете.
Кто угодно на месте Ильи спросил бы Тори, как она выяснила. А может, сразу перешел бы к возмущенным воплям или вовсе выгнал бы ее вон.
Но Илья был в своем репертуаре: то, что Тори знает правду, он воспринял как нечто естественное.
– Никита мой друг, он хороший человек.
– Что твой друг – верю. А вот что хороший человек… Просто послушай.
Она рассказала ему все, что узнала от Токарева, подкрепляя свои слова фотографиями и видео. Для Ильи, в отличие от Алены Токаревой, было важно все – драки с журналистами, хамство и наглость, фанатки, которые, как рабыни, с радостью выполняли любой приказ своего кумира. Пусть Илья и был далек от шоу-бизнеса, он все равно мог разобраться, что к нему. Он видел, что без его музыки Никита никогда не добился бы ничего подобного – вот только эта музыка создавалась совсем для другого.
Тори еще вчера поняла, насколько сильно Шведова ранит любая несправедливость.
– Вчера ты говорил о том, что Ксюше попадались на пути не те люди, жестокие и способные навредить ей, – мягко указала Тори. – А теперь, получается, ты сам создал такого человека, который вредит другим.
– Так не должно было случиться… Никита никогда таким не был!
– Может, и был, а ты просто не замечал. А может, стал позже. Так или иначе, это случилось, отрицать бессмысленно. Не веришь мне – смотри видео. И опять, и снова, пока не поверишь. Сейчас Никита обнаглел вот до такой степени. А дальше? Когда он решит, что ему можно больше? Я знаю про всю эту историю, потому что он собирается жениться на дочери моего… друга. Он уже сейчас манипулирует ею, а девушка это принимает. Потому что считает его гением – принимая за тебя. И знаешь что? Если он ее ударит, она стерпит. Если кислотой в лицо плеснет – заявление не напишет, чтобы не отнимать у мира прекрасную музыку. Хотя, как по мне, могла бы и догадаться, что подобный слизняк такую музыку не сочинит.
– Я без помощи Никиты не могу…
– Это как раз глупость: с твоим талантом не так уж сложно найти талантливого менеджера, который будет пристраивать твою музыку и оплачивать твое проживание в Малахитовом Лесу. А даже если бы этого не случилось… Ты бы позволил Никите катиться в том же направлении?
– И что же я должен сделать? – растерялся Илья. Тори и представлять не хотелось, какой вся эта ситуация предстает в его странном мире, полном несуществующих звуков и цветов.
– Ну, судиться с Никитой я не предлагаю, если тебе от этого легче. Я оставлю тебе контакты девушки, которая хочет выйти за него замуж. Расскажи ей правду, запиши на видео, как ты играешь. Пусть она знает, что музыка – это от тебя. И если она действительно его любит, она все равно не отменит свадьбу. А если нет, взглянет на жениха новыми глазами. После этого, скорее всего, к тебе заявится разгневанный Никита, но пока ты в Малахитовом Лесу, он тебя не достанет. Дальше… я бы рекомендовала тебе обратиться к Роману. Он в бизнесе разбирается лучше – и он твой друг.
Это было не совсем то, чего хотел Токарев. Не имелось никаких гарантий, что Илья согласится и запишет видео. А даже если он это сделает, Алена все равно может не поверить.
Но это уже не зависело от Тори. Она хотела закончить все вот так – не отстраниться от проблемы, однако и не давить слишком сильно. Она понимала, что вывозить Илью из Малахитового Леса и проводить через череду скандальных судов, как хочет Токарев, опасно, это может сломать композитора. Понимала она и то, что за такие «полумеры» ей могут не заплатить – или не дать то самое заветное имя. Вот только Тори чувствовала, что ей на это плевать.
Когда она направлялась в Малахитовый Лес, ей казалось, что она пойдет на все, лишь бы узнать заветное имя. Выяснилось, что нет. Предать Романа
